Харлан Кобен - Убегай!

А Ди Ди переместилась еще ближе.

– Возвращайся назад! – рявкнул он.

Он начал уже подниматься, но вдруг увидел выражение лица Ди Ди. Широко раскрытыми глазами она уставилась куда-то через его плечо. Сердце его ушло в пятки.

– Эш… – сказала она.

Потом дернула подбородком, указывая туда, куда смотрела.

Эш мгновенно развернулся. А там, рядом с зеленым мусорным баком, стоял человек с пакетом для мусора в руке.

Этот мужчина – да нет, скорее подросток… черт возьми, сопливый щенок… должно быть, вышел с той стороны магазина, чтобы выбросить мусор. Он все еще держал пакет в поднятой руке, застыл, словно статуя, не успев выбросить его в бак, когда вдруг увидел, что тут творится.

Парнишка смотрел на Эша в балаклаве.

Потом перевел взгляд на Ди Ди, на лице которой маски не было.

«Дерьмо», – подумал Эш.

Выбора не было. Он прицелился, выстрелил, но мальчишка уже побежал и нырнул за мусорный бак. Эш двинулся к нему, выстрелил еще раз. Парень быстро встал на четвереньки, и пуля пролетела у него над головой. Потом он рванул обратно к двери и скрылся за ней, громко захлопнув ее за собой.

«Вот черт!»

Для этого заказа Эш решил взять с собой шестизарядный револьвер. Четыре патрона он уже израсходовал, в барабане осталось два. Их надо беречь, нельзя палить попусту. Но тратить попусту время тоже нельзя. Через несколько секунд парнишка доберется до телефона и позвонит в полицию, если еще не…

Воздух сотрясся от воя сирены.

Звук был такой громкий, что Эш на мгновение остановился и хотел было закрыть ладонями уши. Он повернулся к Ди Ди.

– Ходу! – крикнул Эш.

Ди Ди кивнула, сразу поняв, что надо делать. Сваливать. У него было искушение сделать то же самое, смыться отсюда, пока не заявились копы. Но этот пацан видел лицо Ди Ди. И сможет его описать.

Пацан должен умереть.

Эш нажал на ручку двери черного входа. Она подалась. После первого выстрела прошло секунд пять, не больше. Если в магазине есть пистолет, вряд ли у шкета будет время, чтобы найти его. Эш ворвался внутрь и огляделся.

Парня нигде не было.

Наверное, куда-то спрятался.

Итак, сколько у него есть времени? Не так уж много. И тем не менее.

Человеческий разум – это тот же компьютер, поэтому в краткий миг перед тем, как сделать следующий шаг, в голове у Эша промелькнула целая куча возможных последствий. Самое первое, непроизвольное и очевидное: пацан видел лицо Ди Ди. Он сможет ее опознать. Оставить его в живых – значит подвергнуть Ди Ди серьезной опасности.

Вывод: его надо убить.

Но едва сделав следующий шаг, он начал понимать, что это у него инстинктивная реакция и, возможно, она чрезмерна. Да, парень видел ее, да, он сможет ее опознать. Но что он может о ней сказать? Красивая женщина с длинной светлой косой и зелеными глазами. В Нью-Джерси она не живет, к Нью-Джерси не имеет никакого отношения, скоро будет за пределами штата и, возможно, вернется в свою общину, пристанище, убежище, или как еще там, черт побери, она это называет… да как полиция вообще может раскопать, где ее нужно искать?

Впрочем, с другой стороны, предположим, Ди Ди не успеет удрать так далеко. Предположим, полиция схватила ее сейчас, до того, как она успела незаметно слинять. Пацан ее опознал. Но опять-таки (видите, как работает мозг?) – что из этого следует?

Разберем все по порядку: во время убийства Дэмиена Горса Ди Ди стояла на парковке. Стояла, и все. А также там был человек с пистолетом и в маске. Но с какой стати можно утверждать, что они действовали сообща? Если она соучастница, почему тогда на ней не было маски? Разве не может Ди Ди заявить, что она к убийству не имеет никакого отношения, что она случайно оказалась на месте преступления, даже если ее каким-то образом схватят и опознают, опираясь на показания этого парня?

В помещении тату-салона Эш сделал еще шаг.

Стало еще тише.

И в самом деле, думал он, какова вероятность того, что, если пацан останется жить, это для Ди Ди представляет опасность? Когда сложишь все вместе, взвесишь все за и против, не получится ли, что Эшу лучше поскорей уходить отсюда, пока не появилась полиция? Зачем терять драгоценное время на поиски перепуганного парня и рисковать быть схваченным, притом что угроза для Ди Ди, если этот свидетель останется в живых, ничтожна?

Да пусть себе живет.

А сирена все завывала.

Да и убивать его – удовольствие маленькое. Он, конечно, сделал бы это без проблем. Но убивать парня теперь – ненужная роскошь, и если можно, уж лучше поступить благоразумно, а заодно совершить доброе дело, разве нет? Он не верил в карму, но, с другой стороны, зачем толкать карму под ребра.

Сирены. Все ближе и ближе.

Сегодня пацану очень повезло.

Эш повернул обратно. Бросился к двери черного хода, потому что, по правде говоря, выбор у него был только один – рвать когти поскорее.

И как раз в эту секунду до слуха его донесся щелчок откуда-то из-за двери чулана рядом с выходом.

Он уже прошел было мимо.

Но остановился.

Эш открыл дверь. Парнишка лежал на полу, трясущимися руками закрыв голову, словно хотел защитить ее от ударов.

– Прошу вас, – проговорил он, – я обещаю, я не…

Больше услышать он уже ничего не успел.

Эш вогнал в него одну пулю, прямо в голову, а последнюю на всякий случай оставил себе.

Все, кто был в этом подвале, разбежались.

Краем глаза Саймон видел, что Рокко перебросил Лютера через плечо, словно мешок с грязным бельем, и бросился к выходу. Еще секунд пять, может чуть дольше, Саймон оставался лежать, закрывая собой жену. Когда же понял, что опасность миновала, достал телефон и набрал 911. Вой сирен прорезал спертый подвальный воздух.

Может быть, кто-то вызвал полицию раньше. А может быть, этот вой не имел к ним никакого отношения.

Глаза Ингрид были закрыты. Из раны в груди, чуть ниже правого плеча, сочилась кровь. Саймон сделал все, что мог, чтобы остановить ее: разорвал свою рубаху и плотно приложил к ране. Щупать, есть ли у Ингрид пульс, он не стал. Если она мертва, он скоро и так это поймет.

Защитить ее. Спасти ее.

Оператор 911 сообщил, что помощь уже выехала. Время шло. Саймон не знал, сколько его утекло. Они были одни в этом сыром, отвратительном подвале, он и Ингрид. Впервые они встретились в ресторане на Шестьдесят девятой улице, всего в двух кварталах от того места, где сейчас живут, их познакомила Ивонна, когда Ингрид наконец вернулась на родину. На ту встречу он явился первым, уселся за столик возле окна и беспокойно ждал, и когда Ингрид, горделиво держа голову, вошла и с царственной осанкой двинулась между столиками так, словно ступала по подиуму, он был сражен. Как бы это ни было глупо – может быть, со всяким такое бывает, – но когда Саймон являлся на первое свидание с женщиной, он всегда позволял разгуляться своей фантазии, представляя, как он станет жить с этим человеком, заглядывая далеко вперед, он воображал, как они поженятся, как станут растить и воспитывать детей, как будут сидеть за кухонным столом, как станут стареть и читать перед сном в постели, в общем, все в таком роде. Что он почувствовал, когда в первый раз увидел Ингрид? Он подумал, что она великолепна, даже слишком. Это первое, что пришло ему в голову. Она казалась ему слишком для него цельной и беспорочной, слишком уравновешенной и уверенной в себе. Только потом он узнал, что все это было напускное, что у Ингрид тоже есть свои страхи, которые мучают всех нас, что она так же не уверена в себе, что в душе всякий приличный человек может в каком-то смысле ощущать себя притворщиком, играющим чужую роль.