Тана Френч - Ведьмин вяз

– Рафферти слышал, что вы поссорились с Домиником Генли.

– Что? Нет. – Детектив скептически приподнял бровь. – Кто вам такое сказал?

– Ребята слышали, – Мартин слегка взмахнул рукой, – им об этом рассказывали на допросах, но ничего определенного, просто кто-то что-то кому-то говорил, однако с чего это началось, никто не знает.

– Да не ссорился я с ним никогда. Мы, конечно, не дружили, но общались нормально.

– Ясно, – спокойно ответил Мартин. – Дело в том, что если об этом слышали ребята из убойного отдела, – правда ли это, неправда, какая разница, – то мог услышать и кто-то еще. И поверить в это.

– И… – я не успевал за ним, от катастрофического объема новой информации зависал мозг, – и что? Кто-то подумал, что Доминик покончил с собой из-за меня? И этот кто-то решил мне отомстить?

– Почему нет. Или подумал, что Доминик не сам отправил себя на тот свет.

– То есть они могли подумать, что я его убил ?

Мартин впился в меня взглядом, пожал плечами.

– Бред какой-то. – Повисла тишина, он молчал, у меня не было слов. – Нет. У них, ну, у этих чуваков, которые на меня напали, был выговор как у гопников. Доминик с такими не водился. Не было у него таких знакомых, да еще близких, которые вдруг решили бы отомстить за него. Не может этого быть.

– Мало ли, вдруг его знакомые кого-то наняли.

– Бред, – повторил я. – Десять лет спустя? Вот так, ни с того ни с сего? Да и как бы они меня…

Мартин вздохнул.

– А может, у меня уже профдеформация, – сказал он. – И такое бывает – если много лет ищешь связи, потом начинаешь видеть их всюду. Был у нас один парень, так он считал, что убийство в Саллиноггине связано с дракой в баре в Карлоу. Настолько был в этом уверен, что готов был поспорить на собственный дом. Часами допрашивал бедолаг из Карлоу, всю душу им вымотал, проверял алиби, отпечатки, получал ордеры на сравнение ДНК и так далее. А все потому, что там и там на месте происшествия нашли бейсболку с надписью “Бадвайзер”. Его до сих пор дразнят “Бадом”.

Я не улыбнулся в ответ.

– Значит, я… – Это слово казалось до того нелепым и вместе с тем взрывоопасным, что и произнести-то его было страшно, как в мультфильмах, когда нажимаешь на большую красную кнопку, после чего дом взлетает на воздух. – То есть они считают, что это сделал я ? Другие детективы?

Мартин перевел взгляд на меня и озадаченно уточнил:

– В смысле, подозревают ли они вас?

– Да. Именно. Так как же?

– Ну разумеется. Если Генли убили, это сделал тот, кто мог попасть в ваш сад. А в указанный период сюда могло попасть ограниченное число лиц. И каждый под подозрением.

– Но ведь я… – Сердце как-то судорожно колотилось, меня била дрожь, наверняка Мартин понял это по моему голосу. В глубине души я такое предчувствовал, конечно, но услышать вот так… – Я же ничего не сделал.

Он кивнул.

– Они думают, что это сделал я?

– Понятия не имею. Сказать по правде, вряд ли они настолько продвинулись в расследовании. Так, версии выдвигают, смотрят, что сработает, и пока что никого конкретно не подозревают.

– Но вы думаете, что это сделал я?

– А я вообще ничего не думаю, – весело ответил Мартин. – Дело-то не мое, и не с моим жалованьем выдвигать версии по чужим делам. Меня все это интересует исключительно постольку, поскольку может быть связано с ограблением. – Я уставился на него, и он добавил: – Да ладно вам. Если бы я считал вас убийцей, разве стал бы сидеть тут с вами, пить виски да разговоры разговаривать?

– Не знаю.

Он впился в меня взглядом и произнес, оскорбленно повысив голос:

– Постойте. То есть я шляюсь под дождем в свой свободный вечер, чтобы оказать вам любезность, – он указал на пакет с подсвечником, о котором я начисто позабыл, – а вы меня обвиняете в том, что я пытаюсь вас обмануть?

– Нет, что вы, – сказал я. – Извините.

Я сам не понимал, за что извиняюсь, но Мартин сменил гнев на милость и уточнил, уже спокойнее:

– Даже две любезности. Это вот, – он указал на подсвечник, – я мог послать по почте. Но подумал: он хороший парень, а последнее время ему приходится туго. Потому и решил вас предупредить – так сказать, неофициально. Если у вас не было терок с Генли, подумайте хорошенько, с чего вдруг некоторые утверждают обратное.

– Откуда мне знать. Я ведь даже не в курсе, кто именно…

Но детектив уже тряхнул рукой, чтобы расправить манжету, взглянул на часы и поднялся:

– Господи, уже больше времени, чем я думал. Поеду-ка я лучше домой, а то супружница решит, что я сбежал с молоденькой, – да нет, шучу, она отлично меня знает и наверняка подумает, что я сбежал к морю и солнцу, куда-нибудь в Лансароте. Терпеть не могу такую погоду, от нее крыша едет. – Накинул пальто, похлопал по карманам и оглянулся на меня: – Так о чем вы?

– Я ничего не понимаю. Ничего. Что происходит?

– Если вы ни при чем, – сказал он ( если? ), – значит, в деле замешан как минимум один человек из числа ваших родных или друзей. И он пытается вас подставить. На вашем месте я очень постарался бы выяснить, кто же это. И чем скорее, тем лучше.

После его ухода я битый час кружил по комнате – не как прежде, одной ногой шагнул, другую подтянул, а быстрой пружинистой походкой, жалея, что в доме нельзя курить. Хьюго так и не спустился в гостиную, и я надеялся, что он спит, а Мелисса задержится на ярмарке допоздна. Мне нужно было подумать.

Казалось, первым делом следует поразмыслить о том, что меня подозревают в убийстве, я же, оправившись от изумления, понял, что для меня это сейчас далеко не самое важное. Как справедливо заметил Мартин, под подозрение попадал любой, у кого была возможность приблизиться к дереву, и вряд ли меня обвинят в убийстве на том лишь основании, что кто-то кому-то сказал, будто я неизвестно из-за чего поссорился с Домиником. Постепенно до меня дошло и прочее, о чем говорил детектив, и чем больше я думал о сказанном им, тем очевиднее и неизбежнее оно выглядело, вибрирующая эта правда притягивала, как мощный магнит: случившееся с Домиником имело какое-то отношение – не могло не иметь – к той ночи.

Но какое именно, этого я не мог понять. Не верилось мне ни в обманутого мстителя, ни в то, что ко мне явились те же люди, что убили Доминика, в конце концов, я валялся на полу без сознания, и при желании им ничто не мешало со мной расправиться (тут я отдернул ногу от подсвечника, уродливо горбившегося в полиэтиленовом пакете). Но кто-то – скорее всего, тот же, кто пытался возвести на меня напраслину, – наверняка знал, как связаны оба случая. И список, как и сказал Мартин, не так уж длинен. Приятели, которые тем летом могли стащить запасной ключ от садовой калитки, – увы, я пока точно не знал, кто именно. Леон с Сюзанной. И Хьюго.