Олег Рой - Охота на охотника

– Слышь, Марковна, а чего ты тут найти-то хочешь? – осторожно поинтересовался главный «налаживатель межрайонных отношений», то бишь Мишкин.

– Если б я знала, – довольно раздраженно бросила Арина, – то уж наверное сказала бы, как ты полагаешь? Возможно, диск. Возможно, флешку. Но это, думаю, очень и очень вряд ли. Не знаю, Стас. Возможно… да что угодно. Не знаю. Или даже вовсе ничего… – она сама не ожидала, что скажет это. – Если его убили не просто так, а по нашему делу, тут ничего не обнаружится, к гадалке не ходи…

– Вы дело-то к себе заберете? – с надеждой спросил восторженный Семеняка.

– С начальством надо разговаривать, – довольно уныло ответила Арина. – Пока нет оснований.

– Так если это ваш фигурант?

– Да фигурант-то он так себе, второстепенный. Хотя… – она задумалась: сколько можно сказать хоть и коллеге, но как ни крути постороннему, и буркнула почти себе под нос. – Если диск с записью пропал не просто так… может, и не совсем второстепенный.

– Пальцы откуда снимать? – подал голос Зверев.

– Отовсюду, – отрезала Арина. – Хотя… вряд ли… но мало ли… – пробормотала она себе под нос, не рассчитывая, что кто-то станет прислушиваться.

– По полной, что ли, осматриваем? – засмеялся Мишкин, который, разумеется, услышал все, в том числе и то, что на посторонние уши рассчитано не было. Хотя разве мишкинские уши можно считать посторонними?

– Стас, – вздохнула Арина, – по полной – это мы тут на трое суток зависнем, ты чего? Но в смысле пойди туда не знаю куда, найди то не знаю что, тогда да, по полной.

Некоторое время в убогой комнатенке висело молчание. Много молчаний. Хозяйкино – укоризненное (ей хотелось уйти и отдохнуть), следовательское – выжидательное, криминалиста – деловитое (единственное искреннее молчание – когда человек делом занят), оперское – скептическое.

– У него что, никакого компьютера не было? – брякнул вдруг забытый Ариной Семеняка.

Мишкин повернулся к нему, как подсолнух к солнцу – ну или как зеркало радиолокатора в сторону сигнала – Семеняка слегка переменился в лице, не ожидал, должно быть, что его кто-то может принимать всерьез. Но реплика была правильная, и Стас ответил:

– Персоналки, может, и не было, сейчас все на ноутбуки перешли или вовсе на смартфоне все держат. Может, он ноутбук, ну или планшет, чем он там пользовался, с собой таскал? Ограбили-то его подчистую. Ты ж не удивляешься отсутствию телефона.

– В смысле, предполагаемые грабители забрали его ноутбук? Или что там у него было?

– Типа того, – равнодушно, уже потеряв интерес к диалогу, бросил Мишкин.

Его явно больше интересовали манипуляции криминалиста, что-то вдумчиво разглядывающего на шкафу, где справа топорщилась неровная груда картонных коробок, слева торчал чемодан. Ничего так себе чемодан, традиционного стиля – может, еще Менделеев такие тачал, вдохновляясь своим единственным, кроме химии, хобби.

– Чемоданчик-то недавно снимали, – задумчиво протянул Зверев. – Положили чуть-чуть не на то место – видишь, как пыль лежит?

Арина вскочила на услужливо подставленный Стасом стул. Семеняка вспрыгнул на выдернутый из-за дивана табурет. Глаза его горели:

– Может, хозяин?

– В самом деле, кто, вероятнее всего, мог снять сверху этот чемодан? – повторил Мишкин. – Может…

– Может, – добродушно согласился Лерыч. – Только… Если бы тебе понадобилось что-то в чемодане, лежащем на шкафу, какова вероятность того, что ты поставил бы его назад настолько точно? На крышке, кстати, пыль не тронута.

– Да я вообще не стал бы со шкафа снимать, встал бы на стул, крышку поднял и так далее.

– Ну да, тебе роста довольно.

– Чижов, кстати, мелкий был, – вставила Арина. – С меня ростом. Примерно.

Криминалист скептически хмыкнул:

– Тогда с табуретки толком ничего не достанешь, пришлось бы снимать, это да. Но я ж не про то. Чемодан сняли – и потом поставили назад. Причем очень точно. Почти. Стас, подвинь Марковну со стулом, чтоб ей видно было.

Оказавшись вплотную к шкафу, Арина увидела. Пыль – вообще весьма красноречивый свидетель. И тут она явственно сообщала: чемодан либо двигали – едва-едва – либо снимали и ставили на место. Почти на место. Разница между исходной и финальной позицией составляла миллиметра полтора, не больше.

– А чего там, в чемодане-то? – поинтересовался вдруг забытый всеми Семеняка.

Зверев, стоявший на самом устойчивом из нашедшихся в доме табуретов, щелкнув замками, откинул крышку:

– Да ничего, собственно. В смысле, ничего интересного. Тряпье по большей части. Ну железок немного. Эй, не вскидывайтесь так. Отвертки и всякое такое. Не, ну я погляжу, конечно, раз уж мы сюда вперлись. Марковна, ты сама-то знаешь, зачем мы сюда вперлись?

Арина со своего «насеста» послала ему огненный взгляд.

– Да ладно тебе, – фыркнул Зверев. – Что ж я, совсем, что ли, дурак? Не, – балансируя на табурете, он отвесил шутовской поклон в сторону замершего Семеняки, – я не стану говорить, что мы сюда зря притаранились. Не, ребята, не стану. Похоже, кто-то тут действительно рылся. Очень похоже. И рылся, знаете ли, аккуратно-преаккуратно, фиг поймешь, что кто-то был. Это я в смысле, что вряд ли тут можно чего-то найти. Ну так, Марковна, реально отовсюду следы снимать?

– Лерыч! – взмолилась Арина, обернувшись на, как ни крути, главного здесь Семеняку, который, впрочем, вполне безмолвствовал, что там годуновский «народ». – По максимуму. Понятно, что не отовсюду, иначе нам тут действительно до следующего Нового Года куковать придется. Но… Ну ты сам лучше меня знаешь, где вероятные следы искать.

– А кого ищем-то? – флегматично поинтересовался криминалист. – Кого-то конкретного или так, вообще?

Арина на мгновение задумалась:

– Сбивать тебя не хочется. Но конкретная мысль есть, это да. Я тебе после скажу.

– Если захочешь… – Стас, разумеется, не смог удержаться, чтоб не продолжить киноцитату – пусть даже и искаженную.

Выходные, а за ними и понедельник выдались настолько заполошными, что проштудировать заново стриптизеров блокнотик – хотя бы в виде стопки копий – времени выкроить не удавалось. Правда, Арина тщательно обыскала все, что только сумела придумать – служебный кабинет, сумки, карманы – вдруг все-таки засунула куда-то эту чертову книжицу. Не приходя в сознание, как говорила бабушка.

– Арин! Да Вершина же! Почту забери!

– Ев, отстань! – кабы под руку что подвернулось, Арина бы, пожалуй, в завканцелярией чего-нибудь и швырнула. Но в коридоре, естественно, царила пустота. Или чистота? Или чистая пустота? Или пустая чистота?

Тьфу, сгинь, скомандовала она филологическим экзерсисам тут же, едва захлопнулась дверь кабинета. По всему получалось, что у нее есть часа два – минимум. А может, и все четыре. Теоретически стоило бы потратить «свободное» время на разбор завалов рабочего стола – а то, если повезет, и сейфа. Но – к дьяволу теории!