Олег Рой - Охота на охотника

– И не забываем, что этот самый Рубль, похоже, фигура весьма осведомленная, – напомнила Арина. – Не удивлюсь, если ему весь оперсостав в лицо известен. Именно поэтому и нужен кто-то более-менее левый.

На роль «заказчика» выбрали одного из мишкинских агентов. Хлипковат, поморщился обстоятельный Молодцов. Да ладно, парировал легкомысленный Мишкин, ему и делать-то ничего не придется. Просто надо, чтоб был. Чтоб досаждающая ему злыдня – Арина в образе «рыжей стервы» – помелькала в подъезде дедули, от которого агент-«заказчик» якобы ждет наследства. Дедуля-генерал у агента как раз имелся, правда, предполагаемое наследство еще лет восемь назад, овдовев, отписал по завещанию на строительство храма в родном селе покойной жены. Но о завещании знал, пожалуй, только этот самый «хлипкий» агент да дедулин духовник. Арина слегка опасалась, но успокаивала себя тем, что раскопать историю с завещанием вряд ли реально, не всемогущий же этот Рубль!

Нашлась и полузаброшенная дачка, которую «рыжая стерва», по легенде, посещала регулярно. Для Арины, исполняющей роль «последней утехи старика» подобрали средства связи – что-то вроде сбруи, включающей в себя микрофон и наушники. Оберсдорф предупредил, чтобы о переговорах по мобильным даже и не помышляли – слишком легко подслушать – поэтому сбруя с рацией на закрытом диапазоне оказалась в самый раз. Во всех смыслах слова.

Левушка «прописал» Арину – точнее, «рыжую стерву», которую она изображала – в одной из оперативных квартир. «Прописал», разумеется, задним числом, чтобы все выглядело так, словно тетка живет тут уже не один год. В полуквартале от точки дислокации располагался большой торговый центр, где удобно было затеряться и переодеться, если нужно было ехать на работу. То есть в следственный комитет.

По субботам же Арина под видом все той же рыжей стервы отправлялась на дачу. Топила в покосившемся, но еще крепком домишке печку, чистила от снега дорожку, ловко орудуя расхлябанной лопатой, и вообще… суетилась. Летом заброшенность дачи бросалась бы в глаза, но сейчас, когда и снег сошел еще далеко не везде, участок не слишком отличался от соседних. В дачном поселке пока что царила более-менее мертвая тишь. И это тоже успокаивало. Не то чтобы Арина опасалась, что Рубль станет расспрашивать о потенциальной жертве соседей, но береженого бог бережет. Кажется, когда-то она себе что-то подобное уже говорила? Ай, неважно.

Важными почему-то казались острые тонкие иглы молодой травы, пробившиеся на серо-коричневой проталине возле хлипкого штакетника. Ведь если трава – значит, весна? Значит, кончилось темное безвременье? И, значит, дальше будет… свет? Черт знает почему, но эти бледно-зеленые узкие росточки и впрямь вселяли надежду: теперь все получится, жизнь восторжествует!

В развилках старых вишен и яблонь, по периметру крыши, на сарае, над крыльцом, даже возле калитки – везде натыкали камер наблюдения, в том числе и с функцией ночного видения. Ну и внутри дома, конечно, тоже. Оставалось только ждать. Вот будет прелестно, саркастически усмехалась Арина – мысленно, разумеется – если все «схемы» и «планы» окажутся одним сплошным пшиком…

Выходя из оперативной квартиры, Арина осторожно приглядывалась к окружающим. Не то чтобы она и впрямь рассчитывала обнаружить слежку, но не осматриваться было выше сил. Она напоминала себе, что нужно вести себя максимально естественно, но все равно потихоньку зыркала по сторонам.

Это было бессмысленно, конечно. В городе ждать особенно нечего: главное должно было произойти на дачном участке. Сразу Рубль ее убивать станет или сперва приглядится? Или приглядываться будут помощники? Нет, вряд ли, слишком осторожен. Лишние люди – лишняя информация. Этот все собственноручно делает. Ох, скорее бы уже!

«Объект» появился на вторую – считая после «контакта» в сети – и первую, если считать с «перевода» денег, субботу.

– А это что за фря? – раздался в Аринином наушнике мишкинский голос, изрядно искаженный, даже как будто бы и не его. – Среди местных таких вроде не было. И в гости к кому-то рановато, везде пусто.

Фря, вылезшая из потрепанной «девятки» с грязными до полной нечитаемости номерами, оказалась могучей теткой в расписном – с розами и тюльпанами! вот уж красотища неописуемая! – пуховике (которым, возможно, и объяснялись ее впечатляющие формы), щедро намотанном на голову павлопосадском платке и здоровенных темных очках. Очки к общему рисунку не подходили совершенно. Но, однако ж, успешно скрывали лицо. Важно ли это? Нет? Да черт ее знает! Может, это и есть долгожданный «объект», а может – просто какая-то посторонняя тетка. То есть совершенно посторонняя. Хотя если приглядеться… очень может быть, что и не посторонняя. Комплекция – дело наживное, а вот рост подходящий. И тот кусочек носа, что виден между очками и платком…

Тетка меж тем лениво огляделась, мазнула безразличным взглядом по копошащейся возле дождевой бочки Арине, вытащила из машины что-то вроде косметички, а оттуда что-то вроде пудреницы, начала прихорашиваться…

Может, все-таки не эта? Таких на улицах – каждая вторая. Может, ей, Арине, просто хочется, чтобы визитерша оказалась «тем самым»? Или про тетку надо говорить «той самой»?

– Марковна! – азартно зашептал в наушнике Мишкин. – Ты глянь, какой маскарад, а? Я прямо аплодирую, честное слово! Может, прямо сейчас и возьмем?

– Стас, ты опер или кто? – шикнула Арина. – Сиди тихо, не буйствуй. Во-первых, это еще. может, и не наш объект, а во-вторых. что ты ему сейчас предъявить можешь? Остановку в неположенном месте?

– Так чего? – обиженно фыркнул наушник. – Непременно ждать, когда он тебя убивать начнет?

– Без вариантов, – буркнула Арина, передернувшись от «он тебя убивать начнет». Ей-то самой уже было ясно, кто такой «он». Хотя поверить в это до сих пор было почти невозможно. Может, она все-таки ошибается?

Файл: bezimeni

Создан: 01:01 01.01.01

Изменен: 11.04.17

Я – Мастер. Специалист высочайшего класса. Таких в стране раз-два и обчелся. А может, и во всем мире. Я не играю на виолончели – впрочем, на арфе тоже не играю – не катаюсь в «Тур-де-Франс», не готовлю коллекций к Миланской неделе высокой моды. Я – Охотник. Такие пустяки – все эти виолончели, велосипеды, подиумы. Про них знают все, про меня – никто. Почти никто.

Знакомые, улыбаясь, желают мне доброго утра, даже не догадываясь, с кем они говорят. Вот и отлично. Пока они не догадываются, все идет прекрасно.

Иногда мне кажется, что я – сразу два человека. Нет, не как в психиатрии, никакого раздвоения личности. Личность-то одна, а вот жизней – две. Причем происходят они – одновременно. Я вполне могу обсуждать с коллегами рабочие вопросы, размышляя при этом об операции, намеченной на послезавтра. Или о той, что прошла – блестяще, как все что я делаю! – позавчера. Нет, разумеется, мои операции случаются гораздо реже, но принцип, принцип! Это так забавно – глядеть на исполненные почтительного уважения лица коллег, готовых ловить каждое мое слово, и думать о чем-то для них совершенно недоступном. Как будто они – не живые люди, а всего лишь мой сон.