Олег Рой - Охота на охотника

Нынешняя Охота обещает быть простой: старик, наследство, нежелательная персона возле, всего-то и надо, что эту нежелательную персону ликвидировать, а стрелки на дачных соседей перевести. Элементарнее, чем фигу из трех пальцев сложить: пожар в дачном поселке со смертельным исходом. И – как вишенка на торте – специально для пожарного дознавателя, если он вдруг дотошным окажется – след к соседскому участку. Этот заказ ни сил, ни времени много не займет. Это одна из причин, почему я люблю Охотиться в своем городе. Не главная. Главная – острота ощущений. Потому что, как ни крути, работать там, где тебя знают, это дополнительный риск. Но я и правда люблю двойственность.

Для мемуаров будущий дачный пожар не пойдет, конечно. Тупо, неизящно, почти банально. Впрочем, «все мои смерти» в гипотетическом заглавии гипотетических мемуаров – это ведь условность. Почему непременно «все»? Фигура речи, не более. Некоторые. Самые лучшие, самые изощренные, самые виртуозные.

Да и слово «киллер» мне, если честно, ужасно не нравится. Очень уж примитивные ассоциации вызывает: снайпер, взрывник – тьфу, банальщина, дешевка. Впрочем, времени на то, чтобы придумать название поярче, еще сколько угодно. Например, «Специалист по смерти: исповедь».

Все-таки киллеры – это те, кто расстреливает жертву автоматной очередью из проезжающей мимо машины (угнанной на несколько часов) или подкладывает взрывчатку. Ну или ликвидируют ее одним точным выстрелом из снайперской винтовки. Снайперы – это уже, конечно, классом повыше, но все равно скучно. Ни выдумки, ни изящества. Все примитивно, практически топорно.

Есть специалисты по несчастным случаям. Эти поинтереснее. Их даже киллерами уже не называют.

И есть подлинные Мастера: они ликвидируют одним убийством сразу двоих – собственно жертву и того, кого за это убийство посадят. Я – Мастер.

Удивительно, как этот Шубин меня вычислил? Без единой зацепки. Были бы зацепки, он бы их после себя вместо «признания» оставил. А – нетушки. Значит, никаких зацепок он не обнаружил. И все-таки учуял… Что это, пресловутое сыщицкое чутье? В которое я, признаться, не верю, но ведь как учуял-то! Почти безошибочно. Ну, пропустил многое, ну, лишнего приплел – но все-таки! Ай, молодца! Сейчас, когда догадливый опер давным-давно покоится на кладбище, можно его и похвалить.

Вряд ли его домыслы могли представлять какую-то угрозу. А ничего, кроме домыслов, у него не было. Ах да, пресловутые фотографии, обеспечивающие алиби осужденной за убийство мужа мадам! С другой стороны – ну и фотографии, ну и алиби, и что? Дело-то давным-давно сделано: бизнесмен на кладбище, его вдова на зоне, дочка сама себе и папочкиным богатствам хозяйка. А что вдову в итоге оправдали – ну так о сроках заключения мы с вами не договаривались.

Интересно, кстати, эта оправданная вдовица теперь с падчерицей из-за наследства сцепится или миром разойдутся? Но «интересно» так, вчуже. Даже если конфликт и возникнет, ничего девчонка предпринять не сможет. Потому что она меня даже не видела. Это важное, кстати, правило: не встречаться с заказчиками. План квартиры – не сказать чтобы великий секрет, его можно было и самостоятельно раздобыть и изучить. Как и привычки всех потенциальных участников «операции» проанализировать. Еще проще – приблизительную копию знаменитого алого халатика изготовить (было бы ужасно непрофессионально надевать настоящий, оставляя на нем свои «отпечатки», например, запах, тем более – биологические следы, которые остаются всегда, мне ли не знать). На долю девчонки осталось лишь передать дубликаты ключей, спровоцировать ссору папаши с мачехой и затихариться на время собственно события.

Нет, даже если вдовица (или даже дочка) и кинется в разборки, мне это ничем грозить не может, слишком много времени прошло. Да, в квартире могли остаться мои биологические следы, и даже наверняка. Но искать их надо было еще тогда. А сейчас все, поезд ушел, следы утрачены. Так что даже если какая шальная мысль этой малолетней в ее дурную голову и придет, ничего у нее на меня нет.

И у Шубина не было. Хотя при первом взгляде на его знаменитое «признание», честно говоря, холодок по позвоночнику пробежал. Потом-то стало ясно – ничего этот чертов опер не знал, так, сам с собою грезил. Нюх у него, видите ли! Да пошел он со своим нюхом… хм, а ведь именно там он сейчас и находится, забавно. Он – там, а я – здесь.

Главное – все продумывать. А уж это я умею. Быть может, лучше всех.

Да, мемуары – это прекрасная мысль. Пожалуй, можно бы уже начать выбирать: что подойдет, а что нет.

Со священником тоже все было, конечно, очень просто. Но совсем не столь примитивно, как сейчас. Простота сия суммировала элегантность замысла и точность исполнения. Заронить в священническую голову подозрения – староста ворует! – было элементарно. Наверное, довольно оказалось бы и соответствующих писем, но это было бы грубо. Как говорил, кажется, Великий Комбинатор, второй сорт, нечистая работа. Не люблю работу на «и так сойдет». Когда печальная «прихожанка», пряча глаза – совестно ей, видите ли, обвинять, но и смолчать не может – делится с батюшкой своими подозрениями… да, это было изящно, тонко, достоверно. Ход настоящего Мастера. Я не люблю выступать в женском обличье – к женщинам всегда больше внимания – но эта «прихожанка» получилась настолько безликой, почти бесполой, что сама по себе заслуживала отдельных аплодисментов. Шедевр потому что. Даже те, кто «ее» видел (и даже те, кто видел ее неоднократно), наверняка не сумели бы дать внятного описания невзрачной батюшкиной собеседницы.

Ну а дальше нужно было всего лишь добыть что-то, принадлежащее старосте, и последить, выбирая подходящий момент для финального удара. Конечно, они выяснили отношения, конечно, староста сумел развеять обвинения в растратах – да что толку! Через десять минут после сей судьбоносной беседы батюшка был уже мертв и никому ничего сказать уже не мог. Не успел. А поскольку о подозрениях «все знали» (смешно, как стремительно распространяются самые беспочвенные слухи), принадлежавшее старосте орудие убийства стало всего лишь завершающим штрихом безукоризненной картины «убийства для сокрытия другого преступления».

Да, Мастер – он даже в таком простом деле Мастер.

Только не надо под руку лезть! Некоторые уверены, что они все на свете знают лучше любого специалиста.

Как та антикварова сноха. Нет, заплатила не чинясь, по-моему, из антикваровых же запасов что-то стащила, своих-то денег у нее немного было, но что за придурь – требовать исполнения работы по собственному плану? Небось, сериалов детективных насмотрелась, вот и решила, что самая умная. Хотя план выдумала – ох, без слез не взглянешь: все сложно до изощренности, вульгарно до отвращения, еще удивительно, как нигде ничего не сорвалось. Почему было не устранить старика-антиквара просто и убедительно. Да хотя бы «удар тяжелым тупым предметом в теменную область»! Старинных статуэток, годных на роль «тяжелого тупого предмета» в квартире навалом, и на каждой – отпечатки антикварова сына. Просто потому что у папули он частый гость. И время, разумеется, подгадать к его очередному визиту. Чтоб с перепугу в крови вымазался и следов своих дополнительно наоставлял. Так нет же: ой, так могут подумать на случайного грабителя! Пусть орудием убийства будет отравленный кинжал, да непременно чтоб яд был современный, чтоб не подумали на несчастный случай, да чтоб сынуля консультировался на антикварских форумах о соответствующей легенде для этого самого кинжала (как по мне, так в этом вовсе никакого смысла не было, раз уж вещь сама по себе старинная). Нет, мне нетрудно изобразить загадочного посетителя, «владельца кинжала», в том гриме назначенный на роль обвиняемого антикварский сын не то что меня, собственную жену бы не узнал. И так же несложно было создать для сынули любую фальшивую историю интернет-похождений: хоть переписку с любителями старинных легенд, хоть обмен опытом с зоофилами или участие в заговоре сатанистов. Ладно еще, ни до сатанистов, ни до зоофилов дамочка не додумалась. Но и того, что она насочиняла, довольно. Надо ж такого наворотить! Должно быть, не в одном стариковском наследстве дело было, сильно ее, похоже, собственный муженек достал. Посадить показалось недостаточно, надо было еще чтоб он решил, что с ума сходит. Нет, дикое дело было, дикое.