Лорен Норт - Идеальный сын [litres]

Т.К. Да? Надо же. Мне было очень больно. Меня так накачали морфином, что я, наверное, и Элвиса в живые записала.

Э.С. То есть вы не считаете, что Марк ещё жив?

Т.К. ( молчание ).

Сегодня на небе солнце. Его лучи пронизывают дом, освещая углы – мрачные пространства, – а я ведь раньше этого не замечала. В саду за ночь выросли нарциссы, вытянулись целым лесом.

Воздух холодный, при этом появилась в нём какая-то свежесть, которой я раньше не замечала ни в доме, ни в деревне. Сама не знаю, от солнца ли это или из-за Шелли. Она влетела сегодня с утра, наполнила нас всех энергией. Джейми светится целый день, вертится вокруг неё, каждое слово слушает. Улыбается, смотрит широко раскрытыми голубыми глазами. Понимаю его, у меня такие же чувства.

– Так, всё, идём за мной, – говорит она, маршируя по холлу первого этажа мимо главной лестницы и в сторону малой гостиной.

– Может, лучше ещё в саду посидим, поедим тортика, – корчу я рожу, наполовину в шутку, наполовину всерьёз.

Джейми гогочет, смеётся и Шелли.

– Нет, – констатирует она, похлопывая себя по животу, – хватит с нас на сегодня тортика. А потом оборачивается и ехидно улыбается мне: – А то я такими темпами завтра в бассейне пойду сразу ко дну.

Ощущение, будто у нас приключение, охота на дикого зверя, поиск сокровищ. Ничего такого, конечно, просто с Шелли по-другому себя не чувствуешь, и даже я улыбаюсь, пока бреду за ними двумя с чёрными пакетами в руках.

Мне сейчас, конечно, только коробки во второй гостиной разбирать. Это вообще-то ты должен был сделать – распаковать их и всё рассортировать. Там половина наших вещей, половина – твоей матери. А мы сложили всё в кучу да так и оставили после переезда. Если я этим займусь, будет мне ещё одно напоминание, что тебя рядом нет. Не получится себя убедить, что ты просто отложил это занятие ещё на недельку.

Мне так нравилось сидеть в саду в полностью застёгнутой зимней куртке, наблюдая, как Джейми носился вокруг, играл со своим футбольным мячом. И так хорошо было пить чай, есть огромные куски испечённого мной лимонника, говорить обо всём и ни о чём. Про тот звонок и те, с молчанием, я не стала рассказывать. Да и о том, как мы поругались с Джейми. Хотела, но как-то к слову не пришлось. С Шелли все мои страхи уходят, и тянуть их из себя в разговор невмоготу.

Это Шелли предложила вернуться внутрь.

– Вряд ли полезно жить в доме, заваленном коробками, – заметила она. – Давай сегодня вместе начнём их разбирать. Вот увидишь, не так уж это и сложно, стоит только начать.

Сама не знаю, как так вышло, но я кивнула.

– Вон те – твои, – сообщает Шелли, когда мы входим в малую гостиную. Она жестом показывает Джейми на кучу коробок, покоящихся на цветастом диване твоей матери.

– А эти вот будут мои. – Она подходит к коробке, тянет за картонный верх.

– Сделаем три кучки. Вон там, – она показывает на окно, у которого я стояла на прошлых выходных и ждала, когда же они с Джейми вернутся, – сложим ценные вещи или что выбрасывать жалко. Если не знаем точно, складываем вон там у стены. А в третьей куче тогда пусть будет мусор, которому дорога одна – на свалку. Ну что, договорились?

Мы с Джейми киваем, и все втроём принимаемся за работу. Помогаю ему вытащить вазу. Сверху у неё откололся кусочек, а внизу зелёная плесень – не вычистили.

– Хлам, – говорю я Джейми, и мы оба улыбаемся.

Когда разобрана где-то половина, Шелли обнаруживает альбомы с фотографиями. Смотрю на неё из другого конца комнаты, вот она открывает первый, и стены будто начинают сходиться. Смотрит, видимо, на Джейми в младенчестве, – такое у неё лицо. В глазах слёзы, рукой касается медальона, как обычно, когда ей вспоминается Дилан.

Внезапно настроение в комнате меняется: солнце садится, снова воцаряется мрак.

– Это Марк снимал, – говорю я, перепрыгиваю через кучу в середине комнаты и становлюсь рядом с Шелли. Украдкой смотрю на Джейми. Тот перестал уже разбираться с коробками и просто играет с набором матрёшек: расставляет их в ряд, а потом собирает в одну.

Пересчитываю альбомы. Да, все семь есть. Каждый пронумерован по возрасту Джейми. У Шелли в руках тот, на котором на белой наклейке выведено «0–1 год».

Любила я это в тебе, Марк. Что ты распечатывал фотки, которые мы каждый месяц делали, вклеивал в альбом. Ни разу не забыл, ни один месяц не пропустил. А мне разрешил посмотреть, только когда Джейми уже годик исполнился. « Это мамочке особый наш подарок, – рассказывал ты Джейми, – потому что она у нас самая лучшая, самая классная мамочка на целом свете».

Вот ещё труд, который придётся взвалить на себя. Очередное напоминание, что ты меня навсегда покинул.

– Милые такие… снимки, – шепчет Шелли, – и вы все на них такие счастливые. – Она берёт другой альбом. На нём написано: «Джейми 4–5 лет».

– А я и забыла про них, – замечаю я, когда Шелли начинает листать.

– Я раньше каждый день просматривала альбомы с Диланом, но теперь мне кажется, он на них так не похож на того мальчика, каким бы сейчас был.

Касаюсь пальцами синей обложки: внезапно содержимым ни с кем не хочется делиться. Всё же здесь, на этих фотографиях, не один Джейми, а ты тоже, да все мы.

Шелли вздыхает и аккуратно кладёт альбом обратно в коробку, закрывает её.

– Тебе необязательно сейчас эти фотографии разглядывать.

– Ничего. Мне кажется… я бы посмотрела, но попозже. Положу их пока на верхний этаж.

Поднимаю коробку, смахивая слой пыли, которая, рассеявшись по воздуху, щекочет нос. Только и думаю, что о словах Шелли, о том, как ей горько из-за гибели сына. Я уже поднимаюсь по узкой задней лестнице, когда звонит телефон. Замираю на полушаге, о Шелли уже не думаю. Один гудок, два, три – и всё.

Выдыхаю, поднимаюсь дальше. Опять кто-то прозванивает, но хоть в этот раз не тот грубый мужик. Он больше не перезванивал, и я бы даже и решила, что он мне приснился, но его сообщение сохранилось на автоответчике.

Аккуратно положив коробку рядом с кроватью, я направляюсь к главной лестнице. По всему дому разносится голос Шелли. И только оказавшись уже на первой ступеньке, я понимаю, что разговаривает она не с Джейми, а с кем-то по телефону. То есть в этот раз не повесили трубку, как обычно, – Шелли успела ответить. Пока я спускаюсь, она общается с кем-то в столовой.

– Простите, но Тесс сейчас отдыхает, – доносится до меня голос Шелли.

Далее следует пауза и, по-видимому, звонящий задаёт какой-то вопрос.

– С учётом всего дела у неё идут замечательно. Бывает лучше, бывает хуже. Конкретно в данный период чаще хуже… Да, я знаю, но у неё ваш телефон есть, когда будет в состоянии, позвонит.