Кристина Ульсон - Лотос-блюз

Ф. У.:Вы жалеете?

М. Б.:О чем?

Ф. У.:Что решили помочь ей.

(Молчание.)

М. Б.:Как вам сказать? С одной стороны, на этот вопрос есть только один ответ: конечно, жалею, черт побери. С другой стороны… существует ли что-то более никчемное? чем сожаление? По-моему, едва ли. Что было, то прошло.

Ф. У.:Поэтично сказано.

М. Б. (беззвучно смеясь):Поэтично, но верно. Сейчас все это кажется таким далеким. Даже дождь и тот кончился.

Ф. У.:И что же случилось дальше? Вы позвонили Бобби Т. и сказали, что поможете ему?

М. Б.:Позвонил. Потом мы снова встретились. А дальше…

Ф. У.:Дальше?

М. Б. (шепотом):Дальше я, сам того не зная, начал копать себе могилу.

Поздний завтрак с Беллой. Священный элемент среди весьма сумбурной повседневности. Было воскресенье, и мне нужно было встретиться с Бобби, сообщить, что́ я намерен предпринять по делу его сестры. Утром я позвонил ему и сказал, что нам надо повидаться.

— Значит, вы поможете Саре?

Словно она по-прежнему жива.

Голос был ровный — ни радости, ни энергии. Бобби Т. выдохся, как пиво, слишком долго простоявшее открытым.

— Расскажу при встрече, — сказал я. — Приходите ко мне в контору после обеда, в четыре.

Затем я позвонил Люси, спросил, нельзя ли Белле побыть у нее, пока я встречаюсь с Бобби. Она сказала, что можно.

Перед воскресным завтраком Белла тщательно выбирала одежду. Я старался выработать у нее такую привычку, старался развить ее чисто женскую сторону. Бог весть, сколько раз я получал за это по шее. Считать одни вещи женскими, а другие мужскими, разумеется, неправильно. Но только не для меня. И довольно об этом, ведь Беллу воспитываю я и никто другой.

— Что ты наденешь? — спросила Белла, прокравшись в ванную, где я брился.

Она была в одних трусиках.

— Пожалуй, черные чиносы и голубую рубашку, — ответил я.

Я говорил с серьезным видом, чтобы она понимала: одежда — штука важная, и в два счета такие вопросы решать нельзя.

— А ты сама что выбрала?

Она склонила голову набок.

— Розовое лондонское платье.

Я улыбнулся. Лондонское платье вообще-то куплено в Копенгагене, но в английском магазине.

— Отлично, — сказал я. — Надевай.

Белла выбежала из ванной. Я слышал, как она возится в своей комнате, а немного погодя она опять вернулась.

— Помоги мне. — Она показала рукой себе на спину.

Я отложил бритву, застегнул платьице.

— Может, сделаем прическу?

Она покачала головой.

— Нет, спасибо, пусть останутся длинные.

— Ты имеешь в виду распущенные.

— Нет, длинные. Ну что, идем?

— Сейчас.

Немногим позже мы, держась за руки, вышли из дома. И пока ехали на такси в «Хага-Форум», Белла взахлеб рассуждала о том, что видит за окошком. — На детский праздник едете? — спросил шофер. — У нас поздний завтрак, — ответила Белла.

Говорят, что дети не способны усидеть на месте. А еще — что их не интересует еда. А вот я говорю, что все дело в правильном планировании и реалистических ожиданиях. Я, конечно, не рассчитываю, что она просидит за завтраком два часа, как маленький взрослый. Столько еды в ее тельце не влезет, да и непонятно ей, как много значит медленно наслаждаться едой. Вот я и позволяю Белле есть так быстро, как ей хочется, а потом она может порисовать или послушать сказку по моему телефону. Просмотр фильмов исключен. В ресторане это под запретом.

Сам я ем не торопясь и много. Потом читаю газеты, которые выбрал дома и захватил с собой. Иногда Белла ищет моего внимания, и я ей не отказываю. А в остальном позволяю ей заниматься чем угодно на ее стороне стола.

Как раз в это воскресенье я никак не мог сосредоточиться на газетах. Встреча с Бобби не давала мне покоя. Я чувствовал себя незащищенным и неподготовленным. Знал, что, прежде чем начинать работу, надо было обсудить это дело с кем-нибудь еще. Ну с какой стати тратить время на оправдание умершей женщины? Спасибо мне никто не скажет. И денег никто не заплатит.

Однако что-то в этом деле действовало на меня едва ли не магнетически. Я словно глядел в темный пруд, где спрятано сокровище.

— Ныряй, — шептал призрачный голос у меня в голове. — Ныряй, черт побери.

Ясное дело, я нырну.

Разве могу не нырнуть?

Стокгольм — город притягательный. Вода — вот что придает ему благородный шарм. Вода, гигантским зеркалом лежащая у подножия фасадов. Венеция ему в подметки не годится. Именно Стокгольм показывает, как украшают город водой.

Квартира Люси расположена на узкой улочке в Биркастане [7] Биркастан — район в центре Стокгольма. . Там ни воды не увидишь, ни зелени. Когда мы шли от машины к дому, Белла крепко держала меня за руку.

— Почему она живет в таком темном месте? — спросила она.

Я и сам удивлялся, а потому ответил:

— Спроси у нее.

Когда я привел Беллу, Люси выглядела встревоженной.

— Мартин, что ты собираешься ему сказать?

Люси не Марианна, от нее так легко не отделаешься.

— Давай поговорим позднее, когда я вернусь. — Я уже был на лестничной площадке.

— Нет, мы поговорим прямо сейчас.

Я со вздохом вернулся в квартиру.

— Скажу, что не умею воскрешать мертвых, но, возможно, сумею подарить им покой.

Люси смотрела на меня с таким видом, словно не знала, плакать ей или смеяться.

— Я так и думала, что ты не сможешь отказаться.

Я замялся, как первоклашка перед учительницей.

— Но это же так здорово, Люси. Просто замечательно.

— А что он предлагает тебе взамен?

— Ничего. Денег, по крайней мере, не предлагает.

— Не нравится мне все это, — сказала Люси. — Ты же толком не знаешь, кто такой этот Бобби.

— Да ладно тебе! — рассмеялся я. — Всё, ухожу, скоро увидимся.

Я снова открыл входную дверь. Беллы уже и след простыл, она убежала в квартиру.

— Я серьезно, Мартин. Люди подумают, что тебя нанял псих.

На секунду я задумался о том, нет ли в ее словах доли истины. Хотя кому какое дело, если я немножко покопаюсь в уже закрытом полицейском расследовании? Да и вообще, я вовсе не собираюсь посвящать СМИ в свои проблемы.

— Скоро вернусь и заберу Беллу.

— Обещай, что в случае чего позвонишь.

— Само собой.

Войдя в контору, я призадумался, что́ она имела в виду. Скорее всего, инцидент насильственного характера, но тогда Люси последняя, к кому я обращусь. Несколько крепких полицейских куда надежнее.

Или Борис, неожиданно подумал я.

Однажды Борис пришел ко мне в контору и попросил о помощи. Этот Борис не одной, а обеими ногами стоял по ту сторону закона. Был из тех, кто не выносит дневного света. Человек тьмы, который хоронился в царстве теней, чтобы не попасть в лапы полиции или иных заклятых врагов. Мы оба прекрасно понимали, что полученную от меня помощь он вряд ли мог получить где-то еще. Нет-нет, я не совершил ничего противозаконного. На это я бы никогда не пошел. Но можно, пожалуй, сказать, что я сделал для него все возможное. Отчасти из любопытства, а отчасти и от страха. Не рискнул надеяться, что буду в безопасности, если откажу субъекту вроде Бориса. Короче говоря, я ему помог. И теперь нас связывал непогашенный долг благодарности. Его номер до сих пор был у меня в телефоне. Это давало ощущение защищенности.