Ellen Fallen - Мятежные сердца

– Помоги, – прошу я невидимого Райдера. – Помоги, – хриплю в последний раз.

Моё тело снова становится аморфным и лёгким, я вижу этот яркий свет и моего Райдера. Смело подаю ему руку.

– Больше не будет больно, – громко говорит он.

Растираю большими пальцами рук свой лоб. Моя голова готова лопнуть на две части. Я вымотан за этот день, который никак не заканчивается.

– Слушайте, дайте мне телефон на несколько минут, я должен позвонить моей девушке, – прошу уже раз тридцатый за вечер у полиции свой смартфон. – Всего один звонок.

Я переживаю за неё, меня гложет нехорошее предчувствие, то ли из-за нашей ссоры, то ли от того, что я сделал после.

– Хейс, ты получишь его через трое суток, как и положено, когда освободишь камеру от своей задницы, – отвечает мне полицейский.

Усмехаюсь, как же все закономерно. В который раз уже я сижу за решёткой за это время. Даже чувство страха притупилось, войдя в привычку. Сижу здесь в ожидании, когда меня освободят.

Я ведь не остановился на достигнутом. Обыскав все окрестности, я даже заглянул в кино и парк. Даниель как будто была стёрта с лица земли. Если бы я был собакой, то по нюху нашёл бы её, но в городе это было невозможно. Я уже положил на все наши разногласия, когда тревога за неё начала меня терзать до спазмов в горле. Я звонил и писал, она не отвечала. Примерно с 11 часов вечера её телефон был полностью отключён. И тут я действительно повёл себя как ублюдок.

Поехал в дом матери Даниель, вломился, отталкивая её на своём пути. Ходил по дому и орал имя Даниель. Заглянул даже в ванную комнату. Её след простыл.

Элинор кричала, чтобы я выметался, что её нет дома, и не было. Но мне было этого мало. Я обязан был убедиться, что она не лжёт. Затем были объяснения, что я люблю её дочь, готов делать все что угодно, только бы она простила меня. Естественно, не сдержав своего темперамента, я пару раз выбил дверь в комнатах, закрытых на ключ. Элинор слишком долго терпела, даже по моим меркам, и как итог, полиция забрала нарушителя порядка. Человека, находящегося на чужой территории и устроившего дебош, в камеру.

Наглый возмутитель спокойствия матери моей возлюбленной, был ограничен в звонках и лишён снова единственной связи с миром. Я даже не вспомню, где именно стоит моя машина. Все настолько сумбурно…

Я повторяю, себе снова и снова, что с ней все хорошо, но в душе я чувствую – что-то не так. Я никогда не был в состоянии отчаяния, как сейчас, не упрашивал и не умолял уродов в форме что-то позволить мне. Но я должен убедиться, что с ней все в порядке и мои опасения – ерунда.

Встаю со скамьи и подхожу к решётке, мои руки сжимают металлические прутья до жжения в ладонях, ноздри раздуваются.

– Давайте, я продиктую номер, узнайте, все ли с ней хорошо? Это важно. Я бы не просил вас об этом, – все ещё прошу его, знаю, что ещё секунда, и я уже не стану себя сдерживать.

– Узнаешь все, когда выйдешь на свободу. На тебя и так не написали заявление, хотя ты вломился на чужую территорию, дебоширил, что ты хочешь? Чтобы я сейчас расплакался, потому что наш постоянный посетитель решил, что ему надо? Сиди спокойно, я не твоя мамочка, вытирать тебе слёзки, – отвечает он.

– Ё*аный ты урод, мразь в костюме полицейского. Когда я выйду отсюда, тебе влетит, мало не покажется, обещаю. Будешь вставлять себе челюсть, – сжимаю зубы, я готов грызть металл, копать руками бетон.

Со всей дури бью по решётке – боль лучше, чем ё*аное бездействие, которое убивает меня с каждой секундой все больше. Я тоже молодец, нашёл время, чтобы устроить шоу. Именно в тот момент, когда, наверняка, нужен Даниель.

Сажусь обратно на лавку, разминаю затёкшую шею и руки. Пальцами давлю на верхние отделы позвоночника, ноет все тело. На столе полицейского звонит стационарный телефон. Он представляется и долго слушает, я покачиваюсь и опускаю голову на свои сжатые кулаки. Так все надоело, что нет никаких сил. Меня извели мои мысли, если она сейчас где-нибудь при смерти, а я здесь…

– Хейс, на выход, – он открывает камеру, отходит к своему столу и кладёт передо мной бумажник, связку ключей и мой смартфон. Наблюдаю за его манипуляциями, не раздумывая, бью ему с локтя в передний зуб.

– Ах, ты, с*ка, я же тебя сейчас назад посажу, – шипит он. – У меня зуб откололся.

– Ну, я же обещал тебе, – отвечаю ему.

– Госпиталь Адденбрукк, – говорит он шепеляво, проверяя свой зуб. – Миссис Лилтон просила передать…

А дальше я уже не слушаю, ветер в лицо, скорость, с которой я бегу из полицейского участка, мои всклокоченные волосы и вспотевшее тело. Я срезаю местность всеми доступными мне дорогами, перепрыгиваю ограждения. Мозг отключается полностью. Все, что я вижу перед собой – Даниель. А ещё есть предчувствие, чего-то страшного и даже трагичного. Вдали маячит высокое здание госпиталя, освещение достаточно скудное, все уже спят, но я не стану вести себя как урод. Я …

Останавливаюсь и сгибаюсь пополам, ору во весь голос. Вымещаю всю свою злость и беспомощность в этот гортанный звук, рождённый внутри меня. Вытираю заплаканные глаза, я знаю, что, если бы была ерунда, её мать в жизни бы мне не позвонила и не вытащила из-за решётки. Не дай этому случиться! Вытираю слезы тыльной стороной руки и громко дыша, открываю двери госпиталя. Запах медикаментов и чистоты. За стойкой администратора сидит женщина лет сорока пяти, и раскладывает карточки по стопкам.

– Здравствуйте, – мой голос срывается, я сжимаю челюсти, спустя пару секунд произношу, – Даниель Лилтон.

В её глазах читается понимание, она сокрушённо качает головой из стороны в сторону. Затем встаёт и ведёт меня к лифту.

– Поднимитесь в зал ожидания, там сейчас её мама. Отец не может вылететь из-за непогоды, откладывают рейс. Вам лучше держаться всем вместе. Помоги Господь девочке, – я захожу в лифт, когда она украдкой вытирает слезы.

Лбом упираюсь в холодные стены лифта, закрываю глаза и считаю до пяти. Она не может умереть!

Я помню все, что было с нами, её первый взгляд, первое прикосновение, поцелуй, улыбку. Я бл*дь помню все. И единственный человек, за которого я готов молить Бога – это моя птичка. Моя маленькая шустрая колибри, которая принесла в мою душу счастье.

Двери лифта расходятся, и я вижу неподвластную моему мозгу картину. Элинор сидит на полу и раскачивается из стороны в сторону, тяжело всхлипывает и стонет. Она потеряна в своём мире, совершенно одна. Только сейчас я вижу то видимое сходство Даниель с матерью, того же цвета волосы, форма носа и губ. Даже их фигуры.

Аккуратно подсаживаюсь к ней на пол и беру её за руку, которой она сжимает до побелевших пальцев салфетку. Она не смотрит на меня, её глаза и нос опухли. Голос осип, когда она, наконец, останавливается и молча смотрит на меня.