Челси Питчер - Эта ложь убьет тебя [litres]

« Брет Кармайкл

Покойся с миром ».

– Это что такое, черт возьми? – спросил Паркер, изумленно глядя на Брета. – Она тебе это предложила?

Брет закрыл лицо руками, его голос треснул.

– Это то, чего мне хотелось.

Первым инстинктивным побуждением Паркера было уйти отсюда. Оставить Брету свободное пространство, чтобы он мог взять себя в руки. Но он ждал. Он так много раз принимал поспешные решения сегодня и в те недели, которые предшествовали этой вечеринке.

– Почему ты этого хотел? – спросил он.

– Из-за того, что я сделал, – еле выдавил из себя Брет. – Весь год я пытался выбросить из головы эту мысль, но не смог.

– Поэтому она предложила сделать это за тебя. Взять твою жизнь в уплату за жизнь Шейна. – Паркер поднял глаза, холод разливался внутри него. В его уши проникал чей-то голос. Если он хочет выбраться отсюда, ему придется быть готовым принести жертву.

– Я не дал ей того, что она хотела, – сказал Брет, поднимая свой кастет. – Все равно, это был скорее такой жест. Ей нужна правда. Она хочет, чтобы убийца ее брата страдал.

– Может быть, – согласился Паркер, сердце его забилось быстрее. – То есть она определенно этого хочет, но так как мы все виноваты, держу пари, она возьмет любого из нас.

– Что ты имеешь в виду?

Брет смотрел на него, его взгляд смягчился, и Паркер приказал себе остановиться. Заткнуться. Должен быть другой способ. Но как только он закрыл рот, свет замигал, и это выглядело как знак. Предупреждение о будущем мерцании. Об огне. Если кто-нибудь вскоре не сделает признание, все пятеро умрут.

Они сгорят заживо.

Паркер уже ощущал этот запах. Воздух зашипел, свет погас. В наступившей темноте он выдавил из себя слова:

– Ей очень хочется знать, кто убил ее брата. А ты отчаянно хочешь возместить…

– Я не могу возместить ей потерю. Не могу вернуть его.

– Ты прав. Но если ты отдашь свою жизнь, чтобы спасти дом, полный людей, это с лихвой возместит потерю. Парень… – Паркер покачал головой, будто эта мысль произвела на него большое впечатление. – Она очень умна, раз предлагает тебе это. Но тебе нельзя соглашаться. Я хочу сказать, что никогда бы не позволил тебе согласиться.

В темноте Брет сидел неподвижно, перебрасывая кастет из одной руки в другую. Он был похож на ребенка. На маленького мальчика, которого бросил тот, в ком он нуждался больше всего. Именно таким нашел его Паркер много лет назад. Он взял Брета под свое крыло, взял Брета в свою семью , потому что Брет все потерял. Мать. Дом. Им с отцом пришлось тесниться в однокомнатной квартирке, и Брету даже не на что было купить себе ланч в школе. Поэтому Паркер делал это для него. Он возил его на побережье в выходные, а когда Брету исполнилось шестнадцать лет, Паркер подарил ему «ягуар», на котором учился водить машину.

Раз за разом Паркер его спасал. Теперь его самого надо спасать. Он осторожно положил ладони на руки Брета и сказал:

– Даже не думай сделать то, чего она хочет. Твои страдания закончатся, в конце концов.

Брет втянул воздух, металл звякнул у него в руках.

– Не закончатся, – ответил он через минуту. – С каждым днем становится все хуже. А если еще кто-нибудь умрет из-за того, что я сделал… – Он оттолкнулся от кровати. – Я могу это прекратить.

– Нет. – Паркер рванулся за ним через темноту. Он протянул руку, когда Брет открыл дверь. Но не смог его остановить. Или, вернее, он не стал его останавливать. Он чувствовал небольшой испуг, и его слегка тошнило, когда он думал о том, что он делает, но за паникой скрывалось нечто другое.

Облегчение.

Он спасется. Он выживет, и только это имеет значение. Брет уже добрался до подножия лестницы и свернул налево, направляясь к дверям патио. Он не знал, что они заперты. Он не знал и о дорожке из бензина, но все-таки пытался их спасти. Он действительно вел себя мужественно. Паркер постарается, чтобы все узнали о том, что он для них сделал.

Он последовал за Бретом в столовую и заметил в патио белое пятно. Его охватило раскаяние. Неужели он действительно способен это сделать? Неужели он действительно способен пожертвовать жизнью лучшего друга?

– Подожди, – крикнул он, пока Брет возился с замком на дверях патио. Он обернулся на звук голоса Паркера. Их взгляды встретились. Паркер нежно улыбнулся, он был счастлив, что его старый друг смотрит на него. – Не надо…

Брет выдвинул стоящий у стола стул. Резко развернулся и запустил им в двери патио. Потом выбрался через отверстие в разбитом стекле, расцарапав осколками кожу. Одним быстрым движением он швырнул кастет через патио, в сторону фигуры, стоящей в отдалении.

– Это был я, – произнес он, когда Брианна нагнулась и подняла его подношение. – Я виновен в смерти твоего брата.

Кошмарный сон Джунипер превращался в реальность. Она снова погрузилась в ледяную воду, а когда вынырнула на поверхность, то увидела только это лицо. Бледное, как луна, фарфоровое, одновременно треснувшее и гладкое. Ярко-красный рот. Возможно, он покрыт настоящей кровью; она никогда этого не узнает, да это и не имеет значения.

Имела значение рука.

Бледные пальцы разрубили воздух. Бледные пальцы, блестящие, как металл. Неужели Брианна держит в руке нож? Нет, это что-то другое. Металл облегал ее пальцы, как какое-то безумное украшение. Рядом с Джунипер плескались в воде Руби и Гэвин, они издавали нечленораздельные звуки, но она ничего не поняла и не разобрала слов. Это был хаос. Это была анархия, и их цирковой шатер рушился.

Затем в повествовании возник неожиданный поворот. История изменилась. Девочка с лицом куклы промчалась мимо них, по направлению к мальчику, стоящему у дверей патио. K Брету. Его темно-лиловый костюм был усеян сверкающими осколками, и он не сделал попытки защититься, когда Брианна замахнулась для удара.

Ее движение было элегантным, почти как в балете, такое движение сделала бы Руби на своей кухне в обычный день. Оно было красивым и неуместным, и призрачно замедленным, пока ее рука не соприкоснулась с животом Брета. Кровь почти мгновенно показалась у него на губах.

И танец перестал быть красивым. Он стал жестоким. Тело Брета дергалось каждый раз, когда она наносила удар, но она не снижала темп. Она его ускоряла, ее кулаки нанесли ему столько ударов, что в это невозможно было поверить.

Предательство пространства и времени.

И все же, подумала Джунипер, возможно, она в этом виновата, потому что она задержалась на балконе. Танцевала с Руби. Целовала в губы Гэвина. Может быть, она проявила эгоизм, потеряв время с каждым из них, чтобы дать им понять, как они важны для нее, и не только для нее, а для вселенной. Необходимо было дать им почувствовать это сейчас, почти в самом конце, и она радовалась тому, что именно она это им показала. Джунипер всегда хотелось всех спасти, но ей это никогда, никогда не удавалось, однако в то мгновение она чувствовала, что добилась успеха.