Челси Питчер - Эта ложь убьет тебя [litres]

– Я могу его спасти, – сказала она, обхватив лицо Брета обеими ладонями. – Я могу спасти вас обоих. Но ты должен рассказать мне правду.

И тогда дрожащим шепотом Брет ей все рассказал.

Брета Кармайкла тошнило. Тошнота навалилась на него внезапно, где-то между третьим и тринадцатым ударом, и теперь его желудок взбунтовался, а во рту пересохло.

Он сделал шаг назад. Прочь от тела, болтающегося на руках у Паркера. Как скелет. Будто Шейн был уже мертв. Паркер улыбнулся, склонил голову набок и спросил:

– Устал?

Брету хотелось ответить «да». Ему хотелось сказать: «С меня хватит, я иду домой». У него возникло четкое ощущение, что он еще никогда не падал так низко, что это его личное каменистое дно, и эта мысль вызвала воспоминание о матери. Упал ли он на каменистое дно, когда выскользнул из ее рук и ударился о перила балкона? У Брета еще оставался шрам на животе, в том месте, где штырь распорол его кожу.

Тогда он никак не мог отмыть кровь с одежды.

Теперь, видя три капли крови на своей новой белой сорочке, он думал о том, воспользоваться ли отбеливателем или выбросить сорочку. Лучше бросить ее в огонь и посмотреть, как она сгорит. За свою жизнь он достаточно часто имел дело с кровью и знал, когда случай безнадежный, и даже после стирки нельзя будет снова носить эту одежду.

Он пожал плечами, стараясь говорить как можно более небрежным тоном.

– Просто мне немного надоело.

Паркер бросил тело. Только что Шейн болтался у него на руках, а через мгновение он уже был камнем. Молчаливым. Холодным. Паркер отступил назад. Вытер руки о джинсы, словно это он испачкался, посмотрел на Брета и сверкнул улыбкой.

– Хочешь выпить?

На долю секунды Брет решил, что Паркер предлагает ему выпить крови Шейна. Как будто, избив парня, они собираются попробовать крови из его вен. Он понимал в глубине души, что это смехотворная мысль, но что было более смехотворно? Пировать кровью Шейна, подобно вампирам, или весело отправиться за пивом с пятнами крови на рубашке? У Паркера было такое веселое настроение, на него так мало впечатления производило зрелище лежащего на земле Шейна, что Брет невольно хватался за сверхъестественное объяснение.

Затем, будто прочитав мысли Брета, Паркер сбросил с себя куртку.

– Похоже, тебе холодно, – объяснил он.

И он был прав, Брет замерз. Это было странно, ведь он только что устроил себе тренировку, нанося удары и прыгая с ноги на ногу. Ему должно быть очень жарко. Но сейчас пот остывал на его коже, а ветер усиливался.

Он натянул куртку. Она была теплой, даже уютной, и издавала его запах. Запах кожи Паркера, солоноватый от пота. Этот запах напоминал теплый, золотистый мед, немного пряный. Брет закрыл глаза. Теперь руки Паркера теребили куртку, застегивали молнию. Прошло уже много лет с тех пор, как кто-то застегивал на нем куртку, и хотя логика ему подсказывала, что Паркер прикрывает пятна крови, ему было приятно, что кто-то о нем заботится. Прикасается к нему.

Он открыл глаза и увидел, что Паркер улыбается. Эта улыбка не напоминала улыбку клоуна-садиста или пустую ухмылку человека, не отличающего добро от зла. Она была милой. Понимающей. Паркер был единственным человеком на свете, который знал, каков настоящий Брет, скрывающийся под этой печалью. Он видел все хорошее и все плохое и принимал его, не подвергая сомнению.

Нет, больше, чем принимал. Он его ценил.

– Ты – чертов супергерой, – заявил Паркер, обнимая Брета за плечи. – Нам нужно достать тебе костюм.

– Заткнись.

– Я серьезно! Он больше никогда такого безобразия не устроит, я это знаю.

Брет с трудом сглотнул, пытаясь поверить в то, что пытался внушить ему Паркер. Но он не чувствовал себя героем. Он чувствовал себя злодеем. Он говорил себе, что его выворачивает потому, что он – добрый человек, а добрые люди не любят заниматься разрушением, даже если это необходимо. Именно это отличает его от таких парней, как Шейн Феррик, который мог заснять на видео самого себя, занимающегося сексом, послать запись всей школе, а потом явиться на вечеринку, будто ничего не случилось.

Это Шейн напортачил. Брет – просто человек. Нормальный, здоровый человек с нормальными, здоровыми реакциями на происходящее. Когда человек истекает кровью, тебе должно быть плохо от этого зрелища, а когда человек стонет, тебя должно тошнить. И сейчас, когда Паркер повел его к освещенной кухне, к пиву и пицце, к веселому празднику, Брет еще раз позволил себе поддаться своим внутренним ощущениям.

– Мы не можем оставить его здесь.

– Гм. Что? – Паркер оглянулся, и лицо его исказила гримаса, как и ожидал Брет. – А почему бы и нет?

– Он замерзнет насмерть.

– И что?

– Он весь в моей ДНК. Если он умрет, я сяду в тюрьму за убийство.

– За непредумышленное убийство, но – да, ладно. Ты прав. Давай поднимем его с земли.

– В самом деле? – Брет был поражен. Он ожидал сопротивления. Театрального противостояния, разыгранного в этом шоу.

Но Паркер не стал сопротивляться. Паркер не пыхтел и не фыркал. Вместо этого он взял Шейна за руки. Брет взял его за ноги, и они вместе понесли его к дому. Они уже добрались до двери патио, когда Паркер остановился, и взгляд его стал странным.

– Что? – Брет заглянул в кухню. Было уже поздно, и половина гостей или уже уехала домой, или разбрелась по спальням. Остальные выглядели слишком пьяными, и не видели ничего в двух шагах от себя. Они неуклюже плясали или пальцами сгребали соус с тарелок. Никто не замечал мальчиков, стоящих снаружи и собирающихся проскользнуть внутрь.

Никто не замечал Шейна.

– Я вот подумал, – сказал Паркер, глядя над телом Шейна на Брета. – Далия нас убьет, если мы испачкаем кровью ее диван.

– Далия сумеет это уладить.

– Знаю, я просто… – Паркер лукаво улыбнулся, и в желудке у Брета что-то разжалось. – Мне бы очень не хотелось заработать репутацию человека, который испортил вечеринку.

– О, да. Это было бы ужасно, – пошутил Брет, подыгрывая его уловке. Паркер очень любил свою репутацию. Репутацию человека неуправляемого. Непредсказуемого. Но сейчас, когда у него появилась возможность предъявить Шейна участникам вечеринки, словно ужасный рождественский подарок, он застеснялся.

– Давай отнесем его в мою машину.

Сердце Брета дало сбой. Он ясно представил себе, как Паркер выскальзывает отсюда, в глухую ночь, чтобы разобраться с Шейном, пока все спят. Он представил себе, как Паркер связывает Шейна веревками. Как снимает короткое видео, око за око.

– Парень, – сказал Паркер, дергая тело мальчика, которое они держали вдвоем. – Что тебя смущает?

Брет не мог это высказать. Он не хотел этого говорить, потому что так ясно представил себе Паркера, связывающего Шейна. Он нарисовал идеальную картину, даже ясно видел улыбку на губах Паркера и его совершенно не дрожащие руки. Точность его движений, одновременно сильных и грациозных.