Эми Маклеллан - Вспомни меня [litres]

– Я всегда так и делаю. Да я бы всю сумму с удовольствием отдала за хороший вечер в приличном месте с нормальной жратвой. «Лебедь» я больше просто не вынесу.

Снаружи доносится гудок подъехавшего такси. Джоанна целует на прощание Джеймса в макушку, и он на секунду отрывается от «Доктора Кто».

– Чем это пахнет?

– «Шанелью», милый. Очень дорогие духи.

Кивнув, тот вновь погружается в свой сериал. Мальчик уже на пороге трудного подросткового возраста, но сейчас, в пижаме и пушистых тапочках, с мокрыми после ванны волосами выглядит совсем ребенком. Я вдруг чувствую острую тоску по тому, что у меня никогда не было собственного малыша. Не стоит ли и мне зарегистрироваться на сайте интернет-знакомств? Я ведь еще не совсем вышла в тираж.

– Все будет в порядке, – говорю я сестре. – Мы досмотрим серию, потом прочитаем главу «Гарри Поттера» и спать.

Я провожаю ее до коридора, где она немного задерживается, возясь с поясом на платье.

– Ты отлично выглядишь, – заверяю я. – Принесешь мне что-нибудь из ресторана?

Она улыбается.

– Не думаю, что в таком месте можно забирать еду с собой.

– Все там можно, только плати, – говорю я тоном знатока, хотя сама последний раз ела вне дома в какой-то забегаловке на полдороге от Манчестера к загородному торговому центру.

Дом без Джоанны как-то сразу пустеет. Когда-нибудь, думаю я, наливая себе еще порцию джина, она уйдет вот так на свидание и после этого наша жизнь втроем закончится. Встретит наконец кого-нибудь, решит начать все с чистого листа – и мне тоже придется строить все заново. От кошмарной перспективы голова идет кругом, хотя, возможно, я просто слишком много выпила на пустой желудок.

В итоге мы с Джеймсом смотрим две серии «Доктора Кто» вместо одной и потом еще какую-то муть про машины. Для Хогвартса уже слишком поздно. Джеймсу, похоже, все равно, а вот я бы очень хотела продолжить чтение. Он забирается в кровать и вытягивается под одеялом со звездами, как маленький оловянный солдатик.

– Она вернется?

Он всегда так спрашивает, когда Джоанна уходит вечером. Наверное, для ребенка, уже потерявшего одного из родителей, это нормально.

– Ну конечно. Просто поужинает с другом и потом возвратится домой. Ты уже будешь спать.

– Нет, – говорит он серьезно. – Я ее дождусь.

– Хорошо, – улыбаюсь я. По слипающимся глазам видно, что обещания мальчик не сдержит. Тут я, можно сказать, эксперт. – Спокойной ночи.

Джоанна возвращается в двенадцать – прямо Золушка. Я тоже уже заснула на диване, меня будит хлопнувшая дверца машины. Выглянув в щелку между занавесками, я вижу «бентли» с включенными на ближний свет фарами и высокого, крупного мужчину в костюме, шепчущего что-то сестре на ухо. Отойдя от окна, я иду на кухню и ставлю чайник для обстоятельного расспроса. В двери поворачивается ключ, слышатся неясные голоса, приглушенный смех, потом шум отъезжающей задним ходом машины. По румянцу на щеках и загадочной полуулыбке сестры я вижу, что свидание было успешным.

– Ну и как тебе? – спрашиваю я.

– Ничего, – беспечно бросает она, но лицо выдает ее истинные чувства. Сбросив туфли на каблуках и ослабив пояс, Джоанна облегченно вздыхает. – Так-то лучше.

– Мне уже искать место в своей книге важных людей? – делаю я еще одну попытку.

Снова та же загадочная улыбка.

– В перспективе – возможно.

– Тачка у него что надо.

Сестра не отвечает, глядя в телефон. Строчит эсэмэску – похоже, действительно здорово увлечена.

– Какой вышел счет?

Джоанна только присвистывает.

– И он даже слышать не захотел, чтобы я заплатила за себя. Настоящий джентльмен старой школы. Но в следующий раз угощаю я.

– Значит, будет следующий раз?

Она обхватывает горячую кружку с мятным чаем ладонями.

– Я очень, очень на это надеюсь.

Лицо сестры так и сияет, кожа будто светится изнутри, глаза блестят. Мне знаком этот взгляд – в нем читается не просто легкомысленный всплеск гормонов, а надежда. Я чувствую укол зависти. Испытаю ли я сама что-то подобное снова?

В дверях возникает маленькая фигура.

– Ты почему не в постели? – негодует Джоанна.

Джеймс выглядит бледным и осунувшимся, волосы примяты от подушки.

– Я же сказал, что не буду спать, пока ты не придешь.

– Он боялся, что ты не вернешься, – говорю я Джоанне.

– Ох, Джеймс!.. – Сестра крепко обнимает сына. – Что за глупости? Куда же я денусь?

Тот ничего не говорит в ответ, но я знаю, что он думает: папа ведь не вернулся.

Сперва я чувствую странный, едва уловимый химический запах, затем приходит ощущение холода и сырости, словно из дома вынули душу, оставив лишь мертвый остов. Дверь, взломанную полицией, починили и вставили новые замки. На стене у подножия лестницы едва заметное смазанное пятно там, где я оперлась окровавленной рукой, прежде чем убийца пинком сбил меня с ног. Ужасы той ночи поднимаются на поверхность сознания. Я сгибаюсь пополам, и меня неудержимо рвет.

– О господи… Простите, простите… – бормочу я, торопливо утирая слезы.

Во взгляде Краун читается сочувствие.

– Все нормально, Сара. Вы уверены, что готовы к этому? Мы можем вернуться в гостиницу.

Я мотаю головой. Несмотря на все ужасные воспоминания, это по-прежнему мой дом. Здесь мне привычнее, чем где-либо еще. Да и какой смысл откладывать возвращение? Когда-нибудь мне все равно придется переступить порог кухни.

– Идем, – хриплю я и закашливаюсь от вкуса желчи во рту.

В кухне пахнет отбеливателем, лимоном и лаком. Мои глаза прикованы к полу, к тому месту, где я нашла Джоанну. Пол отчистили и отскоблили, однако контур пятна ее крови по-прежнему виден – словно отметка прибоя на морском берегу.

Картины того вечера снова мелькают у меня перед глазами. Быстрое движение розового ножа, негромкий звук, похожий на вздох, который издала сестра. Поняла ли она, что умирает? Чувствовала ли боль? Надеюсь лишь, что смерть не была мучительной. Мне нужно в это верить, иначе я просто не смогу жить дальше.

– Я пыталась ему помешать, – говорю я, не отводя глаз от ржаво-бурого пятна на полу. – Пыталась, но он был слишком сильным.

Теперь я плачу от злости – и на убийцу, и на себя саму, на свою проклятую беспомощность.

– Я просто не смогла с ним справиться. Не подумайте, я приложила все силы…

За пеленой слез смутный силуэт Краун едва различим. Верит она мне или нет? Мне отчаянно хочется, чтобы верила.

– Кто мог так поступить с нами?! Кто?!

– Мы это узнаем, – заверяет она. – Дело будет раскрыто, не сомневайтесь.

Однако она не говорит: «Мы поймаем этого человека». Значит, меня она все же пока не вычеркивает из списка? Я представляю себя со стороны – свернувшейся на полу возле тела сестры, с орудием убийства в руке. Еще бы им меня не подозревать!