Валерий Пушной - Ребро беса

— Кралю-то отпустите! Она мне самому нужна!

— Ну, ты! С дороги! — толкнул его один из охранников.

И в это мгновение в каждой руке у подручного Леонтия сверкнула холодная сталь ножей, он сильно вогнал их в животы охранникам, сначала — одному, потом — другому. Те, выпустив девушку, отвалились в стороны. Парень схватил кралю под локоть и стремительно увлек за собой.

Все произошло мигом, девушка толком ничего не успела сообразить. Даже не видела, как охранники, согнувшись, рухнули на асфальт.

Машина стояла за углом. Девушка упала на заднее сиденье, подручный Кровельщика прыгнул за руль.

Через час Леонтий имел всю необходимую ему информацию. Но только толку в этой информации он для себя уже не видел, ведь ему пришлось посадить на ножи людей Корозова, а это означало, что там теперь закружится полиция, да и Глеб наверняка предпримет дополнительные меры безопасности.

В этом положении к Глебу не подступишься, а вот Артема, пожалуй, можно пустить в расход. Полиции возле него нет. И главное, Тамара сейчас будет вне подозрений.

В начале ночи два человека Кровельщика проникли в больницу и спрятались внутри. После двух часов ночи, ближе к трем, глаза дежурного персонала начинали слипаться. Люди Леонтия вышли из укрытия в белых халатах, поднялись на нужный этаж.

На столе дежурной медсестры горела настольная лампа. Девушка дремала на стуле, положив руки на журнал и склонив на них голову. Сквозь дремоту услыхала шуршание подошв по коридору. Подняла голову и удивленно распахнула веки:

— Вы кто?

Тот, который был ближе, быстро подступил и сдавил ей горло. Она захрипела, пытаясь противиться. А когда затихла, он осторожно пригнул ее к столешнице, головой и руками на журнал.

Пошли по длинному коридору. Впереди в ночном коридорном свете вырисовывались две фигуры охранников у палаты Корозова. Один сидел на стуле, другой стоял. Подручные Кровельщика медленно двигались к дверям, за которыми лежал Артем. Охранники Глеба следили за их фигурами настороженно. Тот, который сидел, поднялся со стула. Подельники, делая вид, что они врачи, негромко, но так, чтобы слышали охранники, начали проговаривать заготовленный текст:

— Иван, нужна операция. Он может до утра не дотянуть.

— Сейчас посмотрим. В моей практике и не такое бывало.

— Медсестра сказала, что он задыхается.

— Да это обыкновенная одышка.

— Ну не знаю. Я бы не рисковал.

— Ты же врач. Нам каждый день приходится рисковать.

Открыли дверь в восемнадцатую палату, вошли. Охранники Глеба успокоились, снова расслабились.

В палате двое тихо осмотрелись. После коридорного света глаза не сразу начали различать очертания кроватей с больными на них. Створки приоткрыты. Свет от светильника на столбе за окном слабо достигал потолка палаты. Все безмятежно спали. Похрапывали, один из них даже выписывал храпом соловьиные мелодии.

Подельники с двух сторон подступили к кровати Артема. Он спал, укрытый одеялом по пояс. Двое разом навалились. Один сдавил Артему горло, второй придавил ему ноги.

Артем задохнулся, едва успев проснуться. А палата продолжала спать, похрапывая и посапывая.

Подручные Кровельщика выпрямились, еще раз посмотрели на темные очертания спящих людей, натянули одеяло Артему на голову и шагнули к двери.

Охранники Корозова опять встрепенулись и насторожились. Подельники вновь стали выдавать для охранников приготовленный текст и медленно удаляться по коридору:

— А я, Иван, беспокоился. Думал, серьезное что-то.

— Это в нашей практике обычное явление.

— Значит, операция не нужна?

— Ничего ему не нужно.

— Так и запишем.

— Запиши, запиши.

Охранники вздохнули, и один из них сел на стул.

Подельники быстро миновали стол медсестры и двери на лестничную площадку и торопливо двинулись вниз.

Прошло не более пятнадцати минут, как через ту же самую дверь в то же самое отделение вошли еще два человека в белых халатах. Гусев и Бородавкин.

Гусев шагнул к медсестре, намереваясь вцепиться в горло. Но, тронув ее, оторопел и за волосы приподнял голову, прикоснулся к шее, проверяя пульс, замер. Вновь опустил на столешницу. Пальцами показал Бородавкину, что она мертва.

Это им не понравилось. Они прислушались к сонной больничной тишине.

Подельники со стажем, они имели богатый опыт и интуицию. Мертвая медсестра сразу сказала им, что здесь в отделении что-то произошло или происходит. Они, как волки из стаи, принюхались — и почуяли, что по коридору тянет чужими запахами. Поняли, что должны быть втрое осторожнее. И каждый пальцами нащупал сталь пистолета за поясом.

Осторожно двинулись к палате, где лежала Тамара. Недалеко. Они точно знали, где эта палата.

Охранники Корозова вновь увидали вдалеке в полумраке коридора две фигуры. Но, решив, что это ходят все те же врачи, смотрели невнимательно, тем более что это было неблизко.

В эту минуту Тамара вдруг очнулась ото сна, ей показалось, что ее кто-то позвал. Открыла глаза, вокруг было темно, она приподняла голову и прислушалась. Провела взглядом по ночной палате. Все спали. Окно было приоткрыто, с улицы шел приятный прохладный ночной воздух. Дышалось легко.

До вчерашнего вечера она лежала в другой палате, напротив, на солнечной стороне здания. Днем там было нечем дышать. Солнце жарило через окно так сильно, что находиться в палате просто невозможно, духота изводила. Ее сердце не переносило такой жарищи, ей становилось плохо, даже рана не доставляла столько мучений, как духота, поэтому вечером ее перевели в другую палату. Здесь было совсем другое дело.

Но Гусев и Бородавкин не знали этого. Они осторожно направились к прежней палате. Перед дверью Гусев еще раз нащупал пистолет, посмотрел на Бородавкина и тихо надавил на дверное полотно. Напарник тоже положил руку на пистолет и остался снаружи.

Гусев прикрыл за собой дверь, присмотрелся в темноте. Женские тела раскидались по кроватям. Он не раздумывая шагнул к кровати, которую до вечера занимала Тамара.

На кровати женское тело было повернуто спиной к нему и укрыто легким покрывалом. Гусев неторопливо, уверенно достал из-за пояса пистолет с глушителем, поднял, взялся рукой за подушку, чтобы натянуть ее на голову женщине и через нее выстрелить. Но в эту минуту женщина вдруг повернулась. Не различая в темноте лица, но увидав раскрывшиеся глаза, Гусев выпустил из руки подушку и нажал на спусковой крючок. Раздался хлопок, который разнесся по углам палаты.

Женщины на других кроватях сразу же завозились. Гусев торопливо шмыгнул к двери и выскочил из палаты. Быстро они зашагали к выходу из отделения. Когда вышли на лестничную площадку, до них донесся многоголосый женский визг, который в ночной тишине показался особенно громким.