Питер Мэй - Локдаун

Макнил тут же понял, что Том знает о них с Эми, и потому полон яда и злости, как и боялась Эми. Она слишком хорошо его знала. Макнил услышал другой звонок где-то в недрах кабинета Тома, и это дало патологоанатому отличный повод завершить разговор.

– Прости, но мне звонят. Нужно ответить.

В голосе Тома не чувствовалось ни капли сожалений, он просто бросил трубку.

Полностью одетый Гарри сидел на краю кровати, с таким бледным лицом, что оно почти светилось в темноте. Пинки сидел совсем рядом, мягко приставив глушитель к шее Гарри. Дрожащими пальцами Гарри поднес телефон к уху и слушал долгие гудки на том конце. Потом раздался голос Тома, сухой и деловой, как заточенный деревянный кол, вонзившись глубоко в живот Гарри и вызвав позыв к рвоте. Для них обоих было бы лучше, если бы Тома не оказалось на месте.

– Доктор Беннет.

– Том, это Гарри.

Пинки наклонился к самому уху Гарри, чтобы все слышать. И услышал радость Тома.

– Привет, – сказал Том. – Это значит, мы снова разговариваем?

Пинки кивнул, и Гарри ответил:

– Видимо, да. – Он сделал глубокий и дрожащий вдох. – Господи, Том!

Пинки ткнул пистолетом в мягкую шею Гарри, и тот взвыл.

– В чем дело? – Теперь Том встревожился. – Гарри, у тебя все нормально?

Пинки забрал у Гарри телефон.

– У Гарри все прекрасно, Том, – сказал он.

– Кто это?

– Это не имеет значения, – ободряющим тоном ответил Пинки. – Тебе нужно знать только одно: если ты выполнишь мои требования, Гарри будет в полном порядке. С его драгоценной головы даже волосок не упадет.

Эми выключила свет и теперь сидела в темноте. Умом она понимала, что в квартире тепло, но холод пробирал ее до костей, кожа стала холодной на ощупь. Эми крепко сжимала в руке кухонный нож и смотрела на лестничную площадку. Свет снизу отражался искаженным овалом на темном потолке. Если кто-нибудь поднимется по лестнице, она тут же заметит тень. На стороне Эми было преимущество внезапности и позиция наверху. Но прошел час с тех пор, как она позвонила Макнилу, и не было слышно ни звука, она не заметила даже слабой тени или движения.

И это вроде бы должно было убедить ее, что тот, кто обрезал волосы Лин, давно ушел. Но Эми трудно было с этим смириться. Она никак не могла успокоиться. Хотя это и не имело смысла, но каждый раз при мысли о том, что он, вероятно, вошел в квартиру, когда она мылась обнаженной в душе, ей хотелось свернуться в позе зародыша и отгородиться от внешнего мира. Если бы только можно было сделать вид, что ничего этого не случилось, проснуться в новом дне, посмотреть на экран будильника у кровати, а солнечный свет будет просачиваться сквозь щели в занавесках.

Но она знала, что нельзя так просто убежать от случившегося, и потому сидела и ждала, одеревенев от напряжения и холода.

А из темноты с другой стороны комнаты на нее почти с презрением смотрела голова с обрезанными волосами. Ведь раньше Эми не знала страха. Она до сих пор жива. У Эми есть надежда, есть будущее.

Зазвонил телефон, так испугав ее, что она чуть не закричала. Эми схватила трубку. Наконец-то!

– Джек!

– Жаль тебя разочаровывать, но это всего лишь Том.

Но она не была разочарована. Хотя охватившее на миг облегчение тут же отхлынуло, уступив место напряжению и тревоге. Несмотря на попытку говорить легкомысленно, она почувствовала в голосе Тома что-то странное, фальшивое.

– Чего ты хочешь, Том? – вырвалось у нее, хотя она и не хотела грубить.

– Чтобы ты приехала в лабораторию, – ровным тоном отозвался он.

– Зачем?

– Не могу сказать по телефону. Просто ты нужна мне здесь. Как можно скорее.

– Том, ты хоть представляешь, который час?

– Около трех, вроде бы.

– И с чего вдруг я понадобилась тебе в лаборатории в три часа ночи?

– Мне нужны голова и череп.

Опасения Эми сменились ужасом.

– Не понимаю.

– Тебе и не нужно понимать, Эми. – Самообладание покинуло Тома, теперь он с трудом себя сдерживал. – Просто сделай это. Пожалуйста.

– Том…

– Эми! – почти заорал он. – Делай, как я говорю!

Она чуть не отпрянула от телефона. За многие годы они не раз ссорились, но Том никогда не говорил в таком тоне. И, похоже, немедленно об этом пожалел.

– Прости, Эми. – Теперь он уже умолял. – Я не хотел на тебя кричать. Просто… Это очень важно. Приезжай. Прошу тебя. – Он помолчал. – Доверься мне.

«Доверься мне». А как же иначе? Они так давно дружили, Том всегда был рядом на пути в ад и обратно. Эти два слова гарантированно всколыхнули чувство благодарности, которое Эми к нему испытывала. Доверься мне. Конечно, она доверяла Тому. Несмотря на все свои опасения, Эми не могла ему отказать.

– Это займет минут сорок или пятьдесят.

– Спасибо, Эми.

Облегчение в его голосе было почти осязаемым.

Телефонный звонок избавил от ощущения висящей в квартире угрозы. Эми задумалась, какую роль в ее страхе сыграло воображение. Она снова включила свет и подкатила кресло к голове девочки на столе. Сняла с нее парик, тщательно завернула голову в мягкий упаковочный материал и положила в старую шляпную коробку, которую держала специально для перевозки голов. Набросила сверху парик и накрыла крышкой.

Когда подъемник у лестницы медленно опустился на первый этаж, острое ощущение собственной уязвимости вернулось. Эми не выпускала из руки нож, лежащий поверх шляпной коробки. Но внизу никого не было. Ни в спальне, ни в ванной, ни в гардеробной, откуда она достала теплую зимнюю накидку, в которую обычно укутывалась.

Крохотная прихожая на нижней площадке была пустой, холодной и выглядела совсем голой в резком желтом свете, здесь Эми встретил запах черепа, просочившийся через все слои полиэтиленовой пленки. Напоминание, если в нем была необходимость, что девочка мертва, а они по-прежнему пытаются найти убийцу.

Она открыла дверь, и ночь дохнула в лицо холодом. Эми закрыла дверь за собой и покатила вниз по пандусу на пустую площадь с гранитной брусчаткой. Внезапно в облаках над головой прорезалась щель, и на краткий миг двор озарился серебристым светом, но через секунду все исчезло. Вокруг не было ни души, Эми никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Она развернула кресло к Гейнсфорд-стрит, к многоуровневой парковке.

Настало время, когда можно было почти поверить, что миллионы людей, живущих в огромном городе, разом собрали вещи и покинули его. В самые темные ночные часы после полуночи, когда на улицах не было ни одной машины, а в рядах притихших домов, мимо которых они проезжали, не светилось ни одно окно, город выглядел покинутым. Заброшенным.

Доктор Кастелли оставила свою машину в Уондсворте, решив примкнуть к Макнилу, встав по ту сторону закона. Он, со своей стороны, был рад компании. Сидящая на пассажирском кресле странная пожилая дама в практичной обуви для взлома домов и твидовом костюме странным образом успокаивала его. Общество другого человека помогало изгнать из головы назойливый голос.