Питер Мэй - Локдаун

– Привет.

– Она прямо боль в заднице, – сказал он, понизив голос.

– Тебе виднее, – подняла брови Эми.

Том сморщил губы.

– Не такого рода боль. – Он оглядел скелет. – Как продвигается дело с нашим неопознанным ребенком?

– Пытаюсь узнать ее получше.

– Ее?

– Да. Это девочка. Но она не прожила бы так долго, если бы ее кости находились в том порядке, как ты их выложил.

Том сладострастно ухмыльнулся.

– Я-то все больше по плоти.

Эми завершила сборку пазла правой ступни.

– Раз уж зашла речь о плоти, как там Гарри?

Том возвел взгляд к потолку и театрально вздохнул.

– Ты же в курсе, я всю жизнь влюбляюсь в любителей женщин, а первый гей, ответивший мне взаимностью, оказался самым блудливым созданием на земле. А ты же меня знаешь. Я однолюб.

– Что я знаю точно, – уверенно заявила Эми, – так это то, что вы с Гарри не созданы друг для друга.

– Да… Вечно между нами встает чей-нибудь член.

Эми не смогла сдержать улыбку. Том всегда умел ее рассмешить, начиная со дня их знакомства в медицинской школе почти двенадцать лет назад. Удивительно, но первая встреча произошла в анатомической, когда Том отпустил грубоватый комментарий – мол, у него встал на преподавателя. И хотя специальности у них были разные, они дружили все время учебы и после нее. Эми не представляла, как сумела бы без него пережить кошмарные месяцы после аварии. Он был в буквальном смысле лучшим другом, о котором может мечтать девушка. И она терпела все его слабости и дурное настроение, позволяла ночевать на кушетке в своей квартире, когда Том в очередной раз расставался с Гарри. А это происходило регулярно.

Она неопределенно помахала рукой в сторону соседнего стола.

– Ты не мог бы принести мне вон ту зубную карту?

– Сама возьми.

Эми сердито покосилась на него, и Том наклонил голову и вздернул бровь. Эми подумала, какой же он симпатичный. Такая красота пропадает! Копна соломенных волос и голубые глаза. Том никогда не пытался ей угодить. Настаивал, что она сама способна о себе позаботиться. Он ей не раб, и она не калека. Возможно, именно потому сейчас Эми стала такой независимой. Она взялась за пульт управления на правом подлокотнике и развернула инвалидное кресло, передвинувшись к соседнему столу за зубной картой.

На другом конце комнаты кто-то громко чихнул, и все головы повернулись к Зои. В эти дни все стали гиперчувствительными к малейшему чиху. От чиха у кого-нибудь мог случиться и инфаркт. Зои подняла руку в извинении и улыбнулась.

– Ничего страшного. Честно. Я не слягу. Все дело в родительской кошке. У меня на нее аллергия.

Зону между улицей и ямой, в которой нашли портплед, разделили на квадраты. Между короткими колышками протянули тонкие белые веревки, почти как линии долготы и широты на карте. На холодном ветру, задувающем с реки, по периметру трепетали желто-черные ленты, огораживающие место преступления. Шесть человек в костюмах химзащиты, бахилах и полиэтиленовых шапочках двигались от квадрата к квадрату, каждый прочесывал свою зону поисков, любой выуженный из грязи крохотный предмет аккуратно клали в отдельный полиэтиленовый пакет.

Рабочие маленькими оранжевыми группками стояли поодаль в парке. Бетономешалки уехали, остались только холодные и молчаливые тяжелые машины и механизмы, дожидаясь вместе с остальными.

Правительственный чиновник сидел на заднем сиденье черного «БМВ», припаркованного на тротуаре у больницы, и курил одну сигарету за другой, наблюдая за работой через открытое окно сквозь растворяющиеся клубы дыма. Забравшись на перевернутый мусорный контейнер рядом с бывшей баскетбольной площадкой, Макнил прямо-таки чувствовал его ярость. Бригадир нетерпеливо зашагал к нему.

– Речь о наших бонусах, – сказал он. – Мы здесь рискуем жизнью и здоровьем только по одной причине – ради денег. А оплата зависит от того, успеем ли мы в срок.

Макнил обратил на него равнодушный взгляд.

– И когда срок?

– Через неделю. – Бригадир покачал головой. – И раньше-то было тютелька в тютельку. Но сейчас…

Макнил повел плечами.

– Какой смысл ставить нереалистичные сроки?

– Их ставил не я. Во время вспышки атипичной пневмонии китайцы построили за неделю целую больницу. Вот наши и решили, дескать, почему бы нам не поступить так же? А мы строим даже не больницу. Просто полевой госпиталь. В котором будет отопление и можно поставить койки. Где люди будут умирать.

– Деньги-то хоть приличные?

– Ну, по-другому все равно сейчас не заработать. И обращаются с нами хорошо, правда? Многие ребята тут из пригородов. С тех пор как кольцевую объявили внешней границей, мы знаем, что если уж попали вовнутрь, наружу не выбраться. Страшновато как-то, прям как в кино. Все эти солдаты с автоматами на мостах и эстакадах.

– Тогда где же вы живете?

Бригадир хмыкнул.

– Это часть сделки. Все крупные туристические отели пустуют. Так что у нас есть отдельное жилье, и еду постоянно готовят. Я с несколькими ребятами живу в «Ритце». Другие в «Савое». И мы останемся здесь, пока не закончится чрезвычайная ситуация. – Его улыбка слегка потухла, и он хмуро посмотрел на Макнила. – Если, конечно, уложимся в срок.

Вдалеке холодный январский воздух пронзила сирена скорой помощи. Еще одна жертва. Нужна еще одна койка. Все городские больницы были переполнены, но высокая смертность, по крайней мере, означала, что койки постоянно освобождаются. Болезнь сократила персонал как минимум на тридцать процентов. Работники системы здравоохранения подвергались самому большому риску, и среди них было больше всего жертв. Несмотря на «Гриппобой». Никто больше не ходил на работу. Лишь горстка магазинов открывалась всего на несколько часов в день. Общественный транспорт не работал. Аэропорты закрылись на неопределенный срок. Экономика столицы находилась в свободном падении, и остальной мир готов был пойти на что угодно, лишь бы город сдерживал болезнь. Главным образом, запретив въезд и выезд из Британии. Конечно, это только вопрос времени, когда вирус перекинется на остальной мир. Но если его сумеют сдерживать достаточно долго, пока не начнется производство вакцины…

Макнил вздохнул, посмотрел на фиолетовое, как синяк, небо и низкую черную тучу над головой и ощутил на лице первые капли дождя.

– Джек!

Макнил повернул голову в сторону фигуры в костюме химзащиты, пробирающейся через глубокую гусеничную колею в глине.

– Мы закончили.

Макнил посмотрел на часы. Все заняло меньше выделенных двух часов.

– Нашли что-нибудь?

Криминалист поднял полиэтиленовый пакет, и Макнил увидел в нем какой-то розоватый обрывок бумаги.

– Может, и нашли. А может, и нет.