Рэйчел Кейн - Горький водопад [litres]

– Он прав, Коннор. На самом деле, это не твоя вина, – говорит патер Том так, словно ничего не случилось. – Всю твою жизнь тебя одурманивали женщины. Особенно твоя мать.

У Сэма такой вид, словно он хочет что-то возразить на это. Но я говорю вместо него:

– Моя мать – самый сильный человек в мире.

– Не твоя вина, что ты так считаешь. Тебе задурили голову. Женская сила поверхностна. Они несовершенны, потому что сделаны из мужского ребра. Они были созданы Господом для того, чтобы служить.

Сэм наконец выравнивает дыхание и говорит:

– Можешь не тратить слова. Это не сработает. Коннор знает лучше. В такую чушь верят только слабые мужчины. Слабаки, вроде этих ублюдков. – Он кивает в сторону Калеба и остальных, и я понимаю, что Калеб снова готов ударить его и я должен как-то это остановить.

– Брат Калеб, – говорит патер Том, и тот останавливается сам. – В этом нет нужды. Мы здесь не для того, чтобы мучить этого человека.

По лицу Калеба я вижу, что он все равно хотел бы это сделать. Но теперь я боюсь того, что будет дальше. У Сэма слишком усталый вид, ему трудно даже держаться на ногах. Он делает это ради меня. Шум водопада вонзается мне в череп, словно сверло, пробуривающее кость и мозг насквозь.

– Я хочу верить в твою способность меняться, брат Коннор, – продолжает патер Том. – Но ты слишком много раз за столь короткое время демонстрировал склонность к дурным суждениям. Я полагаю, пришло время окрестить тебя водой. Думаю, ты будешь полезнее нам, если присоединишься к нашей армии святых.

Я не знаю, что значат его последние слова, но не думаю, что это что-то хорошее. Такое ощущение, что надвигается что-то ужасное.

Мужчины, стоящие вокруг нас, произносят:

– Аминь.

– Идем со мной, мальчик, – говорит патер Том и кладет руку мне на плечо, как делали все эти мужчины в церкви, когда приветствовали меня. – Позволь мне смыть с тебя грехи святой водой.

– Нет! – кричит Сэм и бросается вперед, но Калеб снова хватает цепь и дергает его назад.

Сэм сопротивляется, и я боюсь, что его задушат. Я не могу это выдержать, не могу смотреть, как они причиняют ему боль.

– Хорошо! – кричу я. – Хорошо! Я пойду! Папа, всё в порядке!

Он продолжает рваться ко мне. Его заставляют встать на колени. Я не могу на это смотреть. Мне нужно сделать так, как говорит патер, потому что тогда они прекратят. Это просто вода. Ничего страшного.

Патер Том ведет меня в озеро. Через два шага дно резко понижается, и вода доходит мне до колен. Она ледяная, настолько холодная, что меня сразу начинает бить дрожь. Вблизи видно, что на поверхности воды плавает какая-то странная маслянистая пленка. Она воняет.

Он тянет меня глубже. Я не хочу идти, но я должен это сделать. Я не могу позволить им убить Сэма, а я знаю, что они это сделают. Я это чувствую.

– Еще один шаг, – шепчет мне на ухо патер Том. – Я омою тебя святой водой, и ты станешь одним из нас, Коннор. Полноправным братом Собрания в глазах Господа. Тогда ты станешь достойным.

Я делаю еще шаг. Уклон дна тут очень крутой, и вода уже доходит мне до груди. Я хватаю воздух ртом и взмахиваю руками. Я уже почти не чувствую ног.

Патер Том зачерпывает воду сложенными ладонями. Я не хочу этого. Отвратительно. Я оборачиваюсь и смотрю на берег, и вижу, что папа продолжает биться в цепях, пытаясь броситься ко мне, но только сильнее ранит себя.

Мне нужно просто сделать то, что велено, и покончить с этим. Немедленно.

Поэтому я делаю глубокий судорожный вдох и говорю:

– Ладно.

Патер Том поднимает воду в ладонях, сложенных «ковшиком».

– Святой отец! Там кто-то у ворот! – раздается на тропинке чей-то голос. – Вам нужно прийти! Поскорее!

Все замирают. Патер Том останавливается, и рябь бежит от него по поверхности озера, исчезая в темноте.

Единственный звук, нарушающий сейчас тишину, – глухой рев воды, падающей со скалы.

Патер Том выплескивает воду из ладоней обратно в озеро, хватает меня за плечо и подталкивает обратно к берегу.

– День Расплаты! – кричит он. – Аллилуйя! Братья, День Расплаты настал!

– Хвала Господу, – отзываются мужчины. – Да возобладает Его мощь!

– Аминь, братья. Вы знаете, что делать. Да пребудет с вами Бог!

Все мужчины спешат прочь по тропе – так быстро, как только могут. Они скрываются из виду еще до того, как мы с патером Томом выходим на каменистый берег. Калеб по-прежнему стоит там с двумя другими мужчинами и папой. Папа лежит на земле, тяжело дыша. Я даже не уверен, что он в сознании. Я выбираюсь из воды и пытаюсь подойти к нему, но ноги у меня тяжелые и ничего не чувствуют, а потом патер Том хватает меня сзади за волосы – я даже не заметил, как он протянул руку. Я останавливаюсь, потому что это очень больно, словно он сдирает с меня скальп.

– Калеб, узник должен отправиться в свою камеру. А этого мальчика отведи к женщинам. Скажи сестре Гармонии, что теперь он – ее пленник. Она знает, каким будет наказание за неудачу.

– Да, святой отец, – отвечает Калеб. Похоже, он испытывает сомнение в чем-то. – Значит, он – не наш новый мессия?

– Нет, – говорит патер Том и толкает меня к Калебу, который подходит, чтобы забрать меня. – У дьявола тоже есть потомство. Уберите его с глаз моих.

Калеб берет меня за локоть и тащит обратно к центру лагеря. Когда я оглядываюсь, то вижу, как папу волокут обратно к той будке. Патер Том исчез. Я понятия не имею, куда он ушел.

Я весь промок и дрожу, и от меня воняет этой жуткой водой. Я хочу освободиться, найти папу и убраться отсюда подальше. Я боюсь, что они сделают ему еще что-нибудь или что ему уже сейчас так плохо, что он не сможет защищаться. Я не знаю, что делать.

Не знаю, есть ли вообще что-то, что я мог бы сделать.

Калеб вталкивает меня в женский дом, который называется Сад, и я вижу, что там горят все лампы. Женская казарма не очень отличается от мужской – те же койки, те же старые армейские тумбочки, – но женщины попытались создать для себя немного красоты. На окнах в маленьких ящиках цветут цветы.

Сад.

И еще на стенах здесь написаны другие изречения из Библии, не такие, как у мужчин.

Я считаю людей, которых вижу, потому что мама всегда говорила мне, что информация – первый шаг к обороне. Здесь двенадцать взрослых женщин, четыре девочки-подростка – Ария держится позади всех, и сейчас мне неприятно видеть ее – и шестеро детей, мальчиков и девочек помладше, от двух младенцев до семилеток.

Женщины одеты в длинные юбки и простые рубашки, словно и не ложились, но у некоторых волосы все еще заплетены в косы – наверное, так они заплетают их на ночь. Белокурая коса сестры Гармонии толщиной в мою руку; наверное, она может орудовать ею, как дубинкой. Сестра Гармония встречает нас на расстоянии нескольких шагов от входа в здание, и Калеб толкает меня к ней. Она в изумлении ловит меня и сердито смотрит на Калеба, потом вспоминает, что должна смотреть в пол.