Стефан Анхем - Минус восемнадцать [litres]

Точно как на фото в смс, они сидели на диване рядом друг с другом. Соня посредине, справа от нее Матильда, а слева – подружка Матильды Эсмаральда. Рты у них были заклеены скотчем, а руки связаны. В их глазах он увидел ужас.

– Хорошо – сказал Дидрик Мейер, который сидел по-турецки на придиванном столике, глядя на свои наручные часы. – Почти целых две минуты до назначенного времени. – Он встретился взглядом с Фабианом. – Это заслуживает аплодисментов. А ты что скажешь? – Он положил пистолет с длинным глушителем на колени и четыре раза медленно похлопал в ладоши.

– Брось оружие. – Фабиан показал пистолетом, чтобы Дидрик положил свое оружие на пол.

– Ты, наверное, думаешь, что я иронизирую. Но ты ошибаешься. Должен на полном серьезе сообщить, что нахожусь под впечатлением. Если верить твоей жене, тебя не волнуют ни она, ни твои дети. Если бы это было правдой, мы бы никогда не оказались в такой…

– Я сказал, брось оружие.

– Ты имеешь в виду вот это? – Дидрик Мейер поднял свой пистолет. – В таком случае должен тебя разочаровать. Понимаешь, если хочешь продолжать играть в эту игру, это ты должен избавиться от своего пистолета, а не я.

Фабиан покачал головой, прекрасно понимая, что сейчас оружие в его руках – единственное, благодаря чему он и его семья живы.

– Я сделал точно так, как ты просил. Твоя сестра здесь, и поблизости нет никаких других полицейских. Но если хочешь покинуть этот дом вместе с ней, немедленно брось оружие.

– Похоже, все эти часы в тире принесли свои плоды. Твоя рука совершенно не дрожит. – Дидрик Мейер отвел свой пистолет назад, не сводя с Фабиана глаз. – Теперь не хватает только быстроты.

Раздавшийся звук скорее напоминал свист стрелы, и только когда Фабиан увидел, что Матильда схватилась за окровавленный живот, он понял, что Дидрик действительно выстрелил.

– Или ты делаешь, что я говорю, или ты не делаешь, что я говорю. Ничего тут сложного нет.

Фабиану хотелось закричать во все горло, выпустить в сестру всю обойму и броситься на брата, но это ему не поможет. Единственное, что он может сделать, – положить пистолет на пол и подтолкнуть его одной ногой.

– Вот так, молодец.

Матильда упала с дивана и теперь лежала в позе зародыша на полу. Он не мог понять, жива ли она, только видел, как по белому ковру растекается кровь. Соня кричала из-под скотча, сделав поползновение наклониться к Матильде.

– Оставайся на месте, – велел Дидрик Мейер, по-прежнему не сводя глаз с Фабиана. – А ты освободи ей руки и ноги.

Фабиан взял ключ, сел на корточки и отпер наручники на лодыжках Новы. Затем встал снова и достал ключ от наручников на руки. Но не успел он вставить ключ в замок, как послышался звук открывшейся входной двери.

– Кто это? Ты ждешь гостей?

Фабиан покачал головой. Он никому ничего не сказал и понятия не имел, кто это, пока со сломанным носом не вошел Теодор и уставился на разгром.

– Вы только посмотрите. Как приятно. Вся семья в сборе. Такое бывает отнюдь не каждый день.

– Но какого черта… Это Матильда? – Теодор показал на тело на полу. – Это же Матильда. Черт возьми, что происходит?

– Теодор, тебя ведь так зовут, – сказал Дидрик Мейер и выдавил улыбку. – Как видишь, твоя сестра себя не очень хорошо чувствует, и если не хочешь закончить так же, пойди сядь на диван.

– Делай так, как он говорит, – сказал Фабиан, который встретил ненавидящий взгляд.

– Это твоя вина. Все это. Твоя и ничья другая.

– Тео, делай, как он велит, а не то будут еще…

– Извините, что вмешиваюсь в разговор отца с сыном, но, к сожалению, нам надо спешить.

– Тогда стреляй! – Теодор встал перед Фабианом, повернувшись к Дидрику. – Давай. Мне все равно.

– Как хочешь. – Дидрик Мейер поднял пистолет.

– Тео, что ты делаешь? Делай только, как он…

– Но тогда стреляй, черт тебя возьми, – закричал Теодор. – Стреляй!

И тут Фабиан заметил пистолет, торчащий из-за пояса за спиной Теодора. Сын кричал ему. Это он должен стрелять, а не Дидрик Мейер. Не думая, откуда у сына оружие, он схватил приклад, вытащил пистолет и одним движением быстро произвел три выстрела. Он не помнил, ни как снимал пистолет с предохранителя, ни как целился, но обмякший Дидрик Мейер уже лежал на столе, а из отверстия на лбу хлестала кровь.

Теодор поспешил к Матильде, а Нова Мейер закричала на всю комнату. Фабиан успел только повернуться к ней, как она набросилась на него, несмотря на связанные за спиной руки. Он потерял равновесие и упал назад, пытаясь скинуть женщину с себя. Но, как бешеной собаке, ей удалось удержаться на нем и до крови искусать его во все места, куда она только могла достать, пытаясь перегрызть ему сонную артерию.

Одной рукой он пытался отвести голову Новы, а другой бил ее пистолетом. Но радиус поворота был слишком коротким, чтобы нанести достаточно сильный удар. Он почувствовал боль в шее, когда она впилась в него зубами. Он продолжал бить ее пистолетом и перестал только тогда, когда она ослабила хватку и, потеряв сознание, упала на него.

Он скинул ее на пол, встал на нетвердых ногах и поспешил к Теодору, пытавшемуся оживить Матильду, ковер под которой неумолимо становился все краснее. В голове эхом отдавались слова:

Это твоя вина.

Все это.

Твоя и ничья другая.

18–20 мая 2012 г.

Астрид Тувессон поступила в больницу Хельсингборга с сильным переохлаждением. Температура ее тела была ниже двадцати восьми градусов по Цельсию, то есть ниже, чем требуется для поддержания обмена веществ и других функций организма. В результате у нее развилась аритмия, и в мозг поступало недостаточно кислорода, что явилось прямой и непосредственной причиной ее бессознательного состояния. К счастью, сам мозг не пострадал, и шансы полностью восстановиться без серьезных последствий были велики.

А вот Матильда находилась в более критическом состоянии. После восьмичасовой операции врачи по-прежнему не могли дать никаких прогнозов. К большому несчастью, пуля задела правую половину брюшины и разорвала ей части печени, желудка и левого легкого. Ситуация осложнялась тем, что она к тому же потеряла большое количество крови.

В субботу ее перевезли в университетскую клинику губернии Сконе в г. Лунд, где ей сделали еще одну многочасовую операцию. Но и там врачи не могли сообщить ничего конкретного, кроме того, что операция на легком и желудке с учетом обстоятельств прошла хорошо. Большую неуверенность вызывала печень, которую предстояло оперировать несколько раз, как только у девочки будет достаточно сил.

Все время Фабиан и Соня дежурили у постели дочери. Держась за руки и иногда засыпая в объятьях друг друга. Они почти не разговаривали, но впервые за много лет были единым целым. Именно там, в свете сильных ламп дневного света, на неудобных стульях в хаосе противоречивых чувств, возникло то, что оба ждали так долго, что потеряли надежду когда-либо пережить это снова.