Иван Солнцев - Полет курицы

Отправив смску, я беру четвертинку лайма, в которую вгрызался после закидывания текилы, и съедаю ее целиком, вместе с кожурой.

– Слушай, а ты был в курсе, что Митя «Скай» – того самого? – интересуется михин приятель.

– Москвич-то? Белобрысый? – немного озадаченно вспоминает Миха.

– Того самого? – я уже здорово расслабился и немного не понимаю контекста.

– Враг гомофобии, – смеется девушка мишиного друга; Катя? Леся? Что ж меня так клинит-то?

– Я догадывался, – ухмыляется Миха. – Что-то мне всегда подсказывало, что он заднеприводный. Ну, теперь знаю, кому еще из москвичей руку не пожимать.

– То есть, прям такой ярко выраженный педик? – с некоторым омерзением говорю я, представляя себе мужика в женских шмотках с огромным крашеным хайером.

– Да черт его знает. Я не знал бы – не сказал. Он, вроде, при бабе был обычно, – михин приятель – Женя? Саша? Андрей? на кого он похож? – вздыхает и отпивает свой коктейль.

– Они часто такими бывают. И че? – кривит рот Миха.

Мотивчик, играющий в клубе, начинает меня раздражать, становясь слишком назойливым и однообразным, и меня тянет выпить еще, и я даю знак официантке.

– Они иногда бывают еще и красавчиками, – хихикает девушка михиного приятеля.

– И как их отличить? Как их оттолкнуть от себя? – бормочу я, не совсем понимая смысл своих слов.

– Никак, – хохочет михин приятель. – Они же Good As You !

– Ни хрена они не good , – с презрением выдает Миха, опрокидывая в себя остаток виски и оформляя подошедшей официантке молчаливый приказ повторить.

– Ну, за что-то ведь их ненавидят, так? – говорит кто-то, но я отвлекся от разговора, отдавая целеуказания официантке.

– Ну, они не как все, – предполагаю я.

– Их ненавидят не за то, что они, видите ли, другие, – резко откликается Миха; тон его агрессивен, его явно раздражает тема. – Их избегают – нормальные люди, конечно, – потому что они больны. Как больные особи животных, которые отстают от стаи, которых не допускают в стаю, опасаясь заражения. Только такого отношения они и достойны.

– Но внешне они в порядке. Накаченные, ухоженные. Иногда даже лучше некоторых, особенно пьяных, – саркастически замечает девушка михиного приятеля, подмигивая своему парню.

– А что внутри? Они психически больны, и отторжение вызывает их потенциальная заразность, – парирует Миха, нервно поглядывая на ушедшую к стойке бара официантку. – У меня была знакомая, у которой обнаружили рак. И она уперлась – не буду, мол, убивать себя химией и облучением, а пойду по народным методам. Кто-то ей нагнал, что так люди со стопроцентным раком становятся здоровыми в ноль. Применяла какие-то там новаторские методики, самовнушение, медитацию, поездки в какие-то пещеры. Закинула немеряно денег во все это.

– Ну, и вылечилась-то в итоге? – с надеждой вопрошает девушка газпромовца.

– Так вот, – игнорируя ее и все чаще оборачиваясь ко мне, продолжает Миха. – Внешне она была в идеале – краска, маникюр, попка, сиськи, все дела, – изображает в воздухе фигуру «песочные часы», – но внутри у нее была гниль, распространяющаяся все дальше и дальше. Конечно, в итоге, она стала падать в обмороки, потом попала в больницу и там уже быстренько скопытилась.

– Не все золото, что блестит, – пожимаю плечами и подумываю предложить выбрать всем закуски, наконец.

– То-то и оно, – эмоционально взмахнув рукой, подводит черту Миха.

Что-то заставляет меня проверить мобильник. От Алины пришло смс. Час назад.

«Я уеду завтра. С братом и мамой. Буду в понедельник. Скучаю очень. Пиши»

Пишу в ответ какую-то сопливую ересь и подумываю выключить мобильник, но вместо этого просто блокирую экран и кладу на стол.

Через некоторое время, когда у нас на столе, наконец, появляются пиво, сидр и закуски, музыка становится более жесткой, и я ощущаю легкое напряжение, словно в предчувствии чего-то жуткого, необъяснимого, неприятного. В каком-то смысле, мои абстрактные ожидания вполне конкретно подтверждаются через несколько минут.

– О, а ну-ка глядите, – михин приятель тыкает пальцем в толпу, – Армен с Олесей и Макс с Юлькой Бережковой. Позвать их что ли?

– Арме-ен! – имитируя кавказский акцент, орет Миха, оборачивая на себя, помимо искомых, еще пару десятков взглядов.

– Сам такой, – откликается голос с уже естественным, легким армянским акцентом.

Две парочки, явно тусующие вместе, приближаются к нашей ложе, в которой, в общем-то, еще полно места.

– О, Макс, какие люди, – узнаю я Максима Колесова – журналиста, который как-то раз брал у меня интервью для своей бизнес-колонки в «Комсомольской правде», потом играл со мной в теннис пару раз, а уж потом, втершись в доверие, предложил обсудить коррупционные связи между «Дриминг Трейд» и рядом чиновников и руководителей региональных подразделений торговых сетей. Искал материалы, которые заинтересуют прокуратуру и ФАС и взывал к закону и справедливости. С тех пор наши дорожки, по очевидным причинам, не пересекались.

– Здорово, Эдуард, – зачем-то выговаривает мое имя Колесов, которому, очевидно, не так уж приятно видеть меня после нашей последней беседы.

– Все ищешь компроматы? – без обиняков выдаю я, решая поставить небольшой эксперимент.

– Да брось ты, давно уже проехали, – на удивление спокойно реагирует Максим.

– Так, пацаны, – быстро врезается в эту беседу Миха, подключая свою миролюбивую «пацанскую» манеру, которая, как ни странно, действует практически на все социальные слои в этой стране. – Давайте-ка без вот этих терок. Мы тут отдыхаем, и никто никому не враг. Подсаживайтесь, ребята, или хотя бы девушек своих оставляйте.

– Я тебе оставлю Дуню Кулакову на вечер, – с улыбкой протягивает руку Михе Армен – холеный паренек с безвкусными золотыми цепями на шее и руках и сочащимся наглостью выражением лица.

Все пожимают друг другу руки, и я стараюсь сжать ладонь Колесова как можно крепче. Любитель компромата, несмотря на частые потуги, так и не вылез в круг политической элиты, чтобы регулярно тусоваться на приемах с полезными людьми, и теперь с горделивым не по статусу видом шляется по клубам с середнячками. Как жалко и наивно. Да и Юля – его пассия, – его – какая-то анорексичка, у которой можно ласково погладить разве что тазобедренный сустав.

Разговоры разрастаются с новой силой, и спиртного на столе становится все больше.

– Э, нет, – махает пальцем перед лицом схватившейся за свой бокал Олеси Армен. – Тебе уже нельзя.

– Ну, еще только второй месяц, пусик, – строит брови домиком Олеся.

– Один глоток, и все, – обреченно вздыхает Армен.

Никто не интересуется подробностями беременности Олеси. Никто даже не делает заинтересованный вид и не спрашивает ее, что к чему. Она залпом приканчивает маленький бокал с коктейлем и целует своего избранника в нос.