Майк Крэйвен - Шоу марионеток

На хрен это все! Плевать на то добро, что из этого вышло. Но По еще не узнал, зачем его назвали в честь города, где изнасиловали его мать. На этот вопрос он хотел получить ответ. Он развернулся обратно.

– Твоя мать ненавидела саму мысль о том, чтобы выносить тебя до полного срока, По. Она не хотела тебя – ты был прав насчет этого, – но не по тем причинам, о которых ты думал. Она вернулась в Великобританию, чтобы сделать аборт.

– Охренеть, как здорово… – прорычал По. Его кровь забурлила. Внутри его рос и поднимался красный шторм [52]. Гнев теперь контролировал все его мысли. Вскоре он захлестнет его целиком.

– Но когда она приехала в клинику, то не смогла этого сделать, – сказал Рид. – Она и твой отец – потому что он твой отец, По – решили, что из всего этого должно получиться что-то хорошее. По словам твоего отца, она спросила его, готов ли он растить тебя. Она намеревалась родить ребенка и сразу же уехать из страны.

– И именно это она и сделала? – спросил По. – Она родила, а потом бросила меня? Я думал, что она продержалась какое-то вре…

– Но вместо того, чтобы ненавидеть тебя, как она ожидала, она очень сильно тебя полюбила. «Обжигающая любовь» – так называл это твой отец. Мгновенная связь, которой никто из них не ожидал.

– Но что…

– По словам твоего отца, она никогда не хотела, чтобы ты знал о начале своей жизни. И она знала, что если останется, то наступит время, когда ты станешь похож на человека, который ее изнасиловал. Она должна была уйти раньше, чем это произойдет. Она не хотела, чтобы ты видел выражение ее лица, когда это случится. Это могло ее сломить. Она должна была уйти. Но она не могла, она слишком сильно тебя любила. Ей нужно было как-то облегчить этот процесс. Ей нужно было что-то в качестве напоминания, чтобы ускорить события, пока не стало слишком поздно. Иначе бы она постоянно откладывала.

– Так что она назвала меня Вашингтоном в качестве вечного напоминания, – закончил за него По. Каждый раз, когда кто-то произносил его имя, это был кинжал в ее сердце. Постоянное напоминание о том, кем он был и кем в конце концов станет. – Она назвала меня в честь города, где ее изнасиловали, чтобы у нее хватило сил уйти.

– Да, – ответил Рид.

– Мое имя было как предупреждение о вреде для здоровья на пачке сигарет, – сказал По. – Не привязывайся к нему: он превратится в своего отца.

– Я бы так не сказал.

– А как бы ты сказал?

– Лучше, – ответил Рид.

Гнев По испарился и угас. Его имя позволило его матери принести огромную жертву. А он всегда его смущался. Что ж – больше нет. Отныне он будет носить его с гордостью.

По отложил рассуждения об этом в сторону. Со своим происхождением он разберется позже. Если тот, кто изнасиловал его мать, еще жив, то По надеялся, что дело так и не раскрыли, ведь теперь он сам за ним придет. Это может занять у него месяцы, а может и годы, но однажды в будущем он встретится со своим «отцом».

Но сначала нужно было завершить дело.

И прежде чем они двинулись дальше, Рид должен был получить ответ на свой вопрос. Он его заслужил . Рид был изнасилован. Мать По была изнасилована. Неудивительно, что они с По были связаны. Итак, если Рид хочет услышать правду о Пейтоне Уильямсе, то По ему расскажет.

По вспомнил тот день, когда он посетил семью Мюриэл Бристоу. У него были для них лишь плохие вести. Был подозреваемый, но По не мог сказать им, кто именно. Хуже того, Пейтон Уильямс знал, что на него уже вышли. Даже будь она жива, Мюриэл умерла бы от обезвоживания в течение недели. У По был выбор: ее жизнь или карьера.

И он знал, что случится. Как он мог не знать? Отец Мюриэл был крепким рабочим человеком. Он привык все улаживать кулаками. А у его брата был гараж в самой глуши.

По выдал имя Пейтона Уильямса, зная, что того наверняка похитят и будут пытать, пока он не выдаст, где спрятал Мюриэл.

Он знал и все равно это сделал.

– Это была не ошибка, – сказал По. – Я нарочно дал им неверный отчет.

Рид кивнул, будто зная все это с самого начала. Наверное, так оно и было. Он знал По лучше, чем кто-либо другой.

– И зачем ты это сделал?

На этот вопрос было совсем не просто ответить. По мог бы выдать все отговорки, которые использовал ранее, чтобы убедить себя, что он на верной стороне. Что это были исключительные обстоятельства. Что у него не было ни времени, ни выбора.

В ту ночь на кладбище Флинн обвинила его в двоемыслии, но правда была гораздо сложнее. Хотя он оставался непоколебим в своем убеждении, что он сделал все верно – если выбирать между правами убийцы и правами невинной жертвы, что ж… ему вообще не пришлось выбирать. Если бы он мог вернуться в прошлое, то сделал бы то же самое. Ведь попытка дать девушке шанс выжить, разборки с обидчиком Тилли в Хэмпшире и теми идиотами в баре, все игнорируемые инструкции – все, что другие считали саморазрушительным, было частью его личности. Тем, кем он был всегда.

Правда была в том, что он делал все это, потому что виновные должны были понести наказание.

Сожалел ли он о смерти Пейтона Уильямса?

Конечно.

Поступил бы он так же снова?

Без раздумий.

– Не отвечай, По, – произнес Рид. – Я и так знаю почему. В последнее время ты все чаще задаешься вопросом, не социопат ли ты. Вовсе нет. Твои кошмары доказывают, что ты умеешь сопереживать. Ты говоришь людям, что ненавидишь травлю, но это лишь вершина айсберга. Ты ненавидишь несправедливость . Вот почему я выбрал тебя.

– Я не улавливаю мысль, – ответил По. Голова у него шла кругом. Откровение о его матери и необходимость признать свою роль в пытках и смерти Пейтона Уильямса – все это, вместе взятое, его ошеломило. Рид теперь полностью читал его. Для него не существовало никаких тайн. По вдруг подумал, а что, если так было всегда?

– Как думаешь, По, зачем я заставил тебя прыгать сквозь все эти кольца? – спросил Рид. – Тело на кладбище, приказ оставить епископа в покое, – я же знал, что ты его проигнорируешь. Почему я просто не оставил тебе записку? Почему бы мне просто не убить их всех, рассказать тебе все, что я знаю, а потом тихо исчезнуть?

Рид, возможно, был самым здравомыслящим безумцем из всех, кого По когда-либо встречал, но он определенно был безумен.

– Мне нужно было убедиться, что ты все тот же человек, По. То, что ты жил на своей ферме, тебя не смягчило. Это кульминация работы всей моей жизни, и если бы ты не был готов бросить вызов церковникам или потревожить могилу, ты бы не справился с тем, что я хочу от тебя дальше.

– Так ты меня проверял? Но зачем?

– Ты расскажешь мою историю, По.

– Значит, все это, – ответил По, – только для того, чтобы я стал твоим гребаным биографом? – По изо всех сил старался не терять нить рассуждений. У него была сенсорная перегрузка. Ему нужно было неделю просидеть в темной комнате. Ему нужно было поговорить с отцом.