Майк Крэйвен - Шоу марионеток

– Как давно я здесь?

– Почти два дня. Снаружи ждет целая очередь из желающих вас увидеть, если вы готовы к визитам.

По сел, подавил рвотный позыв и кивнул. Вместо очереди, обещанной сестрой Ледингхем, в дверь вошел лишь один человек. Это была Стефани Флинн.

Она снова надела свой официальный брючный костюм-двойку и выглядела такой же измученной, как и сам По.

– Как ты себя чувствуешь, По?

– Что случилось, Стеф? – Его голос был чуть громче шепота.

Он махнул рукой в сторону воды. Флинн наполнила пластиковый стаканчик, вставила соломинку и поднесла ее поближе, чтобы По мог взять ее в рот. Ни один напиток еще никогда не казался ему вкуснее.

– А что ты помнишь? – спросила она.

Он вспомнил, как Рид рассказывал ему о его матери, и вспомнил горящую комнату. Он смутно помнил, как пытался вытащить Рида и Свифт из горящего здания. Он также вспомнил кое-что о грязевом монстре, но решил оставить это при себе.

– Немногое, – признался он. Его обрывочные воспоминания смешались в полном беспорядке. – Дети…

– Живы, здоровы и были там, где ты сказал. Они сейчас с матерью и даже не подозревают, что случилось что-то непредвиденное.

– А человек, который их похитил?

– На нем была бейсболка и темные очки.

– Дерьмо.

– Ага. Полицейский художник поработал с ними, но ничего полезного не получил. Женщина, которая отвезла их в Парковый центр, была профессиональной няней. Ее нанял Рид, обставив это как просьбу от их матери. В электронном письме говорилось – пусть дети развлекутся, а бабушка отдохнет, пока мать не прилетит в Британию. Дети оставались в квартире Рида, пока он не передал их няне. А она отвезла их прямо в парк. Она невиновна.

Это имело смысл. Рид хотел, чтобы По думал, что дети в опасности, но, учитывая его собственный опыт в руках монстров, он не хотел причинять им вред.

– Там была коробка. Металлическая коробка на переднем сиденье…

– В фургоне, на котором ты въехал в горящее здание?

– Что с ней случилось?

– То же, что и с фургоном. Сгорела, – ответила Флинн. – Я не знаю, что там было, но видимо, нечто крайне важное, потому что, когда криминалисты ее нашли, старший констебль забрал ее лично.

– И?

– Официальная линия гласит, что внутри ничего не сохранилось. Все сгорело дотла. Мы попросили посмотреть содержимое ящика, но нам вежливо ответили, что это больше не дело Камбрии.

По опустил лицо в ладони и принялся раскачиваться взад и вперед. Вскоре он безудержно рыдал.

Флинн позвала медсестру. Вместо нее пришел доктор. Он поправил одну из капельниц, и вскоре плач По утих, и он уснул.

– Он был убийцей, но у него были свои причины, Стеф, – объяснил По, проснувшись три часа спустя, голодным и изнывающим от жажды.

– Что было в коробке, По? – спросила она. – Из-за чего все так переполошились?

В течение следующего получаса По повторял разговор с Ридом на ферме, пропустив лишь дискуссию о своей матери и происхождении своего имени.

Когда он дошел до упоминания о могиле Джорджа Рида, Флинн задала несколько вопросов и сделала быстрый звонок, а затем дослушала его рассказ.

– Я хочу сделать заявление, – сказал По, когда закончил. – Я знаю, все это закончится лишь слухами, но я обещал Килиану предать огласке его версию истории.

– Многие люди и организации будут скомпрометированы, если это случится, По. И поскольку свидетелей нет, доказательств мало, а все ключевые участники мертвы, Королевская прокуратура уже заявила, что обвинений не будет. Обвинять просто некого .

– А как насчет признания Монтегю Прайса?

– Оно уже отозвано.

– Как это?

– Технически это была лишь информация, которую он предлагал для заключения сделки, и поскольку Рид похитил его прежде, чем Прайсу было предъявлено обвинение, адвокат семьи сказал, что они подадут в суд, если все записи не будут уничтожены. Этим утром Камбрия отдала заявление Прайса и видео допроса. Нам приказано уничтожить нашу копию.

– А тела его друзей?

– Все сводят к Риду. Рабочая версия – или, по крайней мере, та, что соответствует дерьму, которое они плетут, – заключается в том, что он убил их, когда они все были детьми. А с чередой новых убийств снова переживает острые ощущения от содеянного в прошлом.

– Ублюдки, – прошептал По.

– Здесь и вправду целый набор из сокрытий и укрывательства, – признала Флинн. – Я тут кое-что раскопала, и кое-кто из тех, кто воспользовался гостеприимством Кармайкла, тоже… люди влиятельные, скажем так? И раз Кармайкл открыл счет в банке для одного конкретного мероприятия, кто даст гарантию, что он не делал этого раньше? Никто не хочет заглядывать под этот камень.

– Возможно, кто-то и должен, – произнес По.

– Пока тебя не было, министр юстиции сделал заявление, в котором поблагодарил полицию Камбрии и, в частности старшего констебля, за их тяжелую работу и профессионализм «в это трудное время». Сказал, что молится за семьи жертв, а Камбрийский Сжигатель был полицейским с проблемами психического здоровья. Он особенно выделил Квентина Кармайкла, сказав, что тот был ярким примером самоотверженности, что делает эту страну великой, и прочее дерьмо в том же духе.

По ошеломленно уставился на нее. Он не верил своим ушам.

– Мы буквально ничего не можем сделать. Даже если ты повторишь под запись все, что сказал тебе Рид, ничего не изменится. Мне велели тебе передать: если ты скажешь хоть слово вразрез с официальной линией, тебя уволят. Но, помимо того, что ты лишишься работы и пенсии, некоторые из самых влиятельных семей в стране – тех, что с большими связями, придут за тобой. Они засудят тебя за информацию, которой ты владеешь.

Флинн была права. Без надежных доказательств это словно мочиться против ветра. Без самих признаний показания По ничего не стоили. У него была половина истории, но это была не та половина.

– Мы знаем правду, По, – добавила Флинн. – Это хоть что-то значит.

– Он заслуживает большего, Стеф.

– Заслуживает, но этого не добиться.

Даже если По хватило бы безрассудства, чтобы дать интервью бульварной газете, он знал, что люди, скрывающие эту историю, были теми же самыми людьми, что контролировали СМИ. Ее просто не пустят в печать.

Это он обдумает позже, но пока он решил, что больше не хочет быть частью NCA. Он уйдет и некоторое время покопается сам. Вдруг найдутся какие-то веские конкретные доказательства. Он был многим обязан своему другу и должен был сделать хоть что-то. Ему также требовалось немного времени – подумать о том, что делать с историей о матери. Сначала ему нужно поговорить с отцом, а отследить того само по себе будет непросто.

– Мне нужно выйти и позвонить Ван Зилу, По, но пока я не ушла, может, ты хочешь еще что-нибудь узнать?