Майк Крэйвен - Шоу марионеток

Жар стал просто невыносим.

Видимость была нулевой.

Он не мог дышать и не знал, куда идет.

По собрался с духом. Его друг был там, наверху.

Он вспомнил кое-что об огне – из времен, когда он был юным скаутом: дым поднимается вверх: чем ниже ты находишься, тем чище и прохладней воздух. По опустился на колени и пополз вперед.

От дыма у него потекли слезы, и он зажмурился. Протянул руку, чтобы нащупать себе путь, и сразу же оказался на лестнице. С трудом поднялся на ноги, решив, что лучше бежать вслепую, чем ползти частично зрячим.

По ухватился за перила, не обращая внимания на пузырящийся лак, прилипший к рукам, и стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он слишком разогнался – ступени резко закончились, и он рухнул вперед на четвереньки. Он не дышал уже почти тридцать секунд, и у него не было ни малейшего шанса сделать вдох. Нужно было действовать быстро или оставить попытки.

Свифт больше не кричала, так что он потерял ориентир.

Он двинулся вперед, надеясь найти стену и сориентироваться. Он попытался применить поиск по сетке, мысленно разбив пространство на квадраты. Он прикинул, что, где бы ни лежали Свифт и Рид, вместе они занимали бы не менее четырех футов [54] 4 фута – 1,22 м. в ширину.

Он отошел на несколько футов вправо и задел рукой чугунный радиатор. Тот был горячее шипящей сковородки. По резко отдернул руку. Он знал, что сильно обжег ее, но ему нужно было двигаться дальше.

Он нашел их на полпути через комнату. Два тела. Протянул руку, ощупывая – некоторые части тел еще горели; другие покрылись хрустящей коркой. Должно быть, Рид облил катализатором и ее, и себя.

Они были мертвы.

По чувствовал, что находится между ними. Как он и опасался, они все еще были прикованы друг к другу наручниками. Они были связаны в смерти так же, как и в жизни. У По промелькнула мысль – не был ли это план Рида с самого начала?

Он не мог бросить Рида здесь. Пусть он и сказал, что не хочет быть похороненным вместе со своими друзьями, но его хотя бы похоронят .

Даже если на его похороны придут только По и Брэдшоу.

По принялся тащить тела за ноги, но с единственной здоровой рукой, на остатках воздуха, он двигался медленно и тяжело, пыхтя от напряжения.

Он добрался до лестницы.

Ему придется сбросить тела вниз. Игнорируя разрывающиеся легкие, По потащил тела к краю лестницы.

Ему это почти удалось.

Почти.

Но в старых зданиях много открытых деревянных перекрытий, а дерево быстро сгорает.

По оглушил страшный треск. С потолка градом посыпались искры – комната будто оказалась внутри фейерверка. По взглянул вверх и увидел небо. Часть крыши обрушилась. Жаждущий кислорода огонь вспыхнул и разгорелся еще ярче. И без того обожженную кожу обдало усилившимся жаром. Пламя прорвалось сквозь крышу и устремилось в небо.

Еще один ужасающий скрип – и крыша рухнула.

Ливень из горящей древесины накрыл По. От ужаса он вдохнул полные легкие ядовитого воздуха. Он почувствовал, что начинает терять сознание, и понял, что у него осталось совсем мало времени, чтобы спастись. Тяжелеющими руками, едва двигаясь, он освободился от горящих обломков. Он пополз к лестнице, но конечности словно налились свинцом.

Мысль о сне стала странно притягательной.

Чей-то голос прорвался сквозь рев огня.

– По! По! Где ты, По?

Что-то коснулось его ноги. Он посмотрел вниз и инстинктивно отдернул ногу. У него были галлюцинации. Наверняка. Грязевое чудовище, Голем из его ночных кошмаров, схватило его за ногу. Оно пыталось затащить его в ад. Он в панике начал задыхаться, и жалкий остаток кислорода, что еще был в легких, покинул его тело.

Комната закружилась. Голем почти поймал его; По снова ощутил руки монстра на своих ногах.

По выпучил глаза, хватая ртом воздух. И вдруг обнаружил, что ему уже все равно.

Вашингтон По уронил голову на обожженные руки, закрыл глаза и отключился.

По слышал какие-то звуки. Они доносились уже некоторое время, но он недостаточно пришел в себя, чтобы их опознать. Он хотел открыть глаза, но веки как будто слиплись.

Он попытался сообразить, где находится.

Писк, гудки, приглушенные голоса людей. Он лежал в постели. Чистые простыни были грубыми и слишком туго подоткнуты у ног. В воздухе пахло лимонным антисептиком.

По осознал, что он в больнице.

Он попытался снова открыть глаза, но веки так и остались закрытыми. Он попытался потереть глаза пальцами, но руки были плотно обмотаны мягкой тканью – вероятно, бинтами. Его руки пульсировали, наверняка из-за ожогов от горящих перил. Или чугунного радиатора. Или горящих трупов. Или обрушения крыши. По опустил руки и, не обращая внимания на мучительную боль, заставил себя открыть глаза. Веки приоткрылись, будто разрываясь. Жгучая боль заставила По громко вскрикнуть. Узкий луч света пронзил его зрение. По ощущениям, в его голову словно влили расплавленную сталь.

Он попытался сесть, но был слишком слаб. Он слегка осмотрелся и увидел, что его руки забинтованы. Сквозь бинты проступала желтоватая, словно желчь, жидкость. Возможно, йод.

Какого хрена случилось?

Оглушающее действие седативов мешало ему думать. По откинулся на подушку и закрыл глаза.

Когда он проснулся, голова болела немного меньше. Он снова попытался полностью открыть глаза, и на этот раз ему это удалось. Он окинул себя беглым взглядом.

Его кожа была забинтована, а та, что осталась открытой, – ободрана. У него был сломан нос. В тыльную сторону его правой ладони был вставлен катетер с расщепленным питателем. По посмотрел на капельницу. Пакет с физраствором был наполовину полон. Еще один пакетик поменьше – по предположению По, с антибиотиком – почти опустел.

В палате горел приглушенный свет, а снаружи было темно. По был один в палате с двумя койками. У кровати были высокие боковые поручни, чтобы он с нее не скатился.

Интересно, как долго он здесь пробыл?

Ему отчаянно хотелось пить, но кувшин с водой был недосягаем. По сгреб пульт вызова персонала и нажал на кнопку. Дверь открылась, и вошла медсестра в униформе. Она ему улыбнулась.

– Я сестра Ледингхем. Как вы себя чувствуете? – У нее было румяное лицо, и говорила она с богатым шотландским акцентом.

– Что случилось? – прохрипел По. Он не узнал собственного голоса. Звучало так, словно он говорил сквозь гравий.

– Вы в ОИТ Уэстморлендской больницы, мистер По. Вы обгорели при пожаре. Вам повезло, что вы остались живы.

– ОИТ?

– Отделение интенсивной терапии, – расшифровала она. – Ваша жизнь вне опасности, но ожоги легко подхватывают заражение, а здесь легче всего сохранить стерильность, пока кожа не начнет заживать.