Кейт Аткинсон - Большое небо

Джексон предложил довезти Винса до квартиры, но где-то в глуши переулков тот сказал:

– Не, давайте здесь. Сойдет и так. – Угрюмо хмыкнул, а Джексон не понял, что смешного.

Джексон позвонил Джулии из-под дверей «Краун», но ее сонный отклик особых надежд не внушил («Джексон, отстань»), и он хотел было устало отправиться в обратный путь, но тут вспыхнул экран телефона. Джексон решил, что она передумала, однако она сообщила только, что Натан отбыл ночевать к однокласснику, чья семья разбила лагерь на природе неподалеку, но не мог бы Джексон все равно забрать Дидону?

– Я поднимусь, – сказал он, но Джулия ответила:

– Нет, я спущусь, – и поди пойми, что это значит. Она там не одна? Или боится, что, узрев Джексона вблизи своей постели, уступит великой страсти и падет ему в объятья? Ага, как же.

Она вышла в тихий вестибюль босиком, всклокоченная и в пижаме до того древней, что Джексон помнил ее по временам, когда еще был с Джулией. Обольщать не расположена.

– На, – сказала она, вручая ему собачий поводок с собакой на конце. И ретировалась, сонно сказала: – Спокночи, – и зашлепала вверх по лестнице.

(– Ты когда последний раз спал женщину? – осведомилась Татьяна пару дней назад. – Настоящую женщину?

Джексон воспользовался правом хранить молчание.)

– Мы с тобой хвосты поджали, да? – сказал он Дидоне в зеркало заднего вида, отъезжая от гостиницы, но Дидона уже спала.

Итак, Джексон получил собаку, а мальчика не получил и сам удивился, до чего расстроен его отсутствием.

Он выпил кофе, проверил телефон и обнаружил, что Сэм Тиллинг прислал номер «пежо». Все отлично читается, и Джексон отправил в Инспекцию автотранспорта запрос сведений о владельце. Скорого ответа он не ожидал. Позвонил Сэму и поблагодарил.

– Как там Гэри и Кёрсти?

– Те же яйца, – ответил Сэм. – Вчера – буррито с курицей в «Олл-бар-уан» на Грик-стрит.

– Фото есть?

– Ага. Послал миссис Рулькин. Передавала тебе привет.

– Так держать. Закончишь – куплю тебе леденец.

– Ха. Точка. Ха.

В доказательство мужниной неверности Пенни Рулькин собрала гигантское досье. Потому что Ее Надоумил Иисус? Вряд ли, но об этом рассуждать не Джексону. Обманутые жены – сами себе закон. Вдобавок они оплачивают счета и не подпускают голодных волков к дверям.

(– Тебе никогда не приходило в голову, что волк здесь ты? – спросила Джулия.

– Ага, одинокий, – сказал Джексон.

– Я знаю, что тебе приятно так думать, но в одиноком волке ничего героического нет. Одинокий волк просто одинок.)

На телефон прилетели новые фотографии. У Джексона с Сэмом Тиллингом был общий альбом, посвященный Гэри с Кёрсти. Эти двое только и делали, что лапали друг друга в общественных местах – «миловались», как выразилась бы Джулия. («Обожаю это слово», – говорила она.) По всему выходит, что Джулия больше не хочет миловаться с Джексоном ни в общественных местах, ни наедине. Может, ей нужны гарантии. Может, надо позвать ее замуж. (Он что, правда так подумал?)

Кофе Джексон допил. До свиданки с Юэном времени вагон, куда бы его деть – побегать? Джексон с сомнением глянул на Дидону – та тихонько похрапывала на солнышке у его ног. Вместе они осилят разве что неспешную прогулку.

Телефон зажужжал. Джулия хочет извиниться за вчерашнюю бесцеремонность? Но нет. Звонил клиент. Новый.

– Слыхал новости? – спросила Рода наутро, когда Энди вошел в кухню «Спрута и сердцевидки».

Рода готовила завтрак, жонглировала сковородками и лопатками – удивительно, до чего грозно у нее получалось. По утрам она была неумолимо расторопна. Да и в любой другой час дня. Досадует, наверное, что Энди вечером не приехал из Ньюкасла прямиком домой. А Энди завернул в «Бельведер», где одиноко пил. Порой лучше пить, чем думать. Очень часто, скажем прямо. Когда он наконец ввалился в дверь, Рода спала и храпела громче Лотти.

– Новости? – переспросил Энди, хватаясь за кофейник, как за спасательный круг.

Аромат бекона на сковородке он вдыхал, как чистый кислород. Со сна, не говоря уж о медленно надвигающемся похмелье, в мозгах еще мутилось.

– Про что новости?

Новости редко бывают хорошими – такое у Энди было мнение. У новостей всегда бывают последствия.

Он попытался было слямзить со сковороды бекона на сэндвич, но получил по рукам. Рода уже засыпала его распоряжениями:

– Последишь за сосисками? А то у меня тут яйца трех видов. И заряди тосты, ладно? Пара из «Фастнета» хочет полный английский – ему глазунью, ей болтунью. Мужчина в «Ланди» тоже хочет полный английский, но его жене подавай непременно пашот. А лесбийские вегетарианки в «Роколле» уверяют теперь, что они веганки. В морозилке веганские сосиски – достань четыре. И открой фасоль.

– Какие новости? – не отступил Энди перед этим штурмом.

– Про Венди, – сказала Рода, разбивая яйца в сковородку под плевки жира.

– Венди. Венди Айвс? – озадачился Энди. – Венди Истон, или как там она теперь зовется? Что она еще натворила?

– Особо ничего – вступила в клуб мертвых жен.

– Куда вступила?

– Убита, – сказала Рода, смакуя слово до неприличия.

– Убита? – Замороченный алкоголем мозг Энди побродил вокруг этого слова, но не понял, что видит. – Убита? – Если повторить, тоже не очень-то помогает.

– Да, убита. Ее убили. – Рода помолчала, заглянула в свой внутренний словарь. – Забили, – вот что она оттуда извлекла, кромсая кровяную колбасу. – Замочили, – прибавила она не без удовлетворения. – Не стой столбом, достань сосиски.

– Как ее убили? – спросил Энди. Бекон пахнул уже не так аппетитно. (Замочили?) – Когда? И кто, господи боже? Я ничего не понимаю.

Он смутно припоминал, как вчера в машине по пути домой слышал местные новости. «Убита женщина…» Но безымянная, не «Венди»… жена Винса, елки-палки! Энди достал сосиски из морозилки и вчитался в список ингредиентов.

– Тут написано, что в них яичные белки, – сообщил он.

– Очень жаль, больше ничего нет. Коблы все равно не различат.

У Роды водилось немало гомосексуальных друзей обоих полов, но это не мешало ей обзываться дурными словами у них за спиной. Мужчин с такими склонностями она носила на локте, точно дизайнерские сумки, каковых у нее было несколько, возмутительно дорогих: Энди покупал на дни рождения и Рождество. И наручные часы-другие. Таким методом (он, впрочем, мало что менял в общей картине) Энди тратил копящиеся деньги. Кое-какой нал оставить на руках, конечно, можно. Эти деньги хранились под крышей на чердаке. И кое-что можно провести через бухгалтерию в компании или сбросить в маникюрный бар. Сумки и часы Энди почитал не за отмывание бабла, а за хранение – и вдобавок, если припрет, все это можно и перепродать. Роде он говорил, что «ролексы» и сумки «Шанель» фальшивые, хотя все совершенно настоящее. Перевернутый мир какой-то.