Кейт Аткинсон - Большое небо

– Не угодно ли прохладительного, дамы? – иронически изобразил он джентльмена, усадив обеих назад в машину.

Опять хиханьки.

Они напоминали Энди одну знакомую тайку из Бангкока, за пару лет до Роды. Смеялась, что бы он ни говорил, восторгалась, что бы ни делал. Отчего Энди мерещилось, что мужчин забавнее и интереснее его не рождалось на свет. Сплошное притворство, ясен пень, но разве это важно?

Энди хотел привезти ее домой, жениться, народить детей – весь набор. А не сложилось. «Передумал», – сказал он тогда Томми, но, вообще-то, передумала девушка. У нее было странное тайское прозвище… Шомпу? В таком духе. Томми всегда именовал ее «Шампунь». Томми тогда поехал с Энди, они занимались «Пансионатом», как это у них называлось, хотя собственно названия не было никакого, только номер дома на окраине Паттайи. Шомпу теперь, судя по всему, подалась в буддийские монахини.

Томми закорешился с Бассани и Кармоди за несколько месяцев до того, как втянули Энди. Томми для них занимался рэкетом по мелочи – он тогда еще выступал на ринге, и если они вляпывались, пара кулаков всегда пригождалась. Громила, «телок». Сейчас он от грязной работы воздерживался. Обзавелся парочкой, как он выражался, «замов» – здоровенные социопаты Джейсон и Василий. Энди всегда считал, что Василий русский, но уточнить так и не собрался – не очень-то интересно. Оба выполняли все, что ни попросишь. Страшное дело.

В таиландский так называемый «Пансионат» Тони Бассани и Мик Кармоди с друзьями и знакомцами схожих вкусов ездили «отдохнуть». Среди этих друзей и знакомцев было много важных, тузовых даже – минимум один просто судья, главный судья, горстка служащих муниципальных советов, крупные полицейские чины, судебные адвокаты, один-два члена парламента. В «Пансионате» они отрывались по кроткому и покладистому местному населению. «Кроткому» и «покладистому» – это, пожалуй, неточно. Забитому и эксплуатируемому – так, пожалуй, точнее. В основном несовершеннолетние – их там десяток за пенни. И, если уж на то пошло (сам перед собой оправдывался Энди), их же не под дулом пистолета заставляли. Кроме одного раза, который лучше забыть. Для Томми и Энди тот раз и стал началом конца.

– Пора резко уматывать, согласись? – сказал Томми.

Энди с этими людьми никогда не встречался, даже с Бассани и Кармоди. Нет, в «Бельведере» видал, ясен пень, – на грине, в клубе, с женами, вечерами по субботам, – но не был представлен: осторожность прежде всего.

На Энди вышел солиситор Бассани и Кармоди. Честолюбивый салага, только со стажировки. Незадолго до того Бассани и Кармоди расплевались со старой и авторитетной адвокатской конторой и нового юриста выбрали, видимо, за то, что ради бабла носом землю рыл, а угрызения совести, в общем, побоку. Представлял их в гражданском процессе по недвижимости, и, сказал, им понравились его прихваты.

Клиентам его, поведал солиситор, требуется турагент, а сам он будет посредничать.

– Ну чего, нормально, – сказал Энди.

Солиситор, решил он, чутка идиот. (В смысле зрелости и цинизма Энди опережал его на добрых десять лет.) Чувак вел себя так, будто скорешился с мафией, а клиент у него – Аль-Капоне. Дело было в конце девяностых, и больше всего солиситор смахивал на Тони Блэра. Радушный скользкий тип, ничего к нему не липнет. Его клиенты, сказал солиситор, хотят себе отпускную недвижимость – эдакий пансионат, отдыхать от напряженной жизни в Великобритании. Надо будет организовывать поездки для них и для их друзей. Сам солиситор займется бумагами («формальностями»), а сейчас подбирает того, кто готов поехать и поискать.

– Типа агента по недвижимости? – удивился Энди.

– Примерно, – ответил солиситор.

– Так и где, – спросил Энди, – эти ваши клиенты желают обзавестись недвижимостью? Бенидорм? Тенерифе? Можно Айя-Напа – сейчас набирает популярность.

– Мы подумывали, Таиланд.

– А, очень экзотично.

– У этих джентльменов экзотические вкусы. Давайте вы туда съездите и глянете.

– Я? – переспросил Энди.

– Да, вы, – ответил Стив Меллорс.

Недвижимость будет не на их имя, сообщил Стив Меллорс, – у Бассани и Кармоди на подобные случаи была компания «Сан-Кэт», и с таким названием, считал Энди, контора должна заниматься санитарией – бумажные полотенца в мужском сортире менять или опустошать корзины для «предметов женской гигиены». Лишь многие годы спустя выяснилось, что это гибрид имен их старших дочерей, Сантины и Кэтлин. Возникают вопросы.

Конечно, Энди знал, кто такие Бассани и Кармоди. Их знали все. Их влияние распространялось на все восточное побережье – везде поспели. Бассани – император мороженого, Кармоди – владелец галерей игровых автоматов и парков с аттракционами. Работали в муниципалитете, славились филантропией, Кармоди даже один срок отбыл лорд-мэром, бряцал и лязгал регалиями. У таких людей на пальцах золотые перстни с печатками, а в гардеробе – лестно для фигуры скроенный смокинг, и не один. Перед такими людьми все виляют хвостом, потому что они делают одолжения: ордера на строительство, исходно-разрешительная документация, лицензии на торговлю спиртным, контракты на частный извоз – все это было у них в прейскуранте, если ты готов платить. Иногда плата – молчание.

Про другое, давнее, на чем строилось судебное дело, Энди тогда особо не знал. «Вечеринки», дети. Сейчас знал, что многое и не всплыло, массу народа из их круга так и не вычислили. Многие годы грехов, аж с семидесятых, восьмидесятых. Их высокопоставленные друзья и знакомцы годами обменивались детьми друг с другом. Неприкосновенные лица. Это их имена Кармоди собрался выдать? Большинство уже умерли, – может, потому он и готов заговорить.

Бассани и Кармоди арестовали спустя годы после того, как от «Пансионата» избавились, а к тому времени Энди и Томми уже обрубили все связи, и о том, что эти связи были, так никто и не узнал. Стив, ясен пень, тоже давным-давно не консультировал Бассани и Кармоди. Когда начался суд, их защищала пара придурков а-ля «Норт-сквер» [87] «Норт-сквер» ( North Square , 2000) – закрытый после первого сезона британский телесериал Питера Моффата об адвокатской конторе в Лидсе. , а молодого солиситора, некогда рулившего их делами, и след простыл. Язык они не распускали, никаких имен не выдали, и Энди еще гадал тогда, не потому ли, что они боялись возмездия – себе или своим родным. За многие годы они успели состряпать кое-какой грязный бизнес с кое-какими могущественными людьми, и эти люди запросто могли устроить им нечаянную смерть от пера в тюремной душевой.

Пока шел суд, слухи разлетались только так. Например, про «черную записную книжечку», – впрочем, ее так никто и не обнаружил, никто не узнал имен мужчин, которые на протяжении десятилетий обменивались детьми, мужчин, ходивших друг к другу в гости на «особые вечеринки». А вот Энди их имена знал – он устраивал им поездки в Бангкок и из Бангкока. Видел их паспорта. Делал копии. И хранил все бумаги. Мало ли когда понадобится страховка. Черная записная книжечка. И не черная, и не книжечка, и от руки ничего не записано – файл на флешке, спрятанной в горах налички на чердаке «Спрута и сердцевидки».