Элизабет Хейнс - Будь со мной

Сара бежит назад к сараю по собственным следам, крепко сжимая брелок с ключами и глядя, как индикаторы сигнализации приветливо загораются на снежном фоне. Уже стемнело, и снова поднялся ветер. Отдельные снежинки кружат в ярко-желтом сиянии сигнальных огней; невозможно определить, пошел ли свежий снег или снежинки поднялись с земли дуновением ветра.

Придется отодвинуть Уилла подальше от машины, чтобы спокойно выехать, не переезжая его колесами.

Но он исчез.

Она таращится на полоску цемента, где он лежал всего несколько минут назад. Там пусто, ни следа, на полу не осталось даже крови. Она немедленно оборачивается, заглядывая в темные углы сарая, осматривает двор, пространство вокруг коттеджа. Его нигде нет.

Сара распахивает дверцу машины, забирается внутрь и нажимает кнопку автоматического закрытия двери.

Сару окутывает тишина автомобиля. Она видит свое дыхание, которое собирается в облака пара в пустоте.

Не слышно ни единого звука, не ощущается ничего такого специфического, никакого запаха, но Сару внезапно переполняет уверенность, что Уилл находится с ней, в машине.

Это ощущение напоминает электрический шок; все органы чувств Сары напряжены, ее затапливают волны адреналина. Она задерживает дыхание. Ничего, ни звука. Крепко зажмуривает глаза — господи боже, только не это — и когда снова открывает их, поворачивается и смотрит назад.

Сзади никого, коврики для ног пусты. Его здесь нет.

Теперь Сара может успокоиться, она попала в знакомое пространство, каким бы холодным оно ни было; и машина заводится с первого раза, и она будто знала, что так произойдет. В безопасности. В надежном комфорте. Включается «Радио 4»; говорит премьер-министр, и Сара ни с того ни с сего с любовью вслушивается в голос Эдди Майера.

А потом рядом раздается внезапный грохот, и Уилл появляется по ту сторону пассажирского окна, стучит по стеклу голой ладонью, оставляя кровавый развод на поверхности.

Она кричит и вдавливает педаль газа в пол. Автомобиль дергает назад, и Уилл соскальзывает, падая в снег.

Сара никогда не испытывала эту машину на глубоком снегу, но, кажется, самое время сделать это.

Автомобиль выезжает из сарая задом и врезается в снег. Сара делает попытки не думать о том, как снег собирается, забиваясь в выхлопной трубе. Она смотрит в окно. Снег доходит до нижнего края двери. Сара выкручивает руль, и машина дергается вперед, рассыпая снег широкими белыми фонтанами по всему двору. Уилла Сара больше не видит и не хочет тратить время на это. Шины скользят, но потом находят дорогу, и вот она уже на выезде со двора и сворачивает на трассу.

Куда он подевался? Сзади ничего, ни следа; никаких темных фигур за углами домов.

Для начала неплохо; но двор и подъездная дорожка были укрыты от худших последствий непогоды. Здесь же, на дороге, снег глубже; фары машины выхватывают расстилающийся перед ней как пуховое одеяло чудесный белый пейзаж. Она включает дворники, потому что снег вздымается над капотом и падает на лобовое стекло, на секунду ослепляя ее.

Сара лавирует между оградой слева и темной пунктирной линией справа, та должна обозначать верхушку баттоновской стены сухой кладки. «Напоминает вышитый узор, — думает она. — Сметочный стежок». Машина карабкается вперед, и Сара замечает несколько камней, выбивающихся из-под снега перпендикулярно стене. «Обметочный шов».

А потом и то и другое исчезает в снежной белизне, и ей в помощь остается лишь изгородь. Время от времени фары автомобиля выныривают из снежного заноса и высвечивают одну бесконечную белую даль. Но чаще всего они остаются под снегом. Сара подается вперед, изумляясь тому, что машина все еще едет.

Изгородь по левую сторону, отдаляясь, исчезает, и Сара ощущает прилив паники. По обе стороны узкой дороги идут глубокие канавы; изгородь была единственным намеком на месторасположение рытвин. Впереди она видит дорожные фонари и постройки у подножия холма. До конца пути и перекрестка с Кейли Роуд остается всего лишь триста, может, двести ярдов. Она пытается припомнить дорогу, имелись ли на ней какие-нибудь изгибы. Сара должна была проезжать по ней тысячу раз, а возможно, и больше. Но впереди, между капотом машины и уличными фонарями вдалеке, нет ничего, кроме сплошной белизны.

Именно в эту канаву в конце дороги въехала машина Джима. Он слишком резко повернул, Джим совсем немного превысил дозу алкоголя, но полностью трезвым все-таки не был, потерял контроль и врезался в стену у подножия. Отскочив от подушки безопасности, ударился виском об окно.

Кровь у него на лице.

Джима удалось извлечь из машины только через сорок минут.

«Ленд-ровер» ныряет носом в снег, и Сара пищит от паники, несмотря на то что автомобиль чуть ли не ползет. Но это не канава, просто выбоина в дороге прямо перед развилкой, и машина снова поднимается, мимолетом освещая покрытый снегом столб со стоп-сигналом.

На главной трассе снег убрали, смели по сторонам. Здесь ездили машины, и, судя по глубоким выбоинам и темным пятнам грязи, тракторы тоже поработали. Она на секунду притормаживает, поворачивает голову налево и направо вдоль дороги, будто ждет, когда проедут другие машины. Но ничего не появляется. Никакого движения.

«Куда мне теперь ехать?»

Ответ приходит с такой ясностью, как будто кто-то произнес его вслух: «К Джорджу. Домой к Софи».

Сара поворачивает влево и через несколько ярдов — вправо, на подъездную дорожку. Здесь на снегу видны отметины шин, следы ног, в доме горит свет. Она останавливается, прежде чем добраться до дома, потому что не может определить местоположение пруда, соскальзывает со своего сиденья в снег, который тут доходит только до голени. Ей начинает казаться, что кошмар остался позади; в деревне снега всегда меньше, и, даже если здесь тоже оборваны телефонные линии, мобильник Джорджа должен работать.

Она подходит к дому и звонит в дверь. Ждет, потом звонит снова.

Ответа нет.

«Джордж отправился в паб», — думает Сара, заранее понимая, что вероятность этого достаточно мала. Софи пропала; он должен оставаться дома и ждать, когда она возвратится. Разве что Софи уже вернулась. Разве что она уже дома, живая и невредимая, потому что в противном случае — если ее нашли, но произошло что-то страшное — об этом и помыслить жутко.

Сара огибает дом по периметру, ступает через кованые чугунные ворота и заходит во внутренний сад. Стриженые кусты напоминают рождественский пудинг, низкая стена и проход в ней указывают туда, где ступеньки спускаются к предполагаемой лужайке. В любом случае снег здесь неглубокий; и никаких следов тоже не видно. Сара проходит вдоль задней стены дома, мимо погруженных во тьму дверей веранды, огибает стеклянное строение, которое Джордж считает оранжереей, потому что посадил там апельсиновое дерево, крошечное приземистое нечто, регулярно сбрасывающее листья, находящееся на грани умирания и даже в периоды расцвета пускающее цветы, но так ни разу и не давшее ни единого плода. Сара неоднократно замечала, что, сколько ни называй это оранжереей, живут они все-таки в Йоркшире.