Лиз Лоулер - Я найду тебя

Джеральдин вернулась в машину. В зеркале заднего вида ей было видно, что Дэллоуэй стоит там, не двигаясь, наблюдая, как она уезжает прочь.

Он держался слегка натянуто, даже холодно, но чего еще было ожидать? Временами она тоже бывала такой же холодной, особенно если кто-то неожиданно появлялся у ее двери…

Джеральдин раздраженно смотрела на дорогу. Завтра она приглашена на свадьбу, ради которой собиралась пораньше лечь спать. А вместо этого возвращалась домой поздно, голодная, впустую потратив весь вечер.

Услышав на деревянной лестнице шаги, Эмили затаила дыхание. Будь у нее стул, она бы села, чтобы не упасть. Лихорадка и страх сделали ее ноги ватными.

Дэллоуэй застыл в дверях, недоуменно обозревая представшую его взгляду картину: Эмили, Шелли, стоящая со скальпелем в руке, тревожное лицо Мередит, царившее в комнате напряжение. Затем его взгляд упал на мальчика в кровати, и Эмили увидела в его глазах боль.

– Я сделала все, что могла, Руперт, – сказала Мередит дрожащим голосом. – Сейчас он более стабилен. И только что говорил с нами.

– Почему ты не позвонила мне? – спросил Дэллоуэй, едва сдерживая гнев.

– Я хотела, но в тот момент мне было не до звонков, – пролепетала она в свою защиту. – Я собиралась поставить ему дренаж.

Хирург издал крик полного отчаяния.

– Дренаж!… Посмотри на него, Мередит. Просто посмотри на него! У него отторжение, глупая ты женщина…

Эмили больше не могла держать язык за зубами:

– Я несколько часов назад велела ей вызывать «Скорую». Они обе были готовы дать ему умереть.

– Вам не следовало приходить сюда, Эмили, – сказал врач. – Полиция вас ищет.

– Тогда позвоните им. Я спокойно уйду вместе с ними.

Дэллоуэй с сожалением покачал головой:

– Увы, сейчас не лучшее время пускать в мой дом полицию. Боюсь, вам придется задержаться здесь. Уолтер нуждается во мне.

– Они сказали, что это ваш сын.

– Верно, Эмили, – сказал он голосом, полным печали, и внимательно посмотрел на нее. Эмили не ощутила к нему неприязни. Было видно, что Дэллоуэй убит горем.

– Ему нужно в больницу. Вы не можете держать его здесь.

Медленными движениями хирург стянул с шеи галстук-бабочку и расстегнул воротник рубашки. Затем снял смокинг. Положив его в изножье кровати, подошел к сыну, наклонился, обхватил одной рукой маленькую голову и погладил желтоватую щеку другой.

– Мой замечательный мальчик… – прошептал он.

– Вызывайте «Скорую», мистер Дэллоуэй, еще не поздно! – взмолилась Эмили.

Он выпрямился и разгладил свои рыжевато-золотистые волосы.

– С моего сына довольно больниц. Первый год своей жизни он провел там. Знали бы вы, через что он прошел!… В конце концов его почки отказали, и бо́льшую часть своей жизни он провел на диализе. Увы, беда в том, что болезнь одного органа приводит к тому, что из строя выходит другой. Когда поражена печень, лекарства становятся бессильны. Мне казалось, мы победили эту напасть… Я лишь хотел помочь ему.

– Не сдавайся, Руперт! – крикнула из дверного проема Джемма Дэллоуэй. От неожиданности все вздрогнули. Она молча подошла к двери и теперь стояла там. По ее лицу медленно стекали слезы. – Даже не думай!

Дэллоуэй ничего не сказал, но его лицо говорило само за себя. Эмили долго в упор смотрела на него, отчаянно желая, чтобы он согласился с ней, чтобы увидел что-то еще, помимо безнадежности и неизбежности конца. Внезапно Джемма схватилась за грудь и испуганно вскрикнула. Ее глаза наполнились ужасом – она увидела, в каком состоянии находится ее сын. Дэллоуэй прошел через всю комнату и обнял свою жену. В эти мгновения Эмили увидела их такими, какими они были на самом деле. Несмотря на их богатство и успех, несмотря на дар Дэллоуэя исцелять больных, они были обычными родителями, которым выпало ужасное испытание.

– Ты сказал мне, что он будет жить, – с упреком воскликнула Джемма. – Ты сказал мне, что это его спасет.

Дэллоуэй прижался подбородком к ее голове:

– Я ошибался.

В глазах у Эмили потемнело – то ли сказывалась эмоциональная травма, свидетельницей которой она стала, то ли давала о себе знать сжигающая ее изнутри инфекция. Эмили знала лишь одно: она упадет, если не приляжет прямо сейчас. Она видела, как Шелли подошла и обняла Дэллоуэев. Это жест показался ей неуместным. Она чуть не сказала, чтобы та оставила их в покое. Но Дэллоуэй убрал руку с плеча жены и притянул к себе Шелли. Эмили в изумлении уставилась на это странное трио. Ей нужно бежать отсюда. Нужно поскорее уйти из этого дома.

Пытаясь взять в себя руки, Эмили посмотрела на дверь. Резкий голос Шелли вывел ее из задумчивости:

– Можно попробовать еще раз, Руперт. Еще не поздно. У вас здесь есть еще один донор.

Эмили в шоке подняла голову. Все они смотрели на нее. Шелли, Дэллоуэй и Мередит впились в нее оценивающим взглядом. Джемма смотрела так, словно Эмили была ее последней надеждой.

Страх помог ей обрести голос.

– Вы готовы убить меня, чтобы забрать мою печень?

Шелли широко раскинула руки:

– Ты прямо трагическая актриса, Эмили. Мы отщипнем лишь кусочек. Нам не нужна вся. Она восстановится через несколько недель.

Ноги Эмили подкосились, и она больно стукнулась коленками о пол. Попыталась встать, но конечности отказывались подчиняться. Понимая, что все ее попытки подняться бесполезны, она завалилась на бок. Голова была тяжелой. Эмили безвольно откинула ее назад и тотчас ощутила затылком мягкость ковра. Портреты игроков в крикет смотрели на нее со стен. Она лежала, представляя себе, как слышит удары мяча о деревянную биту, видит солнечный день, зеленую траву, голубое небо. Затем в ее голове раздался еще один звук – треск ломающихся ребер, словно какой-то хирург ломал их пополам. Эмили застонала, тщетно отгоняя от себя картинку сломанных костей и своего вскрытого тела, и попыталась вернуть другую – ту, где был солнечный день, зеленая трава, голубое небо… что угодно, лишь бы заглушить хруст ломающихся костей.

Через щель в ширме Эмили увидела, что мальчик не спит. Он был один в комнате. Интересно, где же все остальные?

Ее положили на операционный стол за ширмами и подняли боковые перила, чтобы она не скатилась. Сначала Эмили испугалась, что ее уже прооперировали, но затем увидела, что на ней по-прежнему ее одежда. Она чувствовала себя совершенно больной и ее мучила жажда. За окнами было темно. Интересно, сколько еще часов до утра? Наверняка скоро будет день. Ей казалось, что она проспала целую вечность.

– Привет, Уолтер, – окликнула она мальчика.

Мальчик повернул к ней голову. Эмили протянула руку и, схватившись за край ширмы, повернула его чуть в сторону, чтобы лучше видеть ребенка.