Лорет Уайт - Самые темные дороги

Куда он мог направиться от этого места? Мог ли Эш снова когда-нибудь обрести душевную целостность?

Не поэтому ли он держался отстраненно в своем браке с Шоной, что способствовало их разрыву? Его слова, сказанные в тот вечер, когда они находились в его доме, всплыли в памяти Ребекки.

«Меня часто не было дома, в смысле, я часто уезжал в глушь и занимался своей работой. Знаю, иногда со мной бывает трудно поладить. А она… она нуждалась в большем» .

– Ты никому не скажешь, Бекка. – Он пристально посмотрел на нее. – Ты не скажешь Грейс Паркер, другим полицейским, никому. Мне нужно, чтобы ты сохранила это при себе. Ради меня.

Она кивнула, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами.

– Это было падение с лошади, – прошептала она. – Вот и все, что им нужно знать, но, Эш… мое молчание будет похоже на молчание твоей матери. Я…

– Нет, не будет, – твердо сказал он. – Просто мне нужно твое доверие. Мне нужно, чтобы ты верила в меня.

Она сглотнула и закусила губу, когда по ее щекам потекли слезы.

– Я верю. Я верю. – Она тесно переплела его пальцы со своими. – Это будет оставаться между нами до тех пор, пока ты не захочешь поделиться. Если вообще захочешь. – Она заглянула ему в глаза. – Ты ведь знаешь, что есть люди, с которыми можно говорить о таких вещах? Групповая терапия. Другие тоже переживали это; они могут помочь.

– Пока нет. Не сейчас.

Она смахнула слезы со щеки.

– Что тебе нужно от меня? Чего ты теперь хочешь от меня?

– Чтобы ты обняла меня. Ты можешь просто обнять меня?

Ребекка кивнула, не в силах говорить от прилива эмоций, перехвативших горло. Слезы снова заструились по ее лицу; она обвила его руками и увлекла за собой. Они лежали на кровати, и он положил голову ей на грудь. Ребекка гладила его волосы, и весь мир как будто изменился.

Она обнимала любимого человека, и между ними больше не осталось никаких преград.

Это был предельно насыщенный, хрупкий и в чем-то устрашающий момент. Но в нем заключался и манящий огонек надежды. В некотором смысле Ребекке казалось, что она наконец-то вернулась домой. Что все совершило оборот к самому началу, и они получили второй шанс.

– Я люблю тебя, Эш, ты знаешь? – прошептала она ему в макушку, вдыхая запах его волос. – Думаю, я всегда тебя любила.

Она совершенно не представляла, чем это обернется.

Когда они занимались любовью, это было медленно, прекрасно и сладостно-горько. Они исправляли то, что было сломано долгие годы. Они заново познавали друг друга, изучали новое и давно знакомое.

Потом началась горячка, дикая и необузданная. Яростное спаривание. Потом снова наступило время нежных ласк, и они уснули в объятиях друг друга где-то перед рассветом.

Фары снегохода Рикки выхватывали из темноты кружащиеся снежинки, которые неслись к нему, как серебристые астероиды, когда он мчался по склону холма к густому лесу.

За его спиной снова смыкалась темнота. Кроме низкого рокота двигателя чужого снегохода, вокруг царило белое безмолвие. Падавший снег заглушал все остальные звуки.

Прошло почти сорок минут, прежде чем Рикки достиг заснеженной грунтовой дороги, ведущей к маленькому форелевому озеру и старой шахте. Он замедлил ход, вглядываясь во тьму и вытирая снег, налипший на козырьке шлема. Рикки искал ограду, огни дома или сводчатые ворота, увенчанные рогами.

Адреналин давно выдохся, и теперь Рикки испытывал страх. Но когда он обогнул поворот, то заметил желтые квадратики, светившие из-за снежной завесы. По мере приближения он увидел, что свет исходит из окон длинного одноэтажного дома в фермерском стиле. Луч его фары высветил поблекшие лосиные рога, висевшие над воротами. Сами ворота были закрыты.

Рикки остановился под прикрытием ближайших деревьев и выключил двигатель, потом снял шлем. Легкий ветерок донес до него запах древесного дыма. Снегопад создавал впечатление мертвящей тишины, лишь иногда нарушаемой глухими хлопками, когда снег, слишком толстым слоем наросший на хвойных ветвях, высвобождался и обрушивался на землю. Тогда ветви распрямлялись с тихим свистом, наводившим на мысль о чужом присутствии.

Какое-то время Рикки прислушивался и смотрел, думал и оценивал обстановку. Потом ему в голову пришла сумасбродная идея. Как обычно, он был слишком опрометчивым. Он слишком хотел действовать, хотел сделать что-то полезное для Эша вместо того, чтобы сидеть и наблюдать за событиями. Это определенно не помогло ему в случае с отцом, тогда Рикки сидел и ничего не предпринимал, глядя, как копы уводят его близкого человека.

Но отец совершил какой-то хреновый поступок. Рикки был уверен, что Эш – хороший мужик. Иначе и быть не могло.

Если бы Рикки мог забраться на ограду или найти дыру в ней, то смог бы обойти дом. Он бы не сделал ничего глупого, просто посмотрел бы, есть ли сзади гараж или навес для оранжевого снегохода. Если он увидит его, то сможет вернуться домой и явиться с докладом в полицию. Тогда он скажет: «Вот откуда распространяют кетамин и другие наркотики. Парень, который там живет, продает наркоту детям и родителям в резервации. И этот парень, которого зовут Стью Генри, действует заодно со здоровенным лысым байкером из Девилс-Батт». Потом копы приедут и заметут всех на месте преступления, как в телевизоре, в своей черной униформе, с касками и бронежилетами. А жильцы завопят от страха и признаются, что подсыпали кетамин старому Ною Норду, а потом застрелили его.

Рикки понятия не имел, почему они это сделали, зачем убили старика. Может быть, потому, что Ной Норд очень долго находился на службе, и это была расплата за что-то.

Но причина не имела значения. Важно было лишь то, что это поможет вернуть Эша.

Рикки сунул руку в карман и достал маленький светодиодный фонарик: еще один подарок от Бегущего Ветра. Рикки оставил снегоход и прокрался вдоль периметра ограды, пока не обнаружил хорошее место для перелаза, закрывавшее его от окон большой канадской елью. С тихим стуком Рикки приземлился на другой стороне и замер, прислушиваясь к звукам, опасаясь появления собак. Но все было тихо.

Он пригнулся и стал подкрадываться к дому, тихо поскрипывая снегом под ногами. Когда он подобрался к безлистной живой изгороди, то присел на корточки и посмотрел на дом. Свет из окон рисовал желтые фигуры на снегу. Перед парадным входом стояло два автомобиля: один с рядом поисковых прожекторов над кабиной, другой поменьше, серебристого цвета. В спрессованном снегу вокруг дома Рикки заметил следы снегохода. Его кровь забурлила – следы были свежими. Кто-то совсем недавно приехал на снегоходе. Рикки вскочил на ноги и побежал в ту сторону.

Зарычала собака. Он замер на месте.