Наталья Калинина - Ключи от вечности [СИ litres]

– В общем, ты был прав, жители действительно не поняли, что куда-то исчезли. Какие мы все же молодцы! Аж от гордости распирает!

– Оль, лучше пусть тебя распирает от сытости, – усмехнулся Матвей и кивнул на ее почти нетронутый бутерброд. – Ешь, неизвестно, когда еще поедим.

Она плюхнулась обратно на стул. Но, завтракая, продолжала счастливо улыбаться. Алекс же, в отличие от нее, расслабиться не мог. Даже такая замечательная новость не коснулась его в той степени, в какой должна бы. Да, заметка подтвердила то, что все сделано правильно, что их труды оказались не напрасны, а значит, теперь они могут вернуть ключ охраннице. Однако он нервничал. И нервничал не столько из-за предстоящего похода в пещеры, сколько из-за того, что ни на минуту не переставал думать о рожденной Ириной твари. Насколько она уже окрепла? Прячется ли до сих в пещерах? Если тварь отсиживается в пещерах, встреча с ней грозит обернуться катастрофой. Но, с другой стороны, если тварь свету предпочитает сырую холодную темноту, это говорит о том, что она еще не настолько сильна, чтобы стать непобедимой.

Еще Алекс думал о своем сне. Под утро, когда ночь растворялась в зарождающемся рассвете, ему приснился ясновидящий. Они с Федором сидели вместе у пруда и молча глядели на воду, на лопающиеся на поверхности пузырьки, на водомерок-конькобежцев и на чуть покачивающийся от ветра тростник. Их молчание было таким благостным, таким объемным и совершенным, что слова и не требовались. Но в какой-то момент Федор развернулся к нему и сказал…

– Алекс? – вырвал его из задумчивости голос Матвея. Алекс даже не заметил, что Ольга с Дымовым закончили завтракать и встали из-за стола. И только он продолжал сидеть над пустой чашкой и размышлять.

Алекс поспешно вскочил, вымыл за собой тарелку с чашкой и посмотрел на Матвея честным взглядом.

– Все в порядке? – не поверил его взгляду Дымов.

– Да.

Матвей качнул головой, но расспрашивать не стал.

Они погрузили снаряжение и рюкзаки в машину и выехали на место. По дороге Матвей сказал, что Петр и люди из клуба будут поблизости на тот случай, если потребуется помощь. И еще раз провел инструктаж. Ольга с Алексом не перебивали, хоть маршрут, который составили Матвей с Петром, давно выучили и знали, где им встретятся колодцы, где – залы, где галереи разветвляются и грозят увести в лабиринты, а где придется снимать снаряжение и протискиваться через узости – «шкурники».

Когда они прибыли на место, утро было в разгаре, солнце вызолотило каменное «лицо» и установленные навески. Неподалеку парни из местного клуба разбили небольшой лагерь, и в глазах Алекса эта подготовительная суета придавала происходящему торжественности.

Матвей вышел из машины и поздоровался за руку с подошедшим к ним Петром.

– Вы тут с вечера дежурите? – пошутил он, окидывая взглядом группку беседующих в сторонке мужчин. Двоих Алекс уже видел в клубе, а Севу знал.

– Практически с рассвета, – серьезно ответил Петр. – Навеску установили. У заваленного входа тоже группа. Все вроде норм.

– Спасибо, Петя.

– Дать вам еще человека в пару? – спросил Хворостов. – Сева вызвался.

Но Матвей решительно отказался:

– Не надо. Мы это уже обсудили.

– Ну, как скажешь.

Петр задержал взгляд на Алексе, словно сомневаясь в его подготовке, хоть вечера в клубе и не прошли даром. А потом хлопнул Матвея по плечу и пожелал:

– Удачи! Если услышим камнепад, то взрываем второй входняк и начинаем спасы. Даже если контролька не выйдет.

Пока Матвей обсуждал с Петром другие вопросы, Алекс отошел в сторону, вытащил из рюкзака бандану и убрал под нее дреды. В термобелье, изотермике и комбинезоне под солнцем ему было жарко до одурения, хотелось поскорее окунуться в мрачную прохладу пещер. И в адреналине предвкушения утонула утренняя тревога.

– Как настрой? – с улыбкой спросила Ольга, подходя к нему.

– Настрой боевой! – ответил Алекс и показал большой палец.

– Это хорошо. Только, ради бога, не зависни на веревке! Если устал, замерз или еще что, говори сразу! В таком состоянии легко ошибиться и запаниковать.

– Не боись, – приободрил он ее и ласково улыбнулся.

Ольга втянула воздух, потом медленно выдохнула, будто желая унять сильное волнение. Но не успел Алекс сказать ей что-нибудь, как она уже привстала на цыпочки и поцеловала его.

– А другой поцелуй – после сброски! – пообещала она с лукавой улыбкой и водрузила ему на голову каску.

Заброска прошла без эксцессов. Ольга шла первой, Алекс – за ней. Матвей – параллельно с ним по другой веревке, чтобы контролировать и подсказывать. На занятиях в клубе, отрабатывая технику одной веревки, Алекс делал успехи и довел свои действия почти до автоматизма, но Матвей по-прежнему был обеспокоен тем, что времени на подготовку оказалось мало.

В колодец Ольга тоже спустилась первой и подала команду:

– Свободно!

Алекс с Матвеем начали спускаться, снова параллельно.

Колодец привел их в небольшой зальчик, в котором мирно подремывали летучие мыши. Свет от налобных фонарей растревожил их. Мыши всполошились и налетели на их небольшую группу. Ольга рассмеялась и чуть пригнулась. Этот момент так и остался в памяти Алекса, как полароидный снимок.

– Когда вернемся домой, сделаю себе татушку, – сказала Ольга, когда они друг за другом направились по узкой галерее. Первым шел уже Матвей, Алекс – за ним, а Ольга замыкала строй.

– Как истинная спелеодевушка, набью себе летучую мышку, – продолжала разглагольствовать она. – Алекс, нарисуешь мне эскиз?

– Без проблем! И к надежному татуировщику отвезу. Есть один знакомый парень.

– О! Спасибо, – мечтательно поблагодарила она.

– Где хоть собралась набить тату? – поинтересовался Матвей. Но Алекс, опередив ее, брякнул:

– На ягодице! На память о знакомстве с Шарлоттой. Оль, она тебя за это место укусила, да?

Матвей засмеялся и тоже вставил пять копеек:

– Ольга, если эскиз сделает Алекс, то мышь раскинет крылья на все твое «сиденье»!

– Татушка будет на плече, дурни! Размечтались… Причем оба!

– На плече – это предсказуемо, – поскучнел Алекс.

– Зато видно! Зачем мне татуировка, если я ее сама не увижу?

Галерея сузилась, стены подступили с обеих сторон, потолок опасно приблизился, так, что в какой-то момент Алекс неосторожно чиркнул об него каской. Шли они тут уже даже не согнувшись, а пробирались на четвереньках. А потом и вовсе пришлось ползти. Время под землей чувствовалось по-другому. И бежало оно тоже по своим законам. Где-то минуты растягивались до бесконечности, как в этом узком лазе, где-то, наоборот, часы сжимались до минут. Он потерял ощущение времени, как и потерял возможность ориентироваться. Вдруг стало непонятно, протискивается ли он через узкий извилистый «шкурник» вперед или пятится в охватившей его панике назад. А может, и вовсе застрял. И это самое страшное. Оказывается, самым пугающим для него было не застрять беспомощно на веревке и умереть от синдрома зависания в обвязке, не удариться о стену при спуске, не поскользнуться на каменном выступе, а застрять в такой узкой и беспросветной дыре. Матвей споро пробирался вперед, сзади раздавался шум Ольгиной возни. А Алексом овладела такая паника, что он внезапно потерял способность двигаться. Тело намертво впечаталось в мягкую и тормозящую движения глину, в рот набилось грязи, одна рука оказалась плотно прижата к телу, другая, наоборот, вытянута вперед, как у пловца. Только «плыть» в этой каменной кишке в вязкой глине оказалось невозможно. Алекс ясно понял, что так и останется тут на все времена, превратится в окаменелость в позе пловца. Матвей уползет вперед. Ольга попятится назад. А он так и останется начинкой хищного лаза.