Эмманюэль Гран - Конечная – Бельц [litres]

– Вы разговаривали?

– Да…

Марк гадал, следует ли сообщать подробности их беседы, и решил, что, чем меньше он скажет, тем будет лучше.

– Она назвала тебе свое имя?

– Оно на медальоне. Анн-Мари Жюэль.

По залу пробежал шепот, а Жюэль, казалось, начал кипятиться:

– Ты точно не перепутал? Это была не Леа Жюэль?

Марк покачал головой. Его внутренний барометр предвещал плохую погоду. Он чувствовал, что обращенные на него взгляды сверлят его грудь, виски распирало от металлического свиста: такой звук издает стальной трос, когда лопается от тяжести и съезжает по беспомощно болтающемуся тралу.

Бейся! Господи, да просто набей им морду! Какое они имеют право так с тобой обращаться, эти придурки? Так и будешь идти у них на поводу? Они ведь этим воспользуются. Ну давай! Бейся!

– Я принес найденную вещицу, а теперь мне надо идти.

И он, пятясь, отошел к двери. Мишель Жюэль по-прежнему не сводил с него глаз. Остальные смотрели на Марка не то со страхом, не то с отвращением. Фанш и Антуан ликовали. Марк локтем толкнул дверь и вышел на улицу. В баре зазвучали голоса, все громче и громче – пока не перешли на крик. Ошеломленный Жюэль смотрел на лежавший у него на ладони медальон, словно он прилетел к нему с другой планеты. Антуан Ле Шаню подошел к нему и положил руку на плечо:

– Теперь оно у тебя есть, твое доказательство.

Марк шел по улице Тонье, не пропуская ни одного фонарного столба. Небо стало грязно-серым, в воздухе повисла дымка мелкого дождя. Он миновал почту и направился по улице Кальвер к книжной лавке. Прозвонил колокольчик, и Венель выскочил навстречу Марку, который пытался отдышаться. С него градом катился пот. – Марк, ты совсем запыхался!

– Мне нужно немедленно с вами поговорить.

– Снимай куртку и садись. Я сварю тебе кофе.

Венель усадил украинца за мраморный столик и занялся кофейной машиной.

– Скверная погодка, правда? Бретонцы ее обожают – она отгоняет туристов.

– Месье Венель, – начал было Марк.

– Просто Клод.

– Клод, мне нужна ваша помощь. Самому мне с этим не разобраться. Верчусь в разные стороны, а толку никакого.

– Я слушаю тебя.

– Мне многое нужно рассказать… Даже не знаю, с чего начать.

– Разумеется, с начала, – предложил Венель.

– Наверное, лучше с конца…

– Как хочешь, Марк. Как хочешь.

Венель поставил перед Марком чашку горячего кофе, и тот обхватил ее ладонями, чтобы согреться.

– Мне не нужно было подбирать этот медальон.

Марк рассказал об истории с медальоном, о маленькой Анн-Мари и поведении Жюэля в баре «Тихая гавань». Ему показалось, что книготорговец в замешательстве.

– Хмм… А девочку точно звали Анн-Мари? Анн-Мари Жюэль умерла в прошлом году. Тринадцатого июля, если быть точным. Я хорошо помню, потому что в тот вечер был бал.

– Это невозможно. Я ее видел. Она со мной говорила.

– Ты ошибся. Ты видел Леа Жюэль.

Марк смотрел на Венеля, не зная, что и ответить.

– Но…

– Марк, Анн-Мари умерла. К тому же Анн-Мари не дочь Мишеля, она его мать. Она скончалась в своей постели в возрасте восьмидесяти двух лет…

Венель закинул голову, допил остатки кофе и со стуком поставил чашку на мраморный столик.

– Послушай, девочку, скорее всего, звали не Анн-Мари и не Леа. Что меня больше всего напрягает в этой ситуации, так это то, что все решат, что ты и правда болтал с женщиной, умершей и похороненной почти год назад.

– Зачем я только подобрал эту вещицу.

– Но ты же не знал.

– Нет, я вообще ничего не знаю. И ничего не понимаю. Больше того – даже не хочу понимать. Это бог знает что!

– Проблема не в том, чтобы понять, было так на самом деле или нет. Большинство жителей этого острова решат, что все это истинная правда и что причина их бед – в тебе.

Марк смотрел через стекло витрины на стены церкви напротив, отливавшей тысячей оттенков черного.

– Вы мне поможете?

– Конечно, Марк.

Венель тяжело поднялся с кованого стула и направился в подсобку магазина. Чуть погодя вернулся – на носу очки, в руках открытая книга.

– Я снова взялся за нее после нашего с тобой последнего разговора. Одинокому человеку нужны маленькие удовольствия… В моем возрасте это позволительно, – с улыбкой произнес он. – Почти всю прочитал, и знаешь что?

– Нет.

– Я ничего не нашел. Хочу сказать, что историй всяких, сказок в ней, конечно, полно… Кстати, очень даже увлекательных, – не столько, конечно, как у Гомера, но все же немало. Да уж, немало.

Венель, пока говорил, указательным пальцем листал страницы книги.

– Но я не нашел ничего, что могло бы пролить свет на дело Жюгана. Ну, почти ничего. Если верить легендам, то с большой вероятностью можно предположить, что отрезанная нога – это предзнаменование гибели Жюгана. Его мог убить Анку. Ты знаешь, кто такой Анку?

– Да, Папу мне про него рассказывал.

– Полагаю, в своей оригинальной редакции, – хитро усмехнулся Венель.

Венель счел необходимым дать Марку дополнительные пояснения, ибо не сомневался, что тот получил весьма приблизительное представление о предмете. По его словам, Марку следовало знать, что церковь беспощадно боролась с этими нечестивыми сказаниями, распространенными в Бретани задолго до того, как в ней воцарилось христианство. Многие женщины оканчивали свою жизнь на костре, в течение нескольких столетий священники отчаянно пытались искоренить старые религиозные предрассудки, насаждая свою веру. Когда стало очевидно, что церковь выиграла битву за контроль над душами на Армориканской возвышенности, прежние мифы продолжали существовать, хоть и втайне, утратив свою изначальную власть над людьми. В общем, их понизили в ранге, они превратились в бабушкины сказки, но, несмотря на это, церковные власти не упускали их из виду. В наши дни они уже не представляют никакой угрозы общественному порядку и практически забыты. Но в некоторых отсталых районах, где власть людей над невежеством не так прочна и безгранична, они все еще живы. Одно из таких мест – Бельц. Анку частенько навещает этот остров, словно свергнутый монарх, император в изгнании. Венель считал, что Лефор, как человек зрелый и сведущий в подобного рода делах, вместо того чтобы игнорировать или хулить языческие повадки, стал на них опираться, чтобы еще надежнее вбить в головы верующих свое апостольское послание. Конечно, Анку он никогда не упоминает в своих проповедях. Но Лефор искусно извлекает из библейских текстов и преподносит своим прихожанам образы змея с семью головами, красного дракона, Сатаны и Вельзевула, которые в различных текстах апостолов и пророков обретают устрашающий и изменчивый облик древнего чудовища, гораздо более древнего, чем церковь и само Священное Писание. Этот облик смерти в наших краях носит имя Анку.