Стина Джексон - Серебряная дорога

Карл-Юхан протиснулся мимо него и позвал Силье. Мея поспешила за ним, увидев, как в его руке блеснул нож.

Силье сидела в кухне на полу среди моря журналов. Волосы висят сосульками, тушь оставила черные дорожки на ввалившихся щеках. Она подняла пару журналов и потрясла ими. Мея знала, что там — грудастые девицы с раздвинутыми ногами и кокетливо задранными задницами.

— Весь сарай забит этим дерьмом, — простонала Силье. — Девочки, которым едва исполнилось восемнадцать. От такого блевать хочется!

Мея почувствовала, как пол закачался под ногами. Щеки покрылись румянцем стыда. Карл-Юхан сложил нож и сунул в карман. Его шея вспыхнула огнем. Позади они услышали хриплый голос Торбьёрна:

— Я оставался холостяком более сорока лет. У меня не было ничего, кроме этих журналов. Я собирался избавиться от них, но все руки не доходили. Согласен, мне нечем тут гордиться.

— Такая макулатура везде, — сказала Силье, — и он еще рассказывал мне, что ему надо постолярничать! Постолярничать !

Смех сменился рыданиями. Она закрыла лицо руками и задергалась, словно в агонии. Мея и Карл-Юхан стояли опустив руки, от растерянности они не знали, что делать. В конце концов Карл-Юхан повернулся к Торбьёрну:

— Я помогу тебе сжечь это дерьмо.

Они разожгли костер на холме и стали свозить к нему тачки журналов и старых видеокассет. Черный дым поднимался к нежно-голубому летнему небу.

Мея собрала свой рюкзак и ждала, сама не зная чего. Стояла в ванной перед зеркалом и смотрела себе в глаза, крепко сжимая край раковины. Щеки все еще горели от стыда. Потом пошла в кухню, налила из термоса кофе и стала пить, едва удерживая чашку дрожащими руками. В окно она видела, как двое мужчин трудятся в поте лица. Мышцы Карла-Юхана играли на солнце, когда он бегал с тачкой. Сможет ли она снова посмотреть ему в глаза?

Силье отгородилась от реальности с помощью своих любимых карандашей: сидела и рисовала костер твердой рукой.

— Это просто за гранью… — сказала Мея.

— Я ударила его по голове поленом. Заслужил.

— Ты звонишь и умоляешь меня вернуться домой, обнаружив, что у твоего мужчины коллекция порнухи в сарае. Ты хоть понимаешь, какой это идиотизм!

— Но я не знала, что мне делать. Была просто в шоке! Он якобы ушел столярничать, а когда я пришла туда, такое впечатление, будто попала в гнездо разврата. Везде молодые девицы — твоего возраста, Мея. Я настолько вышла из себя, что сразу начала орать. Слышала бы ты, как я кричала!

— Тебе, пожалуй, стоило подумать, прежде чем ты отправилась сюда. Пошарить еще по Интернету. Тогда, пожалуй, ты бы узнала, что вся деревня называет его Порнобьёрном.

— Ты шутишь!

Силье спрятала лицо за листом бумаги. Похоже было, что она снова собирается расплакаться. Но Мея услышала хихиканье.

— Здесь нет ничего смешного, — нахмурилась она. — Ты позоришь меня. Ты позоришь нас. Почему ты не можешь вести себя как обычный человек?

— Я сразу заметила, что он какой-то странный. Он не такой, как все другие мужики, по части секса…

— Прекрати! Я не намерена слушать твои рассказы!

Мея потянулась за рюкзаком и вышла на террасу. Дом едва не рухнул, когда она захлопнула за собой дверь. Направилась к Карлу-Юхану, оттолкнула в сторону тачку и вцепилась ему в запястье. Услышала, как слова вырвались сами собой:

— Забери меня отсюда. Сейчас .

В Свартшё все еще витал запах свинины, приготовленной на огне. Карл-Юхан и Мея сидели в машине с опущенными окнами, но все равно из-за духоты было тяжело дышать. Карл-Юхан поиграл ножом и спрятал его под сиденье.

— Стоило ли тебе оставлять маму в таком состоянии? — задумчиво произнес он.

— С ней случались вещи и похуже, поверь мне. Ей просто постоянно нужно внимание.

Он еле заметно улыбнулся:

— Ты видела, какая коллекция у него? Мужик, скорее всего, скупал всю порнуху, какую только мог найти.

Мея рассмеялась, и ей сразу стало легче. Чувство стыда, все еще мучившее ее, ослабило хватку.

— Не рассказывай никому, — попросила она. — Ни своим родителям, ни Перу с Ёраном. Это так стыдно.

— Обещаю.

По лесной опушке туда-сюда сновала Анита. Ее волосы блестели на солнце. Спина была согнута, и она не смотрела в их сторону. Мея заволновалась:

— Как думаешь, Карл-Юхан, Биргер и Анита не будут возражать, если я останусь у вас на какое-то время?

— Нет, они только обрадуются.

И все равно парень не спешил вылезать из машины, Мея видела, как сердце трепещет у него под футболкой.

— Ты, пожалуй, сам не хочешь, чтобы я осталась?

— Как ты могла такое подумать! Но это серьезный шаг. И я хочу, чтобы ты знала, куда приходишь. Моя семья не совсем обычная.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы много работаем.

Мея вытянула руку и нежно убрала с лица Карла-Юхана белокурые пряди, почувствовала тепло, излучаемое его телом. Она никогда не встречала столь энергичного, полного сил парня.

— Это неважно, как много мне придется трудиться. Нет ничего хуже, чем жить с Силье.

Биргера они нашли в хлеву. В рабочем комбинезоне он выглядел моложе, седые волосы прятались под кепкой. Коровий навоз и мухи, похоже, нисколько его не раздражали. Да и почему это должно было его раздражать? Он отставил в сторону грабли, увидев, что они приближаются:

— Я бы обнял тебя, Мея, не будь я таким грязным.

Мея улыбнулась, хотя ей было немного не по себе. Внутри было душно, царил полумрак, к тому же она не привыкла к запахам животных, и ей не слишком нравилось находиться так близко от них. Какая-нибудь корова могла случайно задеть ее хвостом, отмахиваясь от слепней.

Карл-Юхан тоже выглядел неуверенным, и его голос звучал тихо, когда он, собравшись с духом, спросил:

— Ты не возражаешь, если Мея останется у нас на какое-то время? У нее проблемы дома. Так, небольшие, но…

Голубые глаза блеснули холодным светом на обветренном лице Биргера. Он перестал улыбаться, покрутил шеей, как бы разминая ее, и посмотрел на Мею. Она опустила взгляд на грязный пол, таращилась на комки глины и клочки сена у своих ног, смотрела, как ручейки мочи текут в щели между досками. Язык прилип к нёбу, и она уже пожалела о своей просьбе. Никто не хотел видеть ее под своей крышей. Давно уже следовало осознать, что люди с первого взгляда просекают ее никчемность. Никуда она не годится…

Но бархатный голос Биргера успокоил ее зашкаливающий от волнения пульс.

— Само собой, Мея может остаться у нас. Если ее мама не будет возражать.

От облегчения она испытала легкое головокружение, ноги ослабли. Карл-Юхан обнял ее и крепко прижал к себе. Она слышала их смех, но, кажется, и сама смеялась.

Они оставили Биргера и поспешили на улицу. Глаза заслезились от яркого солнечного света. Карл-Юхан увлек Мею в тень и целовал, пока она не начала задыхаться.