Стина Джексон - Серебряная дорога

— Какой красивый у тебя дом.

— Спасибо, — кивнул он.

— Дома в Норрланде такие большие…

— Это, наверное, потому, что никто не хочет жить здесь, на севере.

Она улыбнулась, обнажив щель между передними зубами, которую он не замечал прежде. Потом он вспомнил, что вроде и не видел, чтобы девчушка улыбалась.

— А мне здесь нравится, — сказала она. — Никогда бы не поверила в это, но мне правда здесь нравится.

— Ты имеешь в виду в Свартшё?

— Я имею в виду в Норрланде.

Лелле намазал хлеб маслом, и она последовала его примеру.

— Знай я, что ты заглянешь ко мне, купил бы что-нибудь. Я ведь один живу.

— У тебя нет подружки?

— Подружки у меня нет, а с женой мы развелись два года назад. У нее сейчас новый муж.

— Ого.

— Да, можно и так сказать.

Мея наморщила лоб, а он, глотнув свой остывший кофе, подумал, что впервые разговаривает об Анетт без чувства горечи. Скорее наоборот, ему было легко говорить о бывшей жене с девушкой, годившейся ему в дочери.

— Могу я спросить тебя кое-то? — посмотрел он на Мею.

— О чем?

— Как вы там живете в Свартшё? Я слышал, что у Брандтов даже телевизора нет.

— Мы слушаем радио и подкасты по вечерам.

— Подкасты?

— Да. Главным образом американцев. Ну, тех, которые болтают о новом мировом порядке.

— О новом мировом порядке?

Лелле заметил, что у нее порозовело лицо, она старалась не смотреть на него.

— Биргер верит. И Пер.

— Но не Карл-Юхан?

— Он вырос со всей этой болтовней, не знает ничего другого. Но может измениться, если посмотрит мир.

— Значит, это и есть твой план — расширить его кругозор?

Мея вздохнула, потупив взгляд:

— Он хочет, чтобы мы поженились и завели детей.

— Не сейчас же? Вы пока молодые.

Она подняла глаза и прищурилась, забавные ямочки заиграли на щеках.

— Я тайком глотаю противозачаточные пилюли.

Кухня утопала в мягком свете, тогда как весь остальной мир, казалось, был погружен в темноту. За окном завывал ветер, словно предупреждая, что на улицу лучше не высовываться. Глядя на свою гостью, Лелле с горечью думал о том, что это все равно не Лина, хотя ему нравилось общаться с Меей.

Девочка поднялась из-за стола, сполоснула чашку в мойке, подошла к холодильнику и стала рассматривать фотографии Лины. Их было десять. Голый младенец на животе… Восьмилетняя девочка с щелью между зубами на красном снегоходе… Последний снимок был сделан на школьном празднике по поводу окончания учебного года. Лина была в белом платье с красивой прической. Наклонив голову набок, Мея всматривалась в фотографии, словно пыталась найти какой-то ответ.

— Уже поздно, мне надо позвонить, чтобы меня забрали, — сказала она, повернувшись к нему.

— Я отвезу тебя.

Ветер не унимался, и даже в машине было слышно, как скрипят сосны по обеим сторонам дороги. Лелле ехал медленно, ему хотелось растянуть поездку. Мея сидела на пассажирском сиденье рядом с ним, думая о чем-то.

— Ты можешь высадить меня здесь, — сказала она, когда он повернул на ведущую к Свартшё дорогу.

— Я могу довезти до дома. Иначе тебя сдует ветром.

— Но я хочу пройтись. — В ее голосе прозвучали напряженные нотки.

Лелле сбросил скорость и остановил машину.

Неожиданно она повернулась к нему и торопливо обняла, прижавшись холодной щекой к его щетине:

— Спасибо, что подвез.

Она выскользнула в темноту и, не хлопая, закрыла дверцу.

Лелле проводил ее взглядом, потом еще долго сидел, слушая завывание ветра. Ощущением пустоты в груди росло. Он знал, что Мея не случайно пришла к нему — на то имелась причина. И когда они еще сидели в его кухне, он чувствовал, что между ними возникла невидимая связь.

Темнота окружала ее со всех сторон. Пара окон в доме светились, а за ним черной стеной возвышался лес. У нее был с собой налобный фонарь, который дала Анита, чтобы добираться до курятника. Курам не нравилось предзимье. Они сидели, распушив перья, нахохлившись, и почти перестали нестись. Считалось удачей, если удавалось найти два-три яйца.

Семейство Брандтов собиралось в гостиной почти сразу после наступления темноты. Мея сидела, съежившись, перед камином вместе с Карлом-Юханом. Братья не слезали с дивана. Биргер обосновался в своем кресле и вставал только для того, чтобы подбросить дрова в огонь. Анита щурилась на свое вязанье. Пряжи у нее, похоже, было запасено на века. Мея даже завидовала ей. По крайней мере, на спицах можно сфокусировать внимание и не слушать надоевшие разглагольствования о приближающейся войне и конце света. Биргер во время этих разговоров буравил Мею взглядом, словно пытаясь убедиться, что она внимательно слушает

Они хотят, чтобы мы жили в той реальности, которую они нам подсовывают. Чтобы мы сидели, уткнувшись в экраны мобильников и мониторы компьютеров. Они боятся, что мы начнем оглядываться по сторонам и сомневаться в правильности происходящего в мире.

У нее не было собственной комнаты, не было даже уголка, где бы она могла спрятаться. Сыновья Биргера кружились вокруг нее подобно мухам. Ёран и Пер стремились сесть рядом при первой возможности. Брали за руку, словно она была для них источником энергии.

Она всегда мечтала о настоящей семье, о братьях и сестрах, но сейчас ловила себя на том, что ей очень хочется оказаться в одиночестве. И дышать полной грудью. Она начала понимать, хотя и не хотела признаваться себе в этом, что не только темнота и холод угнетали ее.

Карл-Юхан без стука распахнул дверь в их комнату и сунул голову в образовавшуюся щель:

— Почему ты здесь сидишь?

— Просто хочу побыть в тишине какое-то время.

Он обеспокоенно наморщил лоб:

— Отец сказал, чтобы мы прослушали подкаст с парнями из Техаса, а мама испекла рулет.

— Мне нужно заниматься, у меня завтра контрольная.

Он продолжал таращиться на нее из-за двери. Лицо было недовольным.

— Я приду, как только закончу, — сказала она миролюбиво, но так и не спустилась в гостиную, а когда Карл-Юхан пришел и залез под одеяло, притворилась спящей, в надежде, что он ставит ее в покое.

Под одной крышей они прожили всего несколько месяцев, но уже странная тревога поселилась в ее душе. Мея начала беспокоиться, что переняла от Силье желание переезжать с места на место и, пожалуй, не сможет никогда по-настоящему пустить корни. Летом у нее не возникало сомнений, что Свартшё станет ее домом навеки. Но сейчас, когда она увидела будни этой непростой семейки, познакомилась с ними ближе, она призадумалась. А в последние дни она все чаще вспоминала слова Лелле о том, что прежде нужно найти себя.

Карл-Юхан заснул, и, убедившись в этом, Мея потихоньку выбралась из постели. Собрала со стула одежду, вышла в коридор и осторожно закрыла за собой дверь. Судя по отсутствию света в комнатах Пера и Ёрана, братья тоже спали. Ничего удивительного, ведь вставали они ни свет ни заря. Двойная дверь, ведущая в спальню Биргера и Аниты, тоже была закрыта.