Люсинда Берри - Я не сойду с ума

– Пайпер ее порекомендовала. Она лучшая, – Ханна уставилась на меня.

Я оставил тему, но чем ближе подходило время ложиться спать, тем больше я нервничал. Я не спорил, Джейни нужны границы, но она слишком хрупкая, чтобы ее заставлять. Почему нельзя дать ей выразить себя, пока это само не уйдет у нее из привычки? К тому же мне казалось в корне неправильным намеренно причинять боль тому, кто и так уже столько страдал. Как Ханна этого не понимает?

Мы, как обычно, уложили ее в постель и дважды прочитали «Гарольда и фиолетовый мелок»: сейчас это ее любимая книга. Она знала наизусть почти все слова. Ханна нагнулась, обняла Джейни и поцеловала, как обычно, несмотря на то, что девочка не реагировала. Сегодня все шло как всегда. Джейни застыла, прижав руки к бокам.

– Спокойной ночи, Джейни, – сказала Ханна.

Джейни не ответила. Я так надеялся, что именно сегодня вечером она наконец решит снова заговорить с Ханной и мне не придется реализовывать план.

– Солнышко, Ханна пожелала тебе спокойной ночи, и некрасиво так ее игнорировать, – произнес я, в точности как учила доктор Чэндлер. – Мы одна семья, и тебе не стоит обижать Ханну. Я хочу, чтобы ты пожелала ей спокойной ночи.

Она таращилась на меня.

– Я не пожелаю спокойной ночи тебе, если ты не скажешь этого Ханне, потому что иначе будет нечестно. В нашей семье мы должны быть честны друг с другом, – звучало все очень правильно, но мне все равно было противно.

Глаза у нее сузились до щелок.

– Нет.

Ханна слезла с кровати.

– Пойдем, Кристофер. Пора спать.

Джейни обернулась к ней с убийственным блеском в глазах. Обычно она вообще не обращала на Ханну внимания, словно та была невидимкой. Впервые за много недель я увидел, чтобы она хоть как-то на нее среагировала. Я не знал, хорошо это или плохо. Ханна протянула мне руку, я взял ее. Она отвела меня на одеяла на полу, будто я был ребенком. Джейни свесилась с кровати и уставилась на нас.

– Я ложусь спать, – сказал я.

– Нет! Сначала ты должен сказать мне «спокойной ночи»! Скажи «спокойной ночи»! – закричала Джейни.

Ханна подошла к выключателю и погасила свет. Она вышла из комнаты, но я видел ее тень в коридоре. Я закрыл глаза и сделал вид, что сплю.

Джейни принялась завывать.

– Скажи «спокойной ночи»! Скажи «спокойной ночи»!

Она стала хватать свои мягкие игрушки и швырять их в меня. Она распотрошила постель и тоже кидала все в меня, пока у нее не остался один голый матрас.

Я сжал зубы, заставляя себя не двигаться. Мне так хотелось ее успокоить. Мне было физически больно от того, что я не мог поговорить с ней или дотронуться до нее.

«Ты все делаешь правильно. Доктор Чэндлер сказала, это поможет», – твердил я себе снова и снова, стараясь оставаться сильным.

Следующие два часа она то кричала, то плакала. Наконец она затихла. Я подождал еще пару минут и наконец выдохнул от облегчения, что все закончилось. Какую бы дикую психологическую атаку мы ни вели, мы справились. Я поднялся на колени и заглянул в кровать, чтобы убедиться, что она спит.

Она сидела у стены, подтянув ноги к груди и обхватив колени руками, и раскачивалось взад-вперед. Она сорвала с себя одежду вплоть до подгузника, так что осталась совершенно голая. Я пригляделся. Рот у нее был весь чем-то покрыт, а на груди следы рвоты. Меня охватил стыд. Я заставил ее рыдать до рвоты. Я подскочил, включил свет и вернулся к ней. Липкая субстанция была не рвотой – это была кровь.

– Джейни! – закричал я. Я обхватил ее лицо руками. Из нижней губы текла кровь. Она отгрызла себе часть губы. Ханна примчалась в комнату, когда я включил свет, и теперь стояла рядом, с ужасом глядя на Джейни.

– Как такое могло случиться? Я не понимаю, – недоверчиво сказала она.

– Она искусала себя. – сказал я.

Я смотрела на фотографию перед собой. Ее сделали при втором обращении Джейни в больницу в тот раз ей наложили двенадцать швов на нижнюю губу. В папке у меня на рабочем столе лежала такая же. Надо было догадаться, что они будут ее использовать. Я не стала дожидаться от них вопросов.

– Знаю, что вы думаете, но это неправда. Они ничего ей не сделали. Она сама сотворила такое. Я им верю, а я не дура. Я однажды видела, как Джейни от злости отгрызла себе кусочек пальца. Не ноготь, а именно кусок пальца. Так что нет я не допускала мысли, что это сделали Бауэры. На следующий день я назначила экстренную встречу с ними, потому что социальный работник из больницы доложил о происшествии. Я…

– Я читал отчет, – перебил меня Рон. – Тот социальный работник был уверен, что это дело рук Бауэров.

Я покачала головой.

– Признаю, выглядело ужасно. Она пробыла с ними совсем недолго и дважды уже попадала в отделение неотложной помощи, но я пообщалась с доктором Чэндлер, и их истории совпали. Они следовали ее инструкциям.

– Они продолжили потом ходить к доктору Чэндлер?

– Да.

– Несмотря на то что предложенный ею метод нанес вред Джейни?

– Да, они продолжили ходить к доктору Чэндлер. Знаете, что самое удивительное во всей этой истории? – ответа я не ждала. – Это сработало. Джейни снова начала разговаривать с Ханной.

Кристофер придерживал дверь багажника, пока я убирала пакеты с продуктами. Мы пытались решить, что можно купить на обед по дороге, а Джейни дергала его за штанину, чтобы привлечь внимание. Ему пришлось тащить ее через всю парковку.

– Джейни, подожди своей очереди. Сейчас я разговариваю с Кристофером, – сказала я, не глядя на нее.

Она принялась подвывать и перешла на детский лепет. Я выразительно посмотрела на Кристофера, когда он собрался было что-то ей сказать. Доктор Чэндлер постоянно объясняла ему, что Джейни не должна перебивать наш разговор. Он спохватился:

– Ах да… Так что ты говорила?

Я снова перечислила варианты, и он кивал на мои слова, но явно не вслушивался.

– Конечно, давай… – он опустил взгляд. Я тоже. Джейни там не было.

У меня сердце замерло.

– Джейни! – одновременно крикнули мы.

Мы побежали в разные стороны, выкрикивая ее имя. Я обогнула угол и заметила, как она срезает дорогу между двух машин. Я бросилась следом и схватила ее за руку.

Я присела, чтобы быть с ней лицом к лицу.

– Нельзя так делать. Понимаешь? Нельзя убегать на загруженной парковке. Ты могла на самом деле покалечиться.

Она вырвалась и с вызовом посмотрела на меня. Сзади прибежал Кристофер. Она заплакала, как только увидела его. и он ее обнял.

– Солнышко, нельзя так. Опасно бегать по загруженной парковке. Тебя могла сбить машина.

Она похлопала ресницами и обняла его за шею.

– Извини, папа.

Она недавно стала называть его папой, и он каждый раз таял от этого. Меня мамой она еще не называла, если не считать того раза в супермаркете, когда она орала, что я делаю ей больно, и я делала вид, что мне все равно, хотя, конечно, мне было не все равно.