Анна Пляка - Взаперти [litres]

– Жаль, что то, что я уже прошел этот тест, не считается.

– Ты прошел не так. – В голосе сестры странное упрямство. – Сейчас другое задание. И ты ведь не сделал татуировку. – А вот насмешка хорошо знакома.

В этот момент в дверь заглядывает Эл. Смотрит на меня, на сестру.

– Кто идет, ты или мы?

– Давайте я. – Оборачиваюсь к Нэбу. – Ты не против?

Он качает головой, чуть улыбаясь.

– Думаю, мне даже проще будет повторить это сейчас. Маски не разбиваются с одного раза. Если сделать перерыв – прирастет обратно.

Медсестра все-таки отнимает папку и в целом права – голова у меня никакая. Лежу, смотрю в потолок, мысленно верчу снимки так и эдак. Машина, дорога. Людей мало, и повторов пока найти не получается.

Тянусь к тумбочке, но вспоминаю, что нужно лежать. Что ж, придется довериться своей памяти, в которой куда больше обрывков из дела десятилетней давности, чем из нынешнего. Свидетельские показания, протоколы, фотографии, психиатрическое заключение. Машина описана вдоль и поперек, я прикрываю глаза, воссоздавая картину: мост над рекой, поворот.

Стоп. Даже если не работают тормоза, на какой скорости он ехал, если был такой занос? Точно помню, даже не на пределе разрешенной, сбрасывал перед поворотом, как нормальный водитель. Почему тогда их выбросило за ограждение? Ноябрь, для гололеда рано. Разве что дождь шел, мокрая дорога… Дождь. Закрываю глаза, глубоко дышу. Дождь, да? Машина у них какой марки была? Не маленькая точно, и не новая. Как этот серый драндулет примерно.

Красиво щелкают кусочки головоломки, становятся один за другим. Кое-что все равно не объяснить, но все-таки, все-таки! Все-таки это теория.

Застегиваю верхнюю пуговицу рубашки, смотрю в зеркало. Странное чувство дежавю, как давно я делал то же самое, час назад? Два? А потом придумал себе наказание вместо сестры. Наверное, хватит соглашаться со своей виной. Она есть, но все должно быть конечным. В том числе наказание.

Вздыхаю. Я просто тяну время. Аккуратно отодвигаю дверь – она теперь стоит в проеме, починить петли нечем. Нэб сидит рядом с Бемби, смотрит, как и все, телевизор, пытаясь смеяться над шутками. Заметив меня, наклоняется к напарнице, говорит ей что-то. Бемби резко кивает, на миг перехватывает руку. Остается на диване, окаменев. Нэб подходит ко мне, безмятежный, как обычно.

– Идем?

Второй этаж, глаза невольно ищут место, где я сидел, следы крови на полу и обломки кнопки, которую сестра прилепила к панели. Но ничего нет, даже недавно брошенный шприц исчез. Электра аккуратней, чем я.

Она может быть рядом, прямо за стеной. Но расстояние не имеет значения. Все равно оно непреодолимо.

Инструкция, в которой мы не нуждаемся. Сразу разделяемся. Нэб открывает свою ячейку, едва пробегает взглядом инструкцию.

– То же самое. Что у тебя?

Медлю. Если там снова задание убить себя? Нет. Надеюсь, что все-таки она не стала повторять такое.

Сканер мигает, открывая мой личный ящик Пандоры. Стопка бумаги и ручка. Читаю первые слова: «Напиши признание» – и удивляюсь, что все еще способен так сильно злиться. Но продолжение инструкции действует, как ледяная вода: «Объясни, почему ты похитил их всех, поименно. Чего ты хотел».

Киваю молча. Сажусь на пол, чтобы удобней было писать, расписываю ручку. Говорю Нэбу:

– Мне нужно написать признание в вашем похищении. Я постараюсь побыстрей. – Поднимаю голову к камере, медлю. Предлагаю: – Я зачитаю это потом. Иначе сложно будет разобрать, у меня плохой почерк.

Можно было бы сказать: «Ты ведь хочешь, чтобы я рассказал о тебе, давай я это и сделаю», но я только тихо благодарю:

– Спасибо, что дала мне такое задание.

Начинаю писать. Нэб спрашивает риторически:

– И как мне в такой ситуации терять контроль над эмоциями?

– Могу анекдот рассказать, – предлагаю, не отрываясь от письменной исповеди. – Или сразу все зачитывать, будет повод на меня разозлиться.

– Думаешь? – задумчиво спрашивает он. – Но на что мне злиться, Эдриан? Ты ведь всего лишь расскажешь правду обо мне. Я ее знаю, хоть она меня и не радует. То, что ты решил исправить нас, не новость, и в этом я тоже не вижу повода для злости. Только для сочувствия. Нужно очень страдать, чтобы придумать такое.

Молчим недолго, я заканчиваю с вводной частью и перехожу к похищению Бемби. Нэб, видимо, задумавшись, продолжает:

– Так что анекдот мне нравится больше.

Делаю паузу, пытаясь выловить из памяти хоть что-нибудь.

– Учитель просит студента произнести в будущем времени фразу «Я убил человека». Тот отвечает: «Вы попадете в тюрьму».

– Ты хороший человек, Эдриан. – Нэб кладет ладонь на перегородку. – Как и твоя сестра. Просто вы запутались.

– Нельзя быть хорошим убийцей, – опережает меня Электра. – Так же как нельзя быть немножко маньяком.

– Посмотри на Мори, – отвечает Нэб, – и на Рику. У тебя тоже получалось. Я почти не видел Элли, но мне говорили о ней.

– Это другое, – отрезает сестра. – Элли просто была хорошей.

– Мир не делится на черное и белое, – терпеливо объясняет Нэб. – Никто из нас не абсолютно плох и не абсолютно хорош. Ты тоже.

Тишина. Я прикрываю глаза. Начинаю говорить:

– Я хотел похитить Элли Майлз, она же Электра Рейн, последней. Но когда я ездил за продуктами двадцать седьмого сентября, начался дождь…

Рассказываю, как привез ее в дом. Про чипы – впервые.

– Я знал, что она моя сестра. Что после аварии она была в коме, а когда пришла в себя, ее забрали в приемную семью, дали новое имя и фамилию. Я не знал, что она совсем ничего не помнит. А когда выяснил это, еще сильнее захотел напомнить ей. Чтобы она знала, что сделала. Чтобы поняла, почему оказалась здесь и кто я такой. Чтобы от того, что она убила наших родителей, страдал не только я.

Пауза. Худшая половина правды сказана.

– А еще я просто скучал по ней. По своей сестре, какой бы она ни была. Я любил ее. Хотел вернуть, чтобы не оставаться всю жизнь в одиночестве. Чтобы было с кем разделить… Тогда я думал о боли, потому что у меня была только боль. Но на самом деле – все.

Записываю то, что сказал. Откладываю ручку.

Победный марш кажется тихим и куцым. Напротив сидит, подтянув колени к груди, Нэб. С трудом улыбается, вытирая лицо.

– Ты научил меня плакать. Это хорошо.

Мы выходим на лестницу, и он протягивает мне руку:

– Пожалуйста, расскажи, что еще ты написал. Всем и сначала.

– Это хорошая идея, – поддерживает его Бемби, встречая нас на кухне. Подает мне планшет, вытягивает запутавшийся в кудрях наушник. – Особенно самое начало, перед шестым этажом мы многое пропустили. Тебя судили за убийство, верно?

– Да, – подтверждаю. Сажусь на диван, соединяю руки в замок на коленях. – Приговорили к смертной казни.