Дот Хатчисон - День всех пропавших

Расстегиваю блузку и высвобождаю руку из левого рукава. Когда Эддисон помогает осторожно снять рукав, не отходя от струи из крана, его руки трясутся. Отметины от кипятка уже стали темно-красно-фиолетового оттенка. Несмотря на оперативное засовывание руки под струю, скорее всего, появятся волдыри. Ожоги непредсказуемы – никогда не знаешь, останется шрам или нет.

– Надо… – Мышцы его горла содрогаются в конвульсиях, он вновь пытается сглотнуть ком. – Надо отвезти тебя в клинику.

– Все будет хорошо. У меня дома есть мазь от ожогов.

– Да?

– Брэн, ты хоть представляешь, сколько раз я обжигалась кипятком? Приблизительно на каждой десятой готовке макарон или риса. Плюс все жидкости, которые могут внезапно брызнуть на тебя.

– Но никогда не было таких следов… – шепчет он.

Опускаю взгляд на свою тоненькую майку и задираю подол. Немного неудобно делать это одной рукой, тем более что Брэн уставился на меня, вместо того чтобы помочь. В конце концов мне удается задрать и закатать подол на груди. Примерно на дюйм ниже левой косточки бюстгальтера виднеется бледно-розовое пятно в форме молота.

– Помнишь Мьёльнир? [63] В германо-скандинавской мифологии – молот бога Тора. Это не родимое пятно, а шрам от ожога. Получила в колледже, когда настолько сглупила, что нагнулась над кастрюлей с водой. Она стояла на горелке, которой, по идее, в комнате общежития быть не должно. Шрам от ожога оказался таким сильным, что Шира дала ему собственное имя. Я получила его двенадцать лет назад. С тех пор он немного съежился, но в целом выглядит так же.

– Элиза, пожалуйста… пожалуйста, не надо…

Он расправляет мою футболку обратно, но как-то опасливо, словно внезапно стал бояться прикасаться ко мне.

– Брэн, серьезно. Если мне покажется, что ты намеренно причинил мне боль, то не успеешь и глазом моргнуть, как я достану пистолет. Во второй раз я никому не позволю плохо со мной обращаться.

Его взгляд ненадолго задерживается на моих губах, однако он по-прежнему не смотрит в лицо.

– Если ты когда-нибудь ударишь меня, я не стану это недооценивать. Посмотрю правде в глаза, отреагирую и объясню, что произошло, всем желающим знать, почему я выстрелила тебе в член.

Взгляд Брэна снова ненадолго скользит выше – на сей раз в сопровождении вымученной почти-улыбки.

– Это несчастный случай.

– Несчастный случай, – наконец соглашается Брэн слабым голосом. Он смотрит на уже проступающие на моем предплечье волдыри. – Серьезно, надо отвезти тебя в клинику.

– Они не сделают ничего такого, что не могу сделать я сама с набором первой медицинской помощи. У меня есть мазь от ожогов. Марля. Бинты.

– Я не могу… не могу…

Прислоняюсь к его груди, вынуждая Брэна либо обнять меня, либо позволить мне упасть.

– Дыши спокойно, – мягко приказываю я.

– Я не могу…

– Да можешь ты. Просто дыши.

Он старается, правда старается – я слышу это, – но затем резко отстраняется.

– Я позову Мерседес. Просто… подожди немного.

Успеваю только произнести его имя, как Брэн выбегает из кухни.

Через несколько минут на кухню влетает не Мерседес, а Касс. Она застывает в двери, уставившись на царящий бардак.

– Осторожно, смотри под ноги, – говорю ей, – на полу кипяток.

– Элиза, что, черт возьми, здесь произошло? Ты в порядке?

– Брэн тебе ничего не сказал?

– Он ворвался и, кажется, собирался что-то сказать, но затем умчался в туалет и занялся созерцанием ногтей. Мерседес осталась с ним.

Закрываю глаза. Теперь, когда мы с Брэном не огрызаемся друг на друга и хлопанье дверцами шкафа больше не вызывает прилив адреналина, чувствую, как руки начинают дрожать, и эта дрожь зеркально отражается даже в моих легких.

– Это правда несчастный случай.

– Хорошо.

– Он собирался хлопнуть рукой по столу, но оказался слишком близко к плите и попал по ручке кастрюли. На меня, наверное, даже не попал бы кипяток, не оттолкни я Брэна в сторону. Это правда несчастный случай.

– Хорошо.

Касс осторожно перешагивает через валяющиеся дверцы и лужи, от которых еще идет пар, разглядывая шкаф, в котором очень трудно не заметить дыру от кулака. Затем приподнимается на цыпочки и рассматривает мою руку.

– Непохоже, что она отвалится.

– Она и не отвалится.

– В таком случае, думаю, ты не против, если я выйду на минутку. Поменяюсь местами с Мерседес: она лучше умеет оказывать первую помощь.

В глазах Касс, не целиком скрытых очками – она надевает их, только когда невероятно устает, – незаданный вопрос.

– Никто никого не ударил. Не угрожал. Просто…

– Выдался очень плохой день.

– Ага.

Пришедшая с набором первой помощи Мерседес присвистывает при виде бардака.

– Что ж, вижу, вы перепугали друг друга до дрожи в коленках.

Смаргиваю внезапно навернувшиеся жгучие слезы. Выключаю кран и тянусь за мягким тонким кухонным полотенцем – оно свисает с руки Мерседес. Без риска разрыва волдырей я могу максимум прикоснуться к коже вокруг.

Мерседес рассматривает ожоги, затем поднимает взгляд.

– Даешь слово, что…

– Рамирес, клянусь богом, сделай он это нарочно, у него больше не было бы члена.

– Ты понимаешь, что я спрашиваю не только потому, что волнуюсь за тебя?

Ее пальцы так нежно размазывают холодную мазь от ожогов, так нежно… Но все равно чертовски больно.

– Он перепуган. Эддисон из тех, кто легко впадает в ярость. Он всегда сердит. Однако, несмотря на злость, он никогда не поднимал руку на женщину, разве что при задержании и только когда не было другого выхода.

– Он не поднимал на меня руку.

– Я верю тебе. Однако он бушевал рядом с тобой. Знаю, ты его любишь, но нужно хоть на секунду отстраниться и беспристрастно осознать: то, что он бушевал рядом с тобой, – не пустяк. Спрашиваю еще и потому, что волнуюсь за Брэна. Ты чертовски хорошо знаешь, что он боится, будто ты наговорила все это только ради его спокойствия.

Совместными усилиями удается одеть меня и перебинтовать ноющие теперь ожоги. Однако я ничего не ела со времени ланча, так что опасаюсь последствий для желудка, если приму обезболивающее. Направляясь в комнату Брэна за футболкой, слышу, как Мерседес подбирает валяющиеся дверцы и что-то бормочет на испанском. Нахожу мягкую футболку с длинными рукавами и выцветшим от времени логотипом – из той эпохи, когда «Рэйс» [64] «Тампа-Бэй рэйс» – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной бейсбольной лиге. еще назывались «Девил рэйс», – и натягиваю через голову, осторожничая с касающимся бинта рукавом.

– Тебя подвезти домой? – спрашивает Мерседес, когда я возвращаюсь на кухню. Она стоит на коленях между плитой и «островом», вытирая воду.