Питер Бенчли - Челюсти [litres]

– Спасибо, – поблагодарил Броуди. – Надеюсь, тело вы обнаружите до того, как его выбросит на берег. – И вдруг пришел в ужас от собственных слов. Речь ведь шла о Бене Гарднере, его друге! Что подумала бы Салли, если бы услышала его сейчас? Пятнадцать лет дружбы, и теперь все, пустота. Нет больше Бена Гарднера. Есть только «тело», и его лучше бы найти до того, как оно превратится в кровавое месиво.

– Попробуем, – ответил дежурный. – Да уж, досталось вам, ребята. Ну и лето нынче, врагу не пожелаешь!

– Остается надеяться, что не последнее, – проговорил Броуди. Он повесил трубку, выключил свет в кабинете и вышел к машине.

Свернув к дому, Броуди увидел знакомый голубоватый свет в гостиной. Мальчики смотрели телевизор. Он прошел через переднюю дверь, выключил свет на крыльце и заглянул в полутемную гостиную. Старший сын, Билли, лежал на диване, опершись на локоть. Мартин, средний сын, двенадцати лет, нежился в мягком кресле, положив босые ноги на журнальный столик. Восьмилетний Шон сидел на полу, прислонившись к дивану, и гладил кошку у себя на коленях.

– Ну, как дела? – спросил Броуди.

– Все хорошо, папа, – не отрывая взгляда от телевизора, ответил Билли.

– А где мама?

– Наверху. Она велела передать, что твой ужин на кухне.

– Отлично. Разве уже не поздно, Шон? На часах почти половина десятого.

– Ладно, ухожу, – сказал Шон.

Броуди прошел на кухню, открыл холодильник и взял банку пива. На кухонном столе на сковородке лежали в застывшей подливе остатки тушеной говядины. Мясо было коричневато-серое, волокнистое. «Это что, ужин, что ли?» – поморщился Броуди. И решил сделать себе сандвич. В холодильнике нашлось несколько бифштексов, пакет куриных ножек, с десяток яиц, банка маринованных огурцов и двенадцать жестянок содовой шипучки. Он нашел засохший ломтик сыра с загнутыми краями, свернув, сунул себе в рот. Поразмышлял некоторое время, не разогреть ли говядину, затем громко произнес: «А, черт с ним!» Отыскал два куска хлеба, намазал их горчицей, снял с магнитной планки на стене нож для резки мяса и отрезал толстый кусок говядины. Положил мясо на ломоть хлеба, сверху несколько маринованных огурчиков, прикрыл все это другим ломтем хлеба. Потом переложил на тарелку, взял пиво и поднялся по лестнице в спальню.

Эллен сидела на кровати и читала «Космополитен».

– Привет, – сказала она. – Трудный выдался день? По телефону ты мне ничего не сказал.

– Трудный. Впрочем, нынче все дни трудные. Слышала, кстати, про Бена Гарднера? Когда я разговаривал с тобой по телефону, то еще не был до конца уверен, что с ним стряслось. – Он поставил тарелку и пиво на туалетный столик и присел на край постели, чтобы снять ботинки.

– Да. Мне позвонила Грейс Финли. Она спросила, не знаю ли я, где доктор Крейг. Грейс хотела дать Салли снотворное.

– Так ты разыскала его?

– Нет. Но я послала Шона, и он отнес ей секонал.

– Какой еще секонал?

– Ну, снотворное в таблетках.

– Не знал, что ты тоже принимаешь снотворное.

– Нечасто. Так, иногда.

– А ты-то где раздобыла?

– У доктора Крейга. Когда ходила к нему по поводу своих нервов. Помнишь, я рассказывала?

– Ну, да, припоминаю…

Броуди швырнул ботинки в угол, встал, снял брюки, аккуратно сложил и повесил на спинку стула. Потом снял рубашку, повесил ее на плечики в стенной шкаф. Усевшись в трусах и футболке на кровать, взялся за сандвич. Мясо было сухим и жилистым. Во рту он ощутил только вкус горчицы…

– А ты нашел говядину? – спросила Эллен.

Из-за того, что рот у Броуди был набит едой, он смог лишь утвердительно кивнуть.

– А что ты тогда ешь?

– Говядину.

– Ты ее подогрел?

– Нет. Да ничего, мне и так нормально.

Эллен поморщилась.

– Ну-ну…

Броуди молча ел, Эллен бесцельно листала журнал. Так прошло несколько минут. Эллен перевернула последнюю страницу и положила журнал себе на колени.

– О боже! – вдруг воскликнула она.

– Что случилось?

– Вспомнила про Бена Гарднера. Ведь это так ужасно. Что же теперь будет с Салли?

– Не знаю, – ответил Броуди. – Я беспокоюсь за нее. У нее вообще есть на что жить?

– Сомневаюсь. Если и есть, то совсем немного. Кажется, она целый год не покупала детям ничего нового. Помню, она не переставала твердить, что мечтает покупать мясо чаще, чем раз в неделю. Вместо того чтобы без конца есть рыбу, которую поймал Бен… Она может рассчитывать на что-нибудь по социальному страхованию?

– Ну, что-то она, конечно, получит, но совсем немного. Ну, можно еще рассчитывать на благотворительность.

– Нет, она не согласится, – заметила Эллен.

– Погоди! В ее нынешнем положении чрезмерная гордыня – не лучшее средство. Ведь теперь у нее даже рыбы не будет.

– А мы могли бы что-нибудь для нее сделать?

– Мы лично? Только что? Сами-то мы не такие уж богачи. А вот город мог бы ей помочь. Я поговорю об этом с Воном.

– Ты-то как, смог чего-нибудь добиться?

– Ты хочешь спросить, поймали мы эту тварь или нет? Нет, не поймали. Медоуз вызвал сюда одного своего приятеля-океанографа, из института в Вудс-Хоуле. Правда, пока не пойму, чем он тут сможет нам помочь.

– А как он выглядит?

– Да обыкновенно. Молодой, довольно приятный парень. Немного заносчивый, что, впрочем, неудивительно. Здешние места знает вроде бы прилично.

– Надо же, и откуда?

– Сказал, что еще мальчишкой приезжал в Саутгемптон. Проводил там лето.

– Работал?

– Не знаю. Наверное, просто жил с родителями. Похоже, еще тот типаж.

– Какой?

– Ну, из состоятельных курортников. Богатые папа с мамочкой. Да ты и сама все знаешь!

– Не сердись, я ведь просто так спросила.

– Я не сержусь. Просто ты отлично представляешь этот типаж. Ты ведь и сама оттуда вышла.

Эллен улыбнулась.

– Ну, тоже скажешь! Теперь я уже просто старая дама.

– Чушь! – ответил Броуди. – В купальнике ты дашь фору девяти из десяти летних красоток. – Ему было приятно, что жена намекает на комплименты, и не менее приятно говорить их. Это стало своего рода ритуальной прелюдией к сексу. Вид Эллен в кровати неизменно вызывал у Броуди желание. Ее волосы ниспадали на плечи, заканчиваясь завитками, а в глубоком вырезе ночной рубашки были видны обе груди почти до сосков.

– Пойду почищу зубы, – сказал он. – Я быстро.

Когда он вернулся из ванной, то еще чувствовал сильное возбуждение. Он подошел к туалетному столику, чтобы выключить свет.

– Знаешь, – сказала Эллен, – мне кажется, наших мальчиков надо отдать на теннис.

– Зачем? Разве они хотят играть в теннис?

– Нет, но ведь это отличный вид спорта. И, кроме того, это поможет им, когда они повзрослеют.

– Поможет в чем?

– Ну, поможет сойтись с нужными людьми. Если ты хорошо играешь в теннис, то можешь вступить в любой клуб и познакомиться с разными людьми. Сейчас самое время поучиться.