Хелен Чандлер - Мера ее вины

— В конечном счете, все опять сводится к ситуации, кому поверят присяжные: мне или жертве. И учитывая, что Эдвард уже ничего не может сказать в свою защиту, присяжные будут относиться к моим словам с еще большим недоверием. В конце процесса Джеймс Ньюэлл выступит с речью. И я в него верю.

— Обвинение тоже выступит с заключительной речью. Не стоит ожидать милосердия от Имоджин Паскал. Я должна чем-то тебе помочь! — Рут в ярости сжала лежавшие на коленях ладони в кулаки, такие же большие, как у сильного мужчины.

Марии было жалко Рут, которая выглядела не очень женственно. Она не смогла найти партнера, который не судил бы о ней исключительно по внешнему виду. Рут всегда хотела иметь семью, но дети у нее появились только после искусственного оплодотворения. С другой стороны — и Мария знала это по собственному опыту, — наличие мужа не являлось гарантией семейного счастья. В каждом человеке заложено желание не быть одному, чувствовать ночью тепло другого человека, иметь лучшего друга — и в этом смысле Рут не была исключением из правила.

— Ты ничем не можешь мне помочь. Ты можешь только смотреть. Позволь мне самой разобраться со всем этим. И я готова к самому худшему.

— А если я к этому не готова? Ты нашла меня и попросила о помощи! И я сказала, что всегда буду тебе помогать! — Рут с раздражением смахнула накатившую слезу.

Мария решила забыть о том, что они договорились не подходить слишком близко друг к другу во время встречи и не прикасаться. Она подвинулась на скамейке ближе к подруге и взяла ее за руку.

— Иди домой. Поцелуй от меня близняшек. Я их когда-нибудь точно увижу — на следующей неделе или лет через двадцать…

Она быстро поцеловала Рут и встала. Если у нее остается всего несколько дней свободы, ей хотелось провести их, гуляя и смотря на мир. Если все пойдет не так, плакать можно будет потом…

— Я не могу позволить, чтобы тебя осудили, — произнесла Рут, не поднимая глаз, тоном настырного ребенка.

— Пожалуйста, уважай мои желания. Я покончила с Эдвардом. Езжай домой и наслаждайся вечером в кругу семьи. Цени каждую минуту, которую ты с ними проводишь.

Мария вышла из парка через противоположный выход, а не тот, в который зашла Рут. Она заставляла себя держать голову высоко и смотреть на небо и деревья, а не брести, уперев глаза в землю. Суд неизбежно подходил к концу. После того как профессор Ворт напакостит ей, насколько сможет, выступят адвокат и прокурор, потом судья подведет итоги процесса, после чего ей вынесут приговор. Она столько месяцев ждала начала этого суда, что казалось просто невозможным, что финал так близок. Вскоре она узнает, что ее ждет: свобода или тюремный приговор. Мария подставила лицо солнечным лучам и решила получить удовольствие от этого дня, который мог оказаться ее последним днем на свободе. С юга дул легкий ветерок. Было все еще жарко, но не очень влажно. В небе порхали птицы. В ее собственной голове раздавалось тиканье часов, отсчитывающих минуты до момента, когда решится ее судьба. Она старалась не думать о том, что может оказаться в тюрьме, но вероятность попадания туда была настолько большой, что она не могла ее игнорировать.

Если ее осудят, то она, скорее всего, попадет в тюрьму Ист-Парк в Фалфилде, расположенном к северу от Бристоля. Пару месяцев назад Мария прочитала о ней в Интернете, в публичной библиотеке. Очень удивилась, что в Сети можно найти все, что угодно: от рецептов блюд до адресов салонов по уходу за телом, способов маникюра и клининговых услуг. По крайней мере, заключенные могли позволить себе выглядеть красиво, кладя яд в еду любовников, а также узнать наверняка, как после убийства лучше всего избавиться от тела. Хотя сейчас все это уже не кажется таким смешным… А вот гулять — это хорошо! Мария решила, что сегодня будет гулять до вечера. Насмотрится всего по максимуму. И если ей суждено оказаться в камере, то она насладится свободой по полной, пока есть такая возможность.

Девятый день суда

Лотти опаздывала. Дэниел не заболел и чувствовал себя нормально, но совершенно не желал подниматься с постели, а потом и одеваться, когда она его все-таки из нее вытащила. Во время завтрака оба были раздражены. К тому времени, когда ей удалось наконец его успокоить, она должна была уже быть у няни. А когда ей с трудом удалось усадить сына в машину, он снова расплакался.

— Дэнни, дорогой, что такое? — спросила Лотти. — Это на тебя совершенно не похоже. В чем дело? Ты можешь рассказать маме?

— Все не так, — заявил сын. — Я хочу, чтобы папа скорее вернулся.

Вот это был неприятный поворот дела. Дэнни всегда был больше привязан к ней, чем к своему отцу. Лотти не считала, что воспитание ребенка — это соревнование в том, кто из родителей более популярен, но вот впервые в жизни для счастья Дэнни одной мамы оказалось мало.

— Папа приедет сегодня вечером. Мы вместе поужинаем и потом придумаем что-нибудь веселое, — предложила она, заводя двигатель автомобиля и пытаясь улыбаться. Правда, в душе́ ей было совсем не до улыбок. С тех пор как она вчера вернулась с сыном домой, ей казалось, будто весь дом стал каким-то опошленным и грязным.

— Нет. Весело не будет. Вы с папой не смеетесь. Нет ничего веселого. — Он сложил маленькие ручки на груди и уставился в окно.

В груди у нее все сжалось. Неужели то, что она несчастна, так очевидно, что это чувствует даже ее трехлетний ребенок? Не подозревая о том, что делает, Лотти неосознанно передала сыну свою грусть. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Лежа в кровати сегодня ночью, Лотти сначала вспоминала то, чем они занимались с Кэмероном на кухне, а потом начала думать о том, что ее действительно волновало. Она оставила хныкающего ребенка у няни для того, чтобы заняться сексом с человеком, который, вероятно, считал себя ее любовником. Наверное, ребенок почувствовал ее внутреннее состояние и именно поэтому стал требовать отца. Муж уехал всего 24 часа назад, а ее сын уже ощущал в доме пустоту. Значит, она была слишком занята собой, чтобы заметить и почувствовать то, что происходит с Дэнни. Лотти выключила двигатель, вылезла из машины, открыла пассажирскую дверь, наклонилась и обняла сына.

— Дорогой, прости меня. Мама была очень занята. Это, конечно, не оправдание. Мне кажется, что я переутомилась. Знаешь, как бывает, когда очень-очень сильно устаешь, и тогда все сразу идет не так? — Дэниел кивнул, и она вытерла рукавом слезы с его лица. — Я уже очень скоро перестану быть такой занятой, и тогда мы снова будем смеяться и опять станем счастливой семьей. Как тебе такой план? — Лотти сама с трудом сдерживала слезы.

— Ты и папа вместе? Обещаешь? — настаивал сын.