Хелен Чандлер - Мера ее вины

Дженнифер обняла Лотти и крепко прижала к себе. Табита вынула платок и вытерла слезы. Сэмюэль скрылся в туалете. Гарт Финучин сидел молча, понурив голову. Агнес Хуанг кусала ногти. Лотти позволила всем успокаивать себя. Дженнифер шептала ей на ухо бессвязные слова поддержки и одобрения. Через десять минут все снова собрались вокруг стола.

— А как мы можем быть уверенными в том, что она просто все это не прочитала в книжках? Судя по ее виду, Лотти умная девушка. Если кто-то это пережил, значит, кто-то об этом наверняка написал. Уверен, в библиотеке есть книги про это, — неожиданно пропищал Энди Лейт.

— Да, слушайте, я об этом совсем не подумала, — согласилась Агнес.

— Вы вообще слышали, что Лотти вам только что рассказала? — удивленно спросил Джек.

— Никто не сомневается в том, что сказала Лотти, — заметил Гарт, — но суть в том, что действия Марии все равно сложно назвать самообороной. Она все равно могла просто бросить своего мужа, а не убивать.

— Верное замечание, — вставил Сэмюэль, в очередной раз диаметрально изменив свою точку зрения.

— Я еще вот что хотела сказать напоследок, — произнесла Лотти. — Я до самого конца старалась непредвзято оценивать все свидетельства, чтобы принять решение на основе фактов. Никто не сможет обвинить меня в том, что я отдавала предпочтение той или другой стороне. Вы помните, что я предложила пересмотреть видеоклип с ежиком? Я хочу сказать, что манипуляторы умеют притворяться на людях и их очень сложно вычислить. Мужчины, которые жестоко обращаются с женщинами, в обществе могут быть очаровательными. Тот мужчина, о котором я вам рассказала, в начале общения производил впечатление совершенно обаятельного человека. Еще бы, ведь иначе эти мужчины неспособны склонить женщину к близким отношениям. Поэтому просто забудьте все то, что вам говорили о докторе Блоксхэме. Мы должны оправдать Марию за недостаточностью улик, потому что, честное слово, я не представляю, как она смогла бы так убедительно врать о своих страданиях. Обвинение не убедило меня в том, что она не действовала в целях самообороны. Совершенно не убедило!

— Спасибо, Лотти, — с чувством поблагодарила ее Табита. — Кто-нибудь хочет что-то добавить?

— Разве только то, что сейчас самое время проголосовать, — ответил Пэн, чем несказанно порадовал Лотти. Она подумала о том, что у него прекрасное ощущение времени. Он избавил ее от необходимости самой предлагать провести голосование.

— Хорошо. Тогда поднимите руки все те, кто считает ответчицу невиновной, — попросила Табита.

Через несколько секунд дверь комнаты открылась, и вошел пристав с сообщением о том, что присяжных вызывают в зал суда.

Марию попросили встать, что она и сделала, лихорадочно ища взглядом что-то такое за пределами стеклянного бокса, за что могла бы зацепиться взглядом, — и не находила. Поднялась со своего места и старшина присяжных. Мария вглядывалась в лица журналистов, думая о том, что их, скорее всего, устроил бы обвинительный приговор. Плохие новости всегда продаются лучше, чем хорошие. Джеймс Ньюэлл и Имоджин Паскал стояли, повернувшись к Марии спиной. Антон повернул голову, бросил на нее торжествующий взгляд и улыбнулся. Инспектор явно ожидал обвинительный приговор. Она ответила ему безразличным, ничего не выражающим взглядом. Потом взглянула на присяжных. На нее смотрела только молодая женщина, и Мария была готова поклясться, что в ее глазах стояли слезы. «Наверное, это слезы горечи и боли, — подумала она. — Девушка переживает по поводу того, что я сделала со своим мужем, или, быть может, из-за того, что мой приговор окажется слишком суровым…»

— Удалось ли присяжным принять единогласный вердикт? — спросил секретарь.

— Нет, — ответила дама, старшина присяжных.

Мария сжалась, приготовившись к самому худшему.

— Удалось ли присяжным принять вердикт, с которым согласны десять человек? — продолжал секретарь.

— Да.

Мария нашла взглядом в рядах публики Рут, глаза которой уже были заплаканными; одной ладонью она прикрывала рот.

— Вы находите ответчицу Марию Блоксхэм виновной или невиновной в покушении на убийство?

В зале воцарилась тишина. Старшина обвела взглядом присяжных и только потом посмотрела на судью.

— Невиновной, — ответила она. — Большинством голосов десять против двух.

После этого судья начала что-то говорить, но Мария не расслышала ни одного слова. Рут громко зарыдала. Джеймс Ньюэлл повернулся в сторону бокса, в котором находилась Мария, и широко ей улыбнулся. Присяжных поблагодарили за их труды. Мария улыбалась всем тем, кто на нее смотрел, и по ее лицу текли слезы.

— Мисс Блоксхэм, — сказала судья, — вас признали невиновной. С радостью сообщаю вам, что вы свободны и можете идти. Охрана, пожалуйста, выпустите мисс Блоксхэм.

— Спасибо, ваша честь, — пробормотала Мария. — Спасибо!

Дверь бокса открылась, и ее заботливо вывели наружу из стеклянной клетки. Мария осталась в зале суда, в котором официально закрывали дело. В ее ушах барабаном отдавались удары собственного сердца, а в верхней части головы чувствовалось покалывание. Она старалась успокоить дыхание.

Имоджин Паскал встала, уперла руки в бока, повернулась к сидевшим за ней полицейским и что-то ожесточенно зашептала. Инспектор Антон качал головой и постукивал кончиками пальцев по стойке между рядами. Мария отвернулась от них. Казалось, что чувства противодействия, которое она ощущала во время суда, ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Журналисты выходили из зала для того, чтобы делать телефонные звонки и снимать Марию на телекамеры. Миру надо было сообщить, что ее признали невиновной. Джеймс Ньюэлл вывел ее под руку из зала суда и нашел свободную комнату, в которой они могли бы спокойно поговорить.

— Как вы себя чувствуете? — спросил адвокат, закрыв за ними дверь.

— Еще не поняла, — Мария улыбнулась, — не успела осознать. Спасибо вам за все! Вы были очень добры!

— Это наша работа. Вы совершенно свободны и можете съезжать из хостела. Больше никакого комендантского часа и никаких правил. Я не рекомендовал бы вам встречаться со своим мужем. Также не рекомендую посещать больницу, в которой он находится.

Мария рассмеялась, но ее смех быстро превратился в плач. Ньюэлл предложил ей свой слегка смятый носовой платок.

— Вам необходимо как можно быстрее увидеться с адвокатом, чтобы начать процедуру развода и решения финансовых вопросов. Не думаю, что вы захотите жить в вашем доме.

— Ни за что, — подтвердила она. — Могу я задать вам вопрос?.. Вы мне верили? Вы раньше говорили, что верили… мне просто интересно почему.

— Мне платят не за то, чтобы я верил людям… — Он рассмеялся. — Я, наверное, ответил бы вам так: мне ужасно не понравился видеоклип с ежом. Не знаю даже почему. Какая-то подсознательная реакция. Считаю ли я, что вы сказали мне всю правду? Верил ли я в то, что вы ни разу не пользовались мобильным телефоном, который нашли в вашем ботинке? Вот это уже другой вопрос…