Саймон Лелич - Комната лжи [litres]

С любовью,

Джейк

Дорогая Элисон,

Цветы от меня. Если вы вдруг не догадались.

С любовью,

Дж

Дорогая Элисон,

Вы получили цветы? Простите, что они были помятые – мне пришлось таскать их в рюкзаке, чтобы никто не увидел. Скотт, например, или остальные. Но с ними должно быть все в порядке, если вы, конечно, поставили их в воду (продавщица в магазине сказала подрезать кончики) ((кончики стеблей, а не сами цветы, как я подумал, когда она мне это сказала!))

Так или иначе – надеюсь, они вам понравились.

Дж

Дорогая Элисон,

Я что-то сделал не так? Вы так ничего и не сказали о цветах, а когда я сегодня шел по коридору, и вы меня заметили, то развернулись и пошли в другую сторону. Возможно, я накручиваю себя, но вы ведь и вправду так сделали? Развернулись? Я понимаю, вам нужно быть осторожной, но там же почти никого не было, да и в любом случае, не было причин так со мной себя вести.

Джейк

Элисон,

Это уже второй раз. Второй раз вы видели мое приближение и отвернулись. Теперь наверняка это не игра воображения. Я знаю, я смотрел вам прямо в глаза. Я даже позвал вас потом, но когда дошел до угла, вы уже исчезли. Я пишу вам, чтобы попросить: не игнорируйте меня.

Джейк

Дорогая Элисон,

Извините, мне правда очень жаль. Я все время сержусь, хотя не хочу, и записываю все теперь потому, что это дает мне время подумать над словами. Но иногда чувства берут надо мной верх, и я говорю что-то или отправляю сообщения и уже не могу забрать свои слова обратно. Скажите, что я сделал не так? Почему вы меня игнорируете? Это самое тяжелое, когда не знаешь, что сделал не так. Я думал, вы понимаете. Обещаю, можете рассказать мне все что угодно, если захотите. Я понимаю, клянусь, как и вы. Понимаю, вы не можете мне писать, из-за работы, потому что вы мой учитель, но может быть, вы попробуете, всего один раз? Можете не подписывать, я пойму, от кого письмо.

Кстати, я отправил вам конфеты. В знак примирения. Я не знал, какой вы любите, молочный или темный, поэтому

– Откуда это у тебя?

– Ты не дочитала.

Сюзанна листает страницы. Неряшливая стопка голубой бумаги для авиапочты дрожит у нее в руках. Один листок выскальзывает и мягко – невинно – опускается на пол.

– Их так много. – Она просматривает стопку, которую ей дал Адам. Слова выпрыгивают с бумаги.

Джейк

Элисон

Любовь

почему

злитесь

пожалуйста

больно

Для Сюзанны слишком много информации. Она чувствует себя потерянной, заплутавшей, начинает заново, возвращается к началу стопки. Дорогая мисс Бёрч, я просто хотел вас поблагодарить …

– Есть еще, знаешь. Я принес только часть.

– Еще?

– Всего их двадцать семь. Жаль, что на них не стоят даты, но это и не важно. Он отправлял их на протяжении полугода, с первого разговора на дорожке у школы и до семнадцатого мая девяносто девятого.

Семнадцатое мая тысяча девятьсот девяносто девятого. День, когда мир перевернулся. Когда бы Сюзанна ни слышала эту дату, ни замечала ее в календаре, она всегда видит ее выгравированной на могильном камне.

– Сколько ты уже прочитала? – Адам тянется посмотреть, какое письмо Сюзанна заложила пальцем. Вытягивает его из стопки и, быстро взглянув, понимает содержание.

– Насколько я понимаю, осталось всего четыре. Потом письма прекратятся.

Сюзанна возвращается к письмам. Даже не вчитываясь, она может сказать – в них все то же самое: Элисон игнорирует Джейка, Джейк хочет знать, почему. То умоляет, то упрекает, потом опять умоляет, неоднократно Джейк пытается обуздать себя, но, зная сына – зная, что случилось, Сюзанна видит знаки. Где он говорит о записках, оставленных под дворником на машине, предложение прятать их в ее стол. Он будто запугивает ее. На самом деле не будто . Он это и делал. Интересно, он следил за Элисон? Ходил к ней домой?

– Откуда они у тебя? – еще раз спрашивает Сюзанна Адама. Имея в виду, откуда мне знать, что они настоящие ? Но она знает наверняка. В конце концов, она где угодно узнает почерк сына. Тоска, одержимость звучат все сильнее. Она слышит закрадывающиеся оскорбления, страстное желание, чтобы Элисон приняла его всерьез. Чтобы хоть кто-то воспринял его всерьез, дополнила Сюзанна.

– С полки матери, – отвечает Адам. – Ее пачка лжи.

Сюзанна поднимает глаза.

– Она их хранила?

– А ты бы выбросила?

Сюзанна не знает, что ответить. Думает о своем ящике для «хлама» в шкафу в спальне, хранящем ее пачку лжи. Эмили как-то в детстве копалась в этом ящике и вытащила фотографию умершего брата.

– Ты его не знаешь, – отрезала Сюзанна, когда Эмили спросила, что это за маленький мальчик. Подразумевая, тебе лучше не знать. Я никогда о нем не расскажу .

Но это ведь другое. Не правда ли? То, что Сюзанна сделала

(до сих пор делает)

с Эмили – не то же самое, что родители Адама сделали по отношению к нему.

Или нет?

– Зачем ты мне их показываешь? – Сюзанна хочет сунуть письма обратно Адаму, но не может их отпустить. Ручка Джейка оставила на бумаге следы, похожие на шрифт Брайля, и ей кажется, что она пальцами прикасается к своему сыну. Дотрагивается до него, гладит, как раньше, когда он малышом садился рядом с ней на диване, при свете лампы для чтения и под невнятное бормотание телевизора на заднем фоне.

Джейк. Любимый, смешной, глупенький малыш. Что ты наделал?

– Я думал, тебе будет интересно, – говорит Адам. – Разве не любопытно?

Она качает головой, скорее в знак опровержения, чем в ответ.

– Вот, – она протягивает пачку писем, – держи.

Адам забирает их.

– Расскажи мне о ней, – просит он.

– О ком? – не поняла Сюзанна. Она шмыгает носом. Хочет достать носовой платок из рукава, но вовремя вспоминает, что там есть еще кое-что, и это нельзя случайно уронить.

– Об Элисон Бёрч. Моей матери. Расскажи мне о ней. Что помнишь.

Сюзанна еще раз качает головой. На этот раз это и несогласие, и отказ: не могу, не буду. И мольба. Не заставляй меня. Элисон Бёрч – женщина, о которой Сюзанна не может заставить себя подумать. Она шестая в списке людей, которых Сюзанна не может не обвинять.

– Расскажи, как она пришла к вам домой, – говорит Адам. Он постукивает ногтем по лезвию ножа. Напоминание, что у нее нет выбора, будто Сюзанне нужно напоминать.

– Когда она постучала в дверь, уже было поздно. После обеда, где-то в середине недели.

Это было в четверг. Сюзанна помнит, потому что Нил был дома, хотя не должен был. По четвергам он встречался с «парнями», по сведениям Сюзанны их компания состояла из Нила и еще трех школьных товарищей, и они сидели и играли в видеоигры под пивко с травкой. Но в тот четверг, Сюзанна четко помнит, мальчишник отменили. Стив, у которого все собирались, только что перенес операцию на колене и не ждал гостей. Сюзанна помнит, как Нил невозмутимо отнесся к ироничному замечанию, что их взрослая встреча отменилась из-за того, что один из компании одряхлел настолько, что ему пришлось заменить частичку.