Эйлен Кук - Ты должна мне убийство

– Как насчет Коннора?

– Не поняла? – Она слегка приподняла правую бровь.

– Вы с Коннором встречались в Ванкувере? Мне известно, что у него были отношения с какой-то англичанкой. – Я скрестила пальцы под столом, надеясь, что она не раскусит мой блеф. Нужно добиться ее признания, а потом решить, что делать дальше.

Никки пренебрежительно шмыгнула носом.

– Даже если он с кем-то и встречался, то не со мной.

– Тебя зовут не Никки. – Я пристально посмотрела на нее, пытаясь уличить во лжи.

– Гений! – По ее лицу расползалась широкая улыбка, будто я только что подарила ей пони на день рождения. – Молодец. Как ты это поняла?

– На самолете не было никого с этим именем. – Я внезапно поняла, что сижу на самом краешке стула, и подвинулась, усаживаясь поудобнее. Мне нужно было сделать вид, что я держу все под контролем. – Я проверяла.

Никки кивнула официанту, поставившему перед нами напитки. Она сделала глоток и вытащила из стакана веточку розмарина.

– Замечательно. В джине все зависит от трав. Если добавить другие, то вкус совсем поменяется. А эта марка выиграла кучу наград.

– Мне пофиг на джин, – сорвалась я.

Она снова подняла бровь, будто разочаровавшись во мне; было похоже, что я – ее щенок, только что написавший на пол.

– Я просто хочу дать тебе что-то новое. Ведь это то, о чем ты мечтала: побороть свои страхи, попробовать новое. Разве не в этом смысл путешествий? Встречать новых людей, развиваться. Кстати, скажи мне: как ты получила список пассажиров авиакомпании? Они же обычно не предоставляют никому конфиденциальную информацию.

– У меня там знакомые работают, – отрезала я, умолчав об Алексе. Мне не хотелось, чтобы она знала о нем.

Никки кивнула.

– Мой папа всегда говорит, что нельзя недооценивать человека с хорошими связями. Порой один лишь звонок правильному человеку способен изменить весь ход игры.

– Так как тебя зовут?

– Какая разница?

– Мне это важно. – Я отхлебнула джин, чтобы как-то занять себя. Смесь биттера, специй и хвои немедленно влилась мне в горло. Коктейль оказался таким крепким, что напоминал освежитель для полости рта.

– Имена – удивительная штука, да? Они описывают человека. Например, если ты услышишь о девушке по имени Гертруда, то сразу же создашь ее образ в голове, не так ли? У Пенелопы будет другой образ. Странно, что имена выбирают для нас родители. При рождении ты являешься практически несформировавшимся куском теста, и они выбирают тебе имя, но не то, которое подходит, а которым они хотят решить твою судьбу. Мне кажется, мы должны сами выбирать себе имена, когда нам исполняется четырнадцать или шестнадцать, потому что в этом возрасте лучше понимаем себя. Я всегда видела себя Никки, а не той, кем меня видели родители. – Она сделала еще один глоток. – И ты – прекрасный тому пример. Я не могу представить тебя как Ким. Слишком миловидно, недостаточно серьезно. Кимберли. – Она протянула мое имя, словно добавляя туда слогов.

Мне тоже никогда не нравилось мое имя – оно мне не шло, его всегда любила мама, – но я не хотела показывать Никки, что она права.

– И какое имя мне, по-твоему, подходит?

– О-о-о, вот это весело! – Она захлопала в ладоши и внимательно присмотрелась ко мне. – Думаю, это должно быть чем-то слегка старомодным – у тебя старая душа. Что-то не особо девчачье, но и не грубое. Может, Ирэн? – Она потрясла головой, тут же отметая эту идею, и затем резко хлопнула ладонью по столу, заставляя наши стаканы подпрыгнуть. – Точно! Ада. Знаешь ее, правда? Ада Лавлейс. Она была графиней в девятнадцатом веке и занималась математикой.

– Знаю, еще она была одним из создателей аналитического двигателя Бэббиджа.

– То есть, грубо говоря, первого компьютера. Идеально тебе подходит. – Кажется, она гордилась собой за эту находку. – Да, точно Ада. Я бы на твоем месте поменяла имя – это полностью изменит твою судьбу. Ты станешь совсем другой. – Никки сделала картинный взмах руками.

Встреча с ней уже поменяла мою судьбу.

– Ты все еще не сказала мне своего реального имени.

– Ты фокусируешься на неважных вещах, – вздохнула Никки.

– А убийство Коннора – это достаточно важно для тебя?

– Разумеется, нет. С этим я уже справилась. Все позади, и говорить об этом нет никакого смысла.

Я потрясенно моргнула.

Может, она сумасшедшая? Я думала, что она будет все отрицать, но нет. Наоборот, Никки вела себя так, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего – словно мы обсуждали еду или результаты футбольного матча. Ничего в ней не говорило о панике и отчаянии.

– Тогда о чем стоит говорить?

– О том, как ты убьешь мою мать.

У меня зазвенело в ушах; я почувствовала, как кровь приливает к вискам, заглушая голоса посетителей бара.

– Что ты сказала?

– Ты должна мне убийство.

Я подавилась джином и быстро поставила стакан на стол. Никки откинулась на спинку стула, наблюдая за моей реакцией.

– Ой, да ладно, ты ведешь себя так, будто мы не договаривались об этом. Ты поэтому спрашивала, не встречалась ли я с ним? Говорю же, никакого мотива для преступления быть не должно. Разве ты не помнишь? Ты хотела избавиться от Коннора, а мне нужно избавиться от мамы.

– Я никогда не договаривалась с тобой о таком.

Она положила руки на стол ладонями вниз, будто у нас были деловые переговоры.

– Нет, договаривалась. У нас состоялся прекрасный долгий разговор, мы составили идеальный план. Теперь ты не можешь отступиться, ведь я уже выполнила свою долю. Ты знала, что это случится.

До меня дошел смысл сказанного. О боже, это все по моей вине! Дыхание сперло – воздух словно поступал в легкие через крохотную коктейльную трубочку. Я почувствовала, как дрожит нижняя губа. Никки закатила глаза к потолку.

– Боже, соберись давай. Ты разочаровываешь меня. Я-то думала, мы с тобой похожи и прекрасно все понимаем. Этот парень был просто мусором, а ты ведешь себя так, будто я убила Далай Ламу. Уверяю тебя, миру будет лучше без одного из этих скучных самовлюбленных тинейджеров.

– Как ты можешь говорить такое? – Я быстро трясла головой, будто надеясь, что она заберет свои слова обратно. – Мы совсем не похожи!

Да, когда мы встретились, я хотела быть такой, как Никки, потому что она казалась мне уверенной в себе и смелой – но за этой властностью… и слоем косметики скрывалось уродство.

Она вздохнула и отодвинулась.

– Взгляни-ка на того джентльмена.

Я слегка повернулась и поймала его отражение в зеркале. На вид лет тридцать; прическа наверняка отнимала у него много времени и лака для волос; на нем был костюм и толстые золотые часы.

Никки продолжила говорить:

– Думаю, он работает с финансами – слишком хорошо одет. Плюс из обеспеченной семьи. Его костюм пошит в самой пафосной лондонской мастерской.