Эйлен Кук - Ты должна мне убийство

– Да какая разница?

– Помнишь ту женщину на площади? Которая подворовывала, предсказывая туристам будущее?

– А это-то тут при чем?

– Как думаешь, ее жизнь и жизнь этого парня у барной стойки стоят одинаково?

– Может, у нее и нет такого же количества денег, как у него, но их жизни стоят одинаково.

Никки выбрала орешек из тарелки и закинула себе в рот.

– Да ну? И на чем основывается твое заявление? Скажи мне, что она дает людям? Она не платит налогов – вряд ли эта женщина указывает свой доход от украденного. Не помогает другим своей работой, не помогает развивать экономику и общество. Она не создает музыку или картины, которые могут поднять настроение. Блин, она даже пахнет плохо.

– Это отвратительно, нельзя так говорить о людях! – воскликнула я. Меня буквально тошнило от ее слов.

– Нет, это суровая правда. Одни люди более ценны для общества, чем другие. Я не говорю, что она ничего не стоит, просто она не стоит много . Глупо притворяться, будто все равны, просто чтобы чувствовать себя хорошим человеком. Мы говорили об этом в аэропорту – о том, что мы умнее других. Я думала, ты меня поняла.

– Наш интеллект не делает нас лучше других людей! – Я не гналась за политкорректностью, просто хотела, чтобы мои слова звучали правильно. К тому же решать, что одни жизни стоят больше других… это ужасно.

– Конечно же делает. – Она наклонилась ко мне, опершись локтями на стол. – Представь, что тебе нужна операция, и больница предлагает тебе двух хирургов. Один из них – специалист с тридцатилетним опытом работы, закончивший Гарвард. Второй – сопливый выпускник, получивший диплом по интернету, который даже не удосужился застегнуть ширинку для встречи с тобой. Кого из них ты выберешь?

– Это глупо.

– Зато доказывает мою теорию. Ты ведь выберешь опытного врача?

– Да, но это совсем не то же самое, что судить людей по их расовой и половой принадлежности.

– Да пофиг мне на это, – всплеснула руками Никки. – Я говорю о стоимости людей. У Коннора она низкая – он был глуп и самолюбив, да к тому же неудачник. Даже если ты сама не хочешь это признавать, ученый в тебе прекрасно понимает этот факт. Некоторые вещи в жизни стоят больше, и с людьми так же. В глубине души ты считаешь себя лучше других.

– Нет, не считаю! – Я в раздражении потерла переносицу. – А если бы и считала, это совсем не значит, что ты можешь спокойно, ну, – я понизила голос, – убивать всех людей, которых считаешь бесполезными.

– Конечно же, не всех. Только тех, кто стоит на моем пути, – сказала она так легко, будто обсуждала церковную службу по воскресеньям.

– Коннор не стоял на твоем пути!

– Нет, – она показала пальцем на меня, – он был на твоем. А моя мать стоит на моем пути, что возвращает нас к началу этого разговора. Ты должна мне убийство. – Никки заправила выбившуюся из прически прядь за ухо. – Она все время пьет, так что сделать это похожим на несчастный случай легко. Главное тебе выбрать такое время, когда у меня будет железное алиби. Иначе полиция возьмется за меня – слишком много мотивов.

Я резко встала из-за стола.

– Мне надо в туалет. – Я метнулась вглубь паба, где над дверью виднелись буквы «WC».

Открыв дверь, я почувствовала облегчение – внутри никого не было. Я нагнулась над туалетом, ожидая, что меня стошнит, но ничего не выходило. Через минуту я вернулась к раковине и умылась холодной водой.

Никки безумна. Я думала, она убила Коннора за то, что он сделал ей – это тоже было ужасно, но хотя бы объяснимо. А вот убивать его без какой-либо причины… Это казалось совсем жутким.

Внезапно в голову пришла гениальная идея. Я могла бы сфотографировать Никки и показать снимок Алексу. Как минимум, это докажет ее существование и мы сможем как-нибудь связать ее с тем посланием, которое она отправила мне в Метфорд.

Я выбежала из туалета, чуть не сбив официанта с огромным подносом. Лавируя между людьми у барной стойки и держа телефон наготове для фотографии, я подходила все ближе к нашему месту. И вдруг замерла, медленно опустив руку.

Наш стол был пуст, не считая стаканов, под которыми собрались лужицы растаявшей воды. Моя куртка все еще висела на стуле, но Никки нигде не было. Я оглянулась по сторонам.

– Вот ваш счет, – сказала подошедшая официантка.

– А вы не видели девушку, которая сидела тут со мной?

Та пожала плечами.

– Нет, простите.

– А тот парень, который обслуживал нас сначала? Темноволосый, с усами.

– Саймон? Его смена закончилась, он уже ушел.

– Мне нужно с ним поговорить! – воскликнула я. Мне хотелось встряхнуть официантку. Неужели она не понимает: ее коллега видел Никки – может, даже слышал ее!

– Прости, милая, – ухмыльнулась девушка, – но он уже встречается с кем-то.

– Я не хочу с ним встречаться , мне просто нужно его кое о чем спросить!

– Можешь оставить ему записку, он прочтет в следующий раз.

Я без сил рухнула на стул. В этом не было никакого смысла.

– Ладно, – пробормотала я.

– Хочешь еще что-нибудь выпить или будешь оплачивать? – Она постучала по чеку пальцами с идеальным маникюром.

Никки оставила меня со счетом. И выбранный ею джин был очень дорогой. Я кинула деньги на стол – из всего того, на что я собиралась потратить заработанные летом деньги, алкоголь был на последнем месте. Мне стоит повести себя умнее в следующий раз и получить доказательство нашей встречи.

Единственное, в чем я была уверена, – она вернется. Никки чувствовала, что я ей должна, и не собиралась сдаваться. И я тоже.

Мой любимый учитель по информатике, мистер Дональд, всегда говорил: если столкнулся с чертовски сложной задачей, попробуй сначала обозначить проблему.

Я напомнила себе об этом, сидя в парке на скамейке и наблюдая за прохожими. Это была самая тяжелая проблема, с которой я когда-либо могла столкнуться. Разумеется, во мне кипели эмоции, но если я собиралась справиться с этой ситуацией, пора было прекращать вести себя как впечатлительная викторианская дева и подступиться ко всему с логикой и здравым смыслом.

Я выбрала себе плохого попутчика. Я не была психологом и не знала, какой пафосно звучащий диагноз ей можно приписать. Достаточно того, что она вела себя как сумасшедшая. Никки убила Коннора, ждала убийства своей матери и совсем не понимала, как это все безумно.

Самым очевидным решением было пойти в полицию, но я сомневалась, что мне поверят – вдруг они вообще решат, что я замешана в смерти Коннора? А если еще пороются в моей истории, плюс добавят информацию от Мириам о его отвратительном отношении к девушкам, то я буду выглядеть как явный подозреваемый. Мириам стояла далеко на платформе, но я была достаточно близко, чтобы меня могли обвинить в случившемся. Без признания Никки никак нельзя было причислить к убийству.