Эйлен Кук - Ты должна мне убийство

– Вместе с ней не было никакой записки или обратного адреса?

– Нет.

– В таком случае мы ничем не сможем помочь. Я просто хотела, чтобы ты знала: мы все проверили. – Она снова улыбнулась, и я внезапно поняла, что она куда-то вела этот разговор и вот-вот должна была озвучить реальную причину, почему она пришла за мной.

Я издала невнятное мычание, уже жалея, что не пошла с ней в Метфорд поговорить наедине.

– Я также позвонила твоим родителям.

Я закрыла глаза. Вот блин. Эспрессо-машина завизжала, выдувая пар к потолку.

– Твоя мама очень хотела, чтобы мы знали, какая ты замечательная. – Детектив Шарма сделала большой глоток кофе. – О Конноре она ничего хорошего не думала.

Могу поспорить, ей было что сказать. Мама всегда без стеснения делилась своими чувствами с окружающими.

– И это совершенно нормально. Родители обычно плохо относятся к подросткам, с которыми встречаются их дети. «Никто не заслуживает моей драгоценной девочки». Но знаешь, что показалось мне самым интересным?

Я ответила «нет» так тихо, что ей пришлось наклониться ко мне поближе.

– Интересно, что, по ее словам, ты никогда не встречалась с Коннором О’Райли.

Я услышала, как Алекс за моей спиной ахнул и уронил свой стакан на пол.

Мама всегда говорила, что хочет быть писателем – будто она была женским блог-эквивалентом Хемингуэя. Джейн Остин из интернета. Большую часть времени она вела блог, но каждые пару месяцев ей хотелось написать роман. Она либо начинала новый, либо продолжала один из проектов, над которыми работала годами.

Ей требовалась правильная атмосфера. Ее офис был забит вонючими свечками и кристаллами; там даже стояла старая пишущая машинка, которую она заказала в интернете для вдохновения. Это больше напоминало страничку с Пинтереста, чем реальный офис.

Папа всегда морщился, когда она начинала говорить о своих книгах. По его лицу было видно, что он мечтает в такие моменты стать путешествующим стоматологом и уехать из города, пока мама не бросит эту затею. Мы с ним всегда вели хозяйство, позволяя маме работать, и выполняли всю работу по дому. Но если она видела хотя бы одну тарелку в раковине, то немедленно начинала плакать и топать ногами, заявляя, что никто не ценит ее как писателя.

Муза моей мамы была той еще сукой.

Но имелась одна вещь, которую я запомнила из ее речей: «Каждое слово имеет значение» .

Вот как слово «встречаться».

Это не единственный термин, которым можно было бы описать отношения, но не самый правильный вариант для описания моих отношений с Коннором. И я это знала – даже не будучи писателем. У меня не было слов для обозначения того, что происходило между нами. Я так запуталась в своих чувствах, что сама их не понимала и уж тем более не могла объяснить их словами другим людям.

– Как вы сблизились?

Я вернулась обратно в мучительное настоящее. Запах кофе, такой привлекательный всего минуту назад, вызывал у меня слабость.

– Мы работали вместе летом, – пробормотала я.

Я сильно влюбилась в Коннора, что оказалось неожиданно – я знала его долгие годы. Наши шкафчики для учебников располагались рядом, и мы даже были партнерами по химии в девятом классе. Тогда я не питала к нему никаких чувств. У нас были разные компании, хотя общие черты тоже присутствовали: умные, популярные и непопулярные одновременно.

Детектив сверилась со своим блокнотом.

– Вы работали в научном центре, так? – Она продолжила говорить после моего кивка: – Лучше, чем работать официантами.

– Да. Летом там устраивают лагерь для детей. И мы отвечали за постановку экспериментов для детей, все просто.

– Это была любовь с первого взгляда?

– Нет, – произнося это, я не смогла взглянуть на Алекса. Я чувствовала, как остальные пристально прислушиваются к разговору. По коже побежали мурашки. – Мы сошлись на вечеринке.

Я не планировала на нее идти – даже не знала, зачем пообещала Коннору, что буду там. Я вообще не любила вечеринки, но Эмили не было в городе и мне стало скучно.

Как только я пришла туда, тут же пожалела об этом. Я чувствовала себя неловко. Да, я работала с Коннором, но это не делало меня частью его компании. Я пила один за другим стаканы с пуншем, в котором водки и сока было по половине.

Детектив Шарма улыбнулась, но ее взгляд остался непроницаемым.

– То есть вы знали друг друга с работы, но влюбились только на вечеринке?

Я кивнула. Я уже была сильно пьяна, когда Коннор пришел и сел рядом. А потом он поцеловал меня. Вот мы сидим и спокойно болтаем, и вот – бац! – уже целуемся.

Я не могла рассказать это детективу. В ту ночь мы с Коннором переспали, вот так просто. И потом я влюбилась в него… или в ту фантазию о нем, которую создала у себя в голове. На работе мне хотелось быть рядом с ним. Когда он находился достаточно близко, я закрывала глаза и вдыхала его запах.

– Мы сошлись на вечеринке, – сказала я. Бариста выкрикнул имя «Софи», но я не обернулась. Все наверняка слушали наш разговор, стараясь ловить каждое слово, но мне не хотелось показывать вид, будто меня это волновало.

– Но отношения особо не развивались.

– Верно, – прошептала я. После этого мы встречались еще пару раз на следующей неделе. И только потом я поняла: все, что мы делали вместе, – это целовались. Я отказывалась верить, мечтала быть его девушкой и не хотела осознавать, что он не стоил моего внимания.

Я пожала плечами.

– Он внезапно стал жутко занят, избегал меня. И чем больше он отдалялся, тем больше я старалась все исправить. – Я опустила тот факт, что примерно в это время он заявил, что собирается в Лондон. И что я отдала ему свою награду.

– Понимаю. Он не хотел серьезных отношений, только веселья. Ему не нужна была девушка.

Или он просто не хотел меня . Я стиснула зубы. Он был так спокоен, когда бросал меня, как будто это сущий пустяк. Коннор просто выкинул мое сердце в помойку как мусор.

– Думаю, он никогда не считал нас парой. Просто коллеги, которые иногда спят вместе. Я же видела наши отношения в другом свете. И страдала от этого.

– Он говорил, ты его преследуешь.

Я поморщилась, понимая, что не могу отрицать этот факт. Мне хотелось проводить с ним время на работе, в кафе, повсюду. И хоть мое поведение выглядело жалко, я не могла прекратить.

– Он рассказал родителям?

– В июле, где-то месяц назад. Они позвонили в научный центр, а те вызвали моих родителей. И у нас была совместная встреча, где мне сказали оставить его одного.

Это было очень унизительно. Мало приятного в том, чтобы сидеть в комнате со своими родителями и начальством, которые объясняют тебе, что твое поведение «неприемлемо».

Единственный, кому было еще более стыдно, чем мне, оказался мой папа, который никогда не хотел ничего слышать о сексуальной жизни своей дочки. Этими вопросами у нас в семье занималась мама. Но она тоже не горела желанием разбираться с моей проблемой. Она все повторяла: