Саманта Даунинг - Моя дорогая жена [litres]

Уже в машине, с включенным двигателем, я вдруг осознаю, что понятия не имею, где сейчас Миллисент. Я же снял с ее автомобиля маячок.

Ощущая пальцами трещины в экране мобильника, я посылаю ей сообщение:

«Ночное свидание»

И тут же получаю ответ:

«Свидание за обедом. Сейчас»

Я уже выезжаю с парковки.

Дети в школе, поэтому мы встречаемся дома. Машина Миллисент стоит у входа; сама она уже в доме, меряет шагами общую комнату. Сегодня на ней синие туфли, и они не цокают при ходьбе. Волосы Миллисент теперь короче, чем были раньше, – она обрезала их по плечи, потому что не хотела, чтобы в женской половине нашей семьи только Дженна ходила с короткими волосами. Когда я захожу в комнату, Миллисент останавливается. Мы смотрим друг на друга. Сказать нечего. Разве что мы облажались.

На губах жены вдруг мелькает улыбка. Нерадостная.

– Такого я не предвидела.

– Мы не могли такое предвидеть.

Я протягиваю к ней руки, и Миллисент падает в мои объятия. Мое сердце бьется быстрее обычного, и она припадает к нему головой.

– Теперь они начнут искать настоящего убийцу, – говорю я.

– Да. – Миллисент откидывает голову назад и поднимает на меня свои глаза.

– Мы можем уехать.

– Уехать?

– Ну да. Просто взять и уехать отсюда. Мы не обязаны здесь жить. Мы не обязаны даже проживать в этом штате. Я могу учить теннису где угодно. И ты можешь продавать недвижимость где угодно, – эта идея осенила меня только что, пока я сжимал Миллисент в объятиях. – Выбери место.

– Это не серьезно.

– Но почему?

Миллисент отстраняется от меня и снова начинает расхаживать по комнате. Я знаю, что она прокручивает в уме списки домов, пытается сообразить, что нужно сделать.

– Сейчас середина учебного года.

– Я помню.

– Я даже не решила, куда бы мы могли уехать.

– Мы можем решить это вместе.

Миллисент снова задумывается.

Я повторяю очевидное:

– Они будут искать настоящего убийцу.

До сих пор это не было проблемой. Первые два тела не были найдены. До того, как нашли тело Линдси, никто и не подозревал о существовании убийцы. Полицейские никого не искали. Теперь они будут искать. И теперь им известно, что убийца выдавал себя за Оуэна.

– Они никогда не догадаются, что это были мы, – говорит Миллисент.

– Никогда?

Миллисент мотает головой:

– Теперь я уже ни в чем не уверена. Мы практически все разделили. Я никогда не дотрагивалась до писем…

– Но ты где-то прятала Наоми…

– Ты никогда этого не видел. А тебя? Тебя видели с…

– Нет. Я никогда не разговаривал с Наоми.

– Никогда? – Миллисент на секунду замолкает. – Это хорошо. Никто тебя с ней не видел.

– Нет.

– А с Линдси?

Я мотаю головой. Мы с Линдси общались во время велосипедных прогулок.

– Нас никто не видел.

– Хорошо.

– Дженна, – говорю я. – Я почти уверен, что нам следует переехать из-за…

– Давай подождем хотя бы немного и убедимся, что это заявление – не утка. Или чей-нибудь трюк.

Я улыбаюсь. Ирония ситуации.

– Как письма Оуэна.

– Да, вроде того.

Мой мобильник пищит. Сработало напоминание. Через пятнадцать минут у меня занятие со следующим клиентом. Я либо еду на работу, либо должен его отменить.

– Поезжай, – говорит мне жена. – Нам ничего сейчас не остается, как только ждать.

– Если это не утка и не чей-то трюк…

– Мы обсудим это еще раз.

Я подхожу к Миллисент и целую ее в лоб.

Она касается рукой моей щеки:

– У нас все будет хорошо.

– Как и всегда.

– Да.

Дети уже слышали новости. Мы планировали рассказать им все вечером, за ужином, но ребятам уже все известно. Интернет и друзья-приятели опережают нас с Миллисент.

Если Рори и взволнован, то вида не показывает. Его рука сжимает мобильник, связующую нить с его подружкой.

Лицо Дженны как каменное. Ее глаза, обычно такие выразительные, смотрят сквозь нас. Дочь не слушает нас и не слышит. Ее нет в комнате вместе с нами. Я не знаю, где она. Дженна ничего не говорит, пока мы с Миллисент пытаемся внушить ей то, что уже повторяли неделями: ты в безопасности.

Мне кажется, она нам не верит. Я даже не убежден, что сам верю нашим словам. Все, что Дженна считала правдой, оказалось неправдой. Оуэн никогда сюда не возвращался. Это был кто-то другой. А кто – никто понятия не имеет.

Я не могу винить дочь за молчание. Мне тоже хочется помолчать.

Пока мы ее уговариваем, Рори вскакивает и устремляется к лестнице. Уже набивая в телефоне какую-то эсэмэску. Дженна продолжает глядеть сквозь нас.

– Малышка? – дотрагиваюсь я до руки дочери. – Ты в порядке?

Дженна поворачивается ко мне, ее взгляд фокусируется:

– Это все была ложь. Убийца, возможно, никуда не уехал.

– Мы еще этого не знаем, – говорит Миллисент.

– Но такое ведь может быть.

Я киваю:

– Может быть.

Проходит минута, другая.

– Ладно, – произносит, наконец, Дженна, выдергивая руку из-под моей ладони. И поднимается: – Я пойду наверх.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Мы с Миллисент провожаем дочь глазами.

Остаток вечера я провожу в Интернете, подыскивая для нашей семьи новое место жительства. Я просматриваю сайты о погоде, школах, стоимости жизни и, конечно же, новости. Так необычно – не знать, что будет дальше. С тех пор, как я написал Джошу первое письмо, большинство новостей меня не удивляли. Я уже знал содержание писем и мог догадаться, как их истолкуют. Даже сообщение о теле Наоми не стало для меня неожиданностью. Я не был в курсе деталей, но знал, что его найдут.

Единственное, что меня тогда удивило – это порезы бумагой.

Теперь иначе. Ничего знакомого. Ничего ожидаемого. И мне это не нравится.

Я смотрю новости по телевизору, как будто я в эту историю не вовлечен. Как будто я – просто зритель. И, поскольку я не в силах изменить ее ход, я только надеюсь. Каждый раз, когда я включаю новости, я надеюсь, что сестра Оуэна окажется лгуньей. Но в один из вечеров я стою на заднем крыльце, смотрю по мобильнику одиннадцатичасовой выпуск новостей и… Увы, Джош говорит иное.

Он вещает из студии – в пиджаке и галстуке. И его лицо выглядит так, словно он побрился за несколько минут до эфира. С самым что ни на есть серьезным видом Джош сообщает зрителям, что Дженнифер Рили возвращается в страну. Она хочет обелить имя брата.

У меня снова возникает желание отшвырнуть телефон. Но его перебивает скрип сбоку дома. Встав с крыльца, я всматриваюсь в темноту.

Рори.

Он все же продолжил убегать из дома после того, как я его застукал.

Или точнее: он смог и дальше ускользать из дома после того, как я его за этим застал. Интересно, сколько раз я его пропустил?

Сын замечает меня, едва его ноги касаются земли. Рори только выбирался из дома, а не возвращался обратно.