Меган Миранда - Опасная ложь [litres]

И все? Но это же совсем не громко. Такой звук мог разбудить и предупредить только тех, кто находится в доме. Будильник на моем телефоне и то был пронзительнее. Всего лишь предупреждение – призыв к действию. Но только для нас. Как же тогда сигнализация нас защищала, если она даже не могла позвать на помощь? Райан вжался в дверь, закрыл ее и запер на замок, как будто уже сто раз это делал.

– Выключи, – попросил он.

– Зачем? – спросила я.

Сигнализация продолжала гудеть, и нам приходилось кричать.

– По-моему, никто ничего не слышит, – сказал Райан.

Но если я ее выключу, получится, мы вообще ничего не сделали.

– Если кто-то будет проезжать мимо, то услышит. Или пройдет рядом. Не знаю, это хотя бы что-то.

Он покачал головой:

– Она мешает мне думать.

– У тебя на машине стоит сигнализация? Где твои ключи? У тебя есть тревожная кнопка?

– На моей машине иногда даже дверей нет – там точно нет сигнализации. – Он хлопнул ладонью по двери. – Чего им надо?

Райан был прав: из-за визга сигнализации голова не работала. Невозможно сосредоточиться. Бесполезно. Все в этом доме бесполезно. Дом не мог нас спасти. Теперь только мы сами могли себя спасти. Трясущимися пальцами я ввела код сигнализации. Наступила тишина… и что-то еще. Звук металла по металлу – он доносился с заднего двора.

Я думала, что грабители забрались в дом через мое окно, но для этого им надо было сначала пробраться через ворота. Отключить сигнализацию. Нет, сигнализация все время работала. Может быть, они были одеты как курьеры, мама открыла им ворота, они залезли в окно, под страхом смерти заставили ее отключить сигнализацию, потому что думали, что система может вызвать полицию. Или… Возможно, она сама их впустила. Но нет. Она бы не стала. Ни за что.

Помню день, когда за мной приехали из опеки. Казалось, еще до того, как они позвонили, она поняла, зачем они пришли, – совсем не так, как приходили в первый раз. Она попросила их предъявить документы и позвонила в участок проверить, действительно ли этих сотрудников послали к нам. Но даже после этого она долго не решалась им открыть. Помню, как она развернулась, задернула шторы и, стоя спиной к двери, сделала глубокий вдох. Схватила меня за руку и потащила по коридору, пока я не вскрикнула: «Мам?» – потому что мне было больно. Она остановилась. Отпустила мою руку. Оперлась о стену рукой. А затем, избегая моего взгляда, сказала: «Келси, иди открой этим милым людям». Даже тогда она не могла сделать это сама. Все ее тело кричало: «Нет!»

Я отбросила эту мысль. Какая теперь разница. Райан гремел шкафами на темной кухне. Прямо сейчас в дом пытались пробраться какие-то люди, мы внутри, и нам нужна помощь. А в доме нет никаких способов вызвать помощь. Мама мне лгала. Мы ни к чему не были готовы. Мы были не готовы к такому. Дом ужасов, как называли его Коул и Эмма. Сталь, шпили, провода и решетки. И зачем? Зачем это все? Мы как будто жили на острове. Отрезанном от всего остального мира.

Я подошла к окну, выходящему на задний двор, отодвинула занавеску и уставилась в темноту. Темнота в ответ уставилась на меня.

Райан открывал и закрывал дверцы кухонных шкафов, роясь в них с фонариком в зубах, вытаскивая все, что могло пригодиться. Ножи, огнетушитель, аэрозольный баллончик, в котором, кажется, было всего лишь оливковое масло.

Он остановился и, вытащив изо рта фонарик, посмотрел на меня.

– Есть ли отсюда любой другой выход, кроме как через ворота? Подумай, Келси.

– Нет.

Думай, Келси. Нам нужен свет. Звонить некому, бежать некуда, но вот свет будет видно издалека…

– Есть идея, – сказала я.

Он положил руки на столешницу, и даже в темноте было видно, что он так сильно оперся о мрамор, что у него побелели костяшки.

– Я весь внимание, – сказал он.

– Я могу сделать дымовую шашку. Цветную. Яркую. Ее будет видно над деревьями. И кто-нибудь за нами придет.

– Ты умеешь делать дымовые шашки? – Он чуть не улыбнулся, но тут же вспомнил, где мы и зачем нам дымовая шашка.

Я кивнула:

– Да, но, честно говоря, это не так уж и сложно. Меня мама научила пару лет назад на уроке естествознания. Я раньше была на домашнем обучении.

– А я думал, ты в прошлом году сюда переехала.

Я покачала головой:

– Нет, я всегда здесь жила. Просто меня никто не видел. Я жила взаперти, хотя сама этого не понимала. Я могла исчезнуть, и никто бы не заметил.

Вздрогнув, я полезла в шкаф за содой и сахаром.

– Все остальное внизу, – сказала я.

Я уже выходила, когда Райан вдруг остановил меня, как мама чуть раньше, в этой же комнате:

– Келси, притормози на секунду.

Но я не могла остановиться. Если я сделаю это, меня накроет страх, я начну задыхаться, как будто мы падаем, и конец может быть только один.

– Что? – спросила я, отрывая бумажные полотенца. Они мне тоже понадобятся.

Райан взял меня за плечи:

– А что им нужно?

– Не знаю, – ответила я.

Он хотел что-то сказать, но передумал, все еще глядя мне прямо в глаза.

– Райан, я правда не знаю, – вздохнула я.

Я считала, что мой дом построен на паранойе. Думала, это все из-за того, что произошло, а не из-за того, что может произойти.

– Чего они хотят? – спросил он. – Может, им нужно что-то в доме?

Я отрицательно замотала головой, слишком быстро. А Райан уставился на меня так, будто хотел что-то сказать, но не решался.

– Что? – спросила я.

Он сглотнул:

– Почему вы так живете?

Придется ему рассказать. Придется объяснить: на это есть причина. И теперь эта причина нас нашла.

– Из-за мамы, – выпалила я, хотя знала, что он не об этом спрашивал.

Потом тяжело вздохнула и стала рассказывать, ведь он на самом деле спросил именно об этом.

– Много лет назад маму похитили. Украли. Когда она была в моем возрасте. Ее выкрали из дома, и она ничего про это не помнит. – Я опять затрясла головой, пытаясь не думать о параллелях. Мужчины в доме. Опять. – Через год она сбежала, а потом родила меня, сменила фамилию и переехала сюда. С тех пор нас никто не трогал.

Он посмотрел на меня, словно пытался решить уравнение. «Не спрашивай, – подумала я. – Не надо».

– А где твой отец? – поинтересовался он.

Отец. Как человек, который поправлял ему галстук на церемонии. Отец, который защищает тебя и учит кататься на велосипеде.

– У меня нет отца, – ответила я.

И затем, по тому, как дрогнуло его лицо, догадалась, что он все понял. По тому, как он инстинктивно закрыл глаза, будто в моем лице увидел больше, чем хотел, – так иногда делала мама. Он открыл рот, и я подумала: «Не говори этого. Не надо».

– Мне очень жаль, – произнес Райан, но я уже отвернулась, безразлично пожав плечами.

Я ничего об этом не знала. И без этого кошмара в маминой жизни меня бы не было. Иногда я думала, что это из-за меня она не могла до конца его пережить, освободиться от страха. Я всегда напоминала ей о том, что произошло. Смотри. Смотри. Она мне не нравилась. Но я могла быть как она. Мне нужно было стать как она. Иначе кем бы я стала, если бы пошла по другим стопам? Поддалась своей второй половине, которая могла ее уничтожить? Или постоянно всего бояться, или стать чудовищем. Такие варианты.