Симона Сент-Джеймс - Сломанные девочки [litres]

Фиона замедлила шаг в замешательстве. За последние 20 лет она часто слышала эту песню и научилась при ее звуках больше не думать о Деб. Теперь эта музыка ассоциировалась у нее с разноцветными огнями сцены, розовыми костюмами и юными девичьими лицами, а вовсе не с сестрой, танцующей в пижаме на своей кровати. Но почему эта песня играла ранним ноябрьским утром на стылом поле у Айдлуайлд-холла?

Небо как будто стало ниже, за облаками взошло солнце, и утренний свет приобрел странный белесый оттенок, на фоне которого деревья стали еще темнее, а на земле стала четко видна каждая травинка. Фиона сделала еще один шаг, и носок ее ботинка во что-то уткнулся. Посмотрев вниз, она увидела венок из пластмассовых цветов.

Ветер трепал юбку странной девушки, и хлопанье ткани перекрывало голос Глории Гейнор. «Все ясно, – поняла Фиона. – Это просто сон».

Вся трава между ней и девушкой была усыпана цветами, венками, открытками и мягкими игрушками – знаками скорби, которые оставили на этом месте люди. Такие предметы она видела здесь после того, как полиция нашла тело Деб. Фиона вдруг поняла, что девушка стоит на том самом месте, где когда-то лежала Деб и смотрела в небо невидящим взглядом.

Она снова опустила глаза. На одной из открыток было от руки написано: «АНГЕЛ». Надпись намокла и расплылась. Фиона задела ногой дешевый пластиковый букет из ярких желтых нарциссов и розовых роз. Рядом с ним валялась смятая сигаретная пачка, целлофан поблескивал на свету. Точно этот же мусор она видела здесь в 17 лет.

«Это просто сон. Кошмар. Я все еще сплю. Я еще не проснулась».

Она снова подняла глаза на девушку. Та не сдвинулась с места. Теперь Фиона могла видела, какие у нее узкие плечи под толстой тканью платья. Ветер поднял край ткани, завернул ее вокруг головы девушки, и Фиона поняла, что на ней вуаль. Под кружевом мелькнул отблеск золотистых волос, аккуратно завязанных в узел на затылке.

Девушка казалась какой-то потусторонней, но раз это был всего лишь сон, Фиона решила не бояться.

– Кто вы? – спросила она, удивляясь про себя, насколько же реальной та выглядит. Фиона даже видела, как она дышит. – Что вы здесь делаете?

Молчание. Возможно, девушка даже не понимала, что рядом с ней кто-то есть. Фиона подняла руку, чтобы прикоснуться к ней, – в конце концов, что с ней может случиться во сне? – как вдруг ветер донес до нее мужской голос. Он звал ее по имени.

Она повернулась. По полю к ней быстро шел мужчина, одетый в черное. Энтони Иден.

– Фиона! – закричал он еще раз.

Интересно, он тоже видел девушку? Фиона обернулась к ней и застыла. Девушки на поле больше не было. Венки и открытки под ее ногами тоже исчезли. Музыка смолкла.

– Нарушаете границы частной собственности? – спросил он, подходя ближе. Он запыхался, а его тонкие волосы развевались на холодном ветру. – Это не лучшая идея. Охрана только что заступила на смену. Если бы они вас увидели, то вызвали бы полицию.

– Я… – Фиона не могла говорить. Она все еще не отошла от увиденного, чем бы это ни было. «Я что, схожу с ума?» – Я просто…

– Ради бога, давайте уйдем отсюда. – Он взял ее за локоть и осторожно потянул за собой в сторону главного корпуса. – Хорошо, что я приехал проверить, как идут дела у рабочих, и увидел вашу машину, иначе вам бы несдобровать. Понятия не имею, зачем вам понадобилось приезжать. Я сам просто ненавижу это место.

– Энтони, – выдавила из себя Фиона, когда они добрались до кромки поля. – Мне кажется, я видела…

Он притянул ее к себе так сильно, что она чуть не потеряла равновесие, и их плечи соприкоснулись.

– Тссс, – прошипел он тихим голосом. – Ничего не говорите. Она может нас подслушивать.

Эти слова были настолько неожиданными, что Фионе потребовалось несколько секунд, чтобы их осознать. К этому моменту Энтони уже отпустил ее руку и снова шел вперед обычным шагом, не глядя в ее сторону.

Фиона словно оцепенела. Она проследила взгляд Энтони до мертвых, пустых окон Айдлуайлд-холла. Дом смотрел на них и смеялся, показывая обломанные зубы. При виде этого ее страх на секунду сменился сопротивлением. «Я тебя вижу, – сказала она Айдлуайлду про себя. – И ты мне не нравишься».

«Взаимно», – продолжал ухмыляться Айдлуайлд.

Когда они добрались до раскисшей дороги, Энтони сказал:

– Я попрошу охрану открыть ворота и выпустить вас. Пожалуйста, позвоните мне, если вы еще раз захотите осмотреть территорию, иначе вас вывезут отсюда в полицейской машине.

Он помахал человеку в форме, выходящему из автомобиля с логотипом частной охранной фирмы на двери. Тот кивнул, нажал невидимую кнопку на приборной панели, и ворота начали открываться, как бы приглашая ее на выход.

Фионе очень хотелось броситься бежать по ухабистой дороге, чтобы как можно скорее оказаться подальше от этого места и больше никогда сюда не возвращаться.

Вместо этого она повернулась к Энтони и сказала тихим ясным голосом:

– Кто она такая?

Энтони покачал головой:

– Боюсь, моя мать знает об этом больше моего. Вам придется спросить ее.

– Вот только она не станет давать мне интервью, – раздраженно парировала Фиона.

– Вам не стоило игнорировать мои звонки. Именно это я и хотел вам сказать. Мать изменила решение. Она хочет с вами встретиться. – Он взглянул на часы. – Сейчас она, должно быть, уже проснулась и пьет свой утренний чай. Я позвоню и скажу, что вы заедете, хорошо?

Фиона была напугана, плохо одета, промокла и беспокоилась о своем психическом здоровье, но сейчас все это было неважно. У нее наконец-то появился шанс поговорить с Маргарет Иден.

– Да, благодарю вас, – вежливо ответила она. – Я сейчас же еду к ней.

Энтони продиктовал адрес.

– Не стоит упоминать при ней об этом инциденте, – сказал он напоследок, махнув рукой в сторону поля, – а то нам обоим не избежать неприятностей.

– Она разозлится?

К удивлению Фионы, Энтони рассмеялся коротким, но искренним смешком.

– Я всю жизнь знаю свою мать, но так и не научился предсказывать ее реакцию.

Эти слова прозвучали как предостережение, но Фиона уже не тревожилась на этот счет. Она повернулась и зашагала прочь по грязной дороге, готовая к разговору с Маргарет Иден.

Бэрроне, Вермонт

Октябрь 1950 г.

В последнее воскресенье каждого месяца в Айдлуайлде устраивали семейный день, когда к девочкам могли приезжать родственники. Встречи проходили в столовой, где каждая ученица сидела за отдельным столом со своими гостями. В школе училось больше сотни девочек, но посетители на семейный день приезжали едва ли к шести-семи из них. Родственники остальных учениц либо не знали о семейных днях, либо игнорировали их.