Дж Делейни - Верь мне [litres]

Тихо, чтобы не разбудить его, я вытаскиваю себя из-под одеяла и иду на кухню за соком. Горло все еще болит, и мы на время прекращаем репетиции – на сегодня-завтра. Я не могу рисковать и потерять голос.

Я пью и смотрю на город. Мне нравится, как большие окна делают эти апартаменты похожими на сцену. Словно мы на шоу. В кукольном доме, в который любой может заглянуть, хотя на самом деле этот район ночью так тих и улица внизу почти пустынна.

Я думаю о Стелле.

Однажды на занятии Пол заставил нас принимать участие в игре, в которой трем людям дают либо красную шляпу, либо черную. Они не могут видеть собственную шляпу, только чужие, но первый человек, который сможет сказать, какой цвет на нем надет, выигрывает. Упражнение необходимо для того, чтобы увидеть сцену глазами других людей.

Вот это я сейчас и пытаюсь сделать.

Когда я сделала притворное признание, Патрик выглядел испуганным, а потом растерялся и разозлился. Ни на секунду он не был убежден в моих словах.

Потому что любит меня и доверяет?

Потому что я не такая хорошая актриса, как считаю?

Или потому что он знает, что я не могла сделать то, о чем говорила?

А может, он сам был там, когда Стелла умерла?

Полицейская машина мчится по пустой улице, мигая огнями. Ее сирена заботливо выключена, чтобы не разбудить спящих жителей города. Возможно, машина на пути к очередному трупу. Еще несколько жизней разорваны в клочья.

Неожиданно я слышу голос доктора Бэннера.

Доктор Бэннер

Неудивительно, что у вас все эти мелодраматические заблуждения, Клэр. Это и есть симптом психического расстройства. Завтра вы будете убеждены в прямо противоположном.

Думаю, я должна знать. Я должна знать, кто на самом деле ее убил. Не потому, что, узнав, что Патрик – убийца, я перестану его любить. Если он действительно убийца, то я не хочу, чтобы он скрывал это от меня.

Это и есть мой мрачный секрет: моя любовь к Патрику настолько всепоглощающая, что даже если бы я знала наверняка, что он убил Стеллу, это не изменило бы моих чувств к нему. Но я не смогла бы вынести сам факт, что он сделал нечто значимое и не поделился со мной.

Как и Аполлония, я должна смотреть в темноту. Идти туда.

Я не могу, разумеется, пойти в полицию, но есть кое-что, мною еще не опробованное.

>>Виктор?

>>Клэр, я надеялся, что однажды ты вернешься в «Некрополь».

>>Виктор, сделай мне одолжение.

>>Все что угодно, мой ангел.

>>Тебе это не слишком понравится.

>>Попробуй. У меня удивительно широкий кругозор для извращенца.

>>Я хочу встретиться с тобой. Правильно, я имею в виду именно этот вариант. В реальной жизни.

Долгая пауза. Я почти слышу жужжание телефонных проводов, помехи, свист и щелчки далеких разговоров, когда наше молчание отражается от спутников, от компьютера к компьютеру. Бесконечные оптоволоконные кабели.

>>Клэр, а это свидание?

Я думаю о том, сколько мужчин я завлекла, для скольких притворялась, становилась иллюзией, плодом их мечтаний.

>>Нет. Извини. Просто дружеская встреча. Хотя, поверь мне, она крайне важна. Только тебе, я думаю, могу доверять.

>>Где ты находишься?

>>В Нью-Йорке. А ты?

>>Достаточно близко.

>>В каком месте ты был бы не против увидеться со мной?

>>В Ист-Виллидж, на Сент-Маркс-Плейс есть киберкафе. Можем встретиться там в полдень.

>>Как я узнаю тебя?

>>Зайди на сайт. Тогда я тебе скажу.

>>Спасибо, Виктор. Я бы не спрашивала, если бы это не было столь важно.

Я прихожу в кафе на пятнадцать минут раньше и выбираю компьютер в углу. Рядом со мной японский студент общается в киберчате со своей девушкой по серьезному поводу. Неподалеку грузная бизнесвумен печатает отчет, энергично барабаня двумя пальцами по клавиатуре. Подросток играет в компьютерную игру. Хихикающая итальянская пара загружает фотографии с медового месяца.

Есть еще парень средних лет в плаще, вертящий в руках пустую чашку из «Старбакса».

Я вхожу на Некрополь:

>>Ты здесь, Виктор?

>>Да, здесь, Клэр.

>>Здесь на сайте? Или здесь в кафе?

>>И то, и другое.

>>Скажи мне, как ты выглядишь.

>>Мне двадцать пять. Темные волосы. На мне кашемировая двойка, которая раньше принадлежала кому-то другому. Я сижу за компьютером в углу.

>>Ты не упомянула, что красива.

Я поднимаю глаза. Та самая бизнесвумен печально улыбается мне.

– Но ты реально можешь причинить кому-либо боль? Я имею в виду, серьезно навредить?

Виктор, которого на самом деле зовут Корин, качает головой.

– В своих фантазиях я мечтаю о сексуальном доминировании. Но я также мечтаю о мире во всем мире, жить с супермоделью и быть профессиональным музыкантом. Я признаю свои обязательства перед обществом, Клэр, и это означает, что, как и все остальные, я должна управлять своими желаниями. – Она пожимает плечами. – Хороших подчиненных трудно найти, особенно если ты толстая старая лесбиянка. Но моим друзьям-натуралам, похоже, ненамного легче.

– О’кей. Я понимаю.

– Расскажи мне, в чем дело, – предлагает Корин.

Я разъясняю мою теорию о полицейском заговоре – что это могло быть как-то связано с Некрополем. Я должна перестать выражаться как сумасшедшая.

– Полицейский психолог предложила мне пойти на этот сайт в первую очередь, – заканчиваю я. – Если бы не она, мне бы и в голову не пришло вести свой характер в этом направлении. И потом, конечно, Патрик, казалось, тоже был замешан во всех этих странных вещах, хотя на самом деле не был.

– Говоря как человек, который сам занимается этими странными вещами, я бы сказала, что это очень великодушно с его стороны.

– Прости – я не это имела в виду…

Она с улыбкой отмахивается от моих извинений.

– Итак, почему Некрополь? – говорю я. – Почему психолог так заинтересован в совершенно легальном БДСМ-сайте?

Корин колеблется.

– В Некрополе может быть больше, чем кажется на первый взгляд. По крайней мере, так говорят некоторые пользователи. Они имеют в виду часть, размещенную в Темной сети – часть, к которой даже участники не могут получить доступ, если их не пригласили. Вот где происходят по-настоящему жесткие вещи.

– Что значит жесткие ?

– Торговля, изображения и видео, я так понимаю.

– Незаконные изображения?

Корин кивает.

– Из того, что я слышала. Я никогда не спрашивала подробностей. Это не мое.

Я не удивлена, обнаружив, что сайт, на который меня толкнула Кэтрин Лэтэм, был частью чего-то незаконного. Но как в это вписывается Патрик?

«Пусть шкап большой хранит романсы, груды смет, записки и стихи, судебные тетради, в любовных письмецах волос тяжелых пряди, все ж менее в нем тайн, чем мозг скрывает», – сказал мне Патрик, когда мы впервые встретились. Его голос был хриплым и убежденным. Это была подсказка? На этот секрет он пытается намекнуть, чтобы, используя слова Бодлера как ширму, замаскировать глубинную суть?