Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

В дальнем углу одного из кабинетов «Тюильри», почти невидимые на роскошной алой скамье у стены, исполнительный заместитель директора Лонгстрит и специальный агент Пендергаст только что закончили поглощать закуски – Escargots à la Bourguignonne [24]для Лонгстрита и террин из сморчков и фуа-гра для Пендергаста. Сомелье вернулся со второй бутылкой «Мутон Ротшильд» урожая 1996 года за шестьсот долларов (Лонгстрит попробовал первую и отослал, сказав, что вино отдает пробкой), и, когда открыл ее, Лонгстрит скосил глаза на Пендергаста. Он всегда считал себя гурманом и посетил столько лучших парижских ресторанов, сколько ему позволяли время и средства. Здесь он чувствовал себя в такой же мере дома, как на собственной кухне. Он видел, что Пендергаст чувствует себя не менее свободно, просматривая меню и задавая зондирующие вопросы официанту. Оба разделяли любовь к французской кухне и вину, но Лонгстрит вынужден был признать, что за пределами гастрономических пристрастий и невзирая на то, что они провели вместе немало времени в период службы в силах специального назначения, этот человек оставался и навсегда останется для него загадкой.

Лонгстрит принял от сомелье дегустационную порцию довольно молодого вина первого урожая, покрутил ее в бокале, проверил цвет и вязкость, наконец пригубил, втягивая вино вместе с воздухом на язык. Потом сделал второй, более важный глоток. Наконец поставил бокал и кивнул сомелье, который отправился переливать вино в графин. После того как вернулся сомелье, чтобы наполнить их бокалы, вперед вышел официант. Лонгстрит заказал телячий мозг, обжаренный в соусе из кальвадоса. Пендергаст же заказал Pigeon et Légumes Grillés Rabasse au Provençal [25] Голубь с овощами-гриль по-провансальски (фр.) . . Официант поблагодарил их и исчез в тускло освещенном уютном пространстве позади стола.

Лонгстрит одобрительно кивнул:

– Отличный выбор.

– Никогда не отказываю себе в трюфелях. Дорогая привычка, но мне никак от нее не избавиться.

Лонгстрит сделал большой, более созерцательный глоток бордо:

– Эти убийства вызывают страшную паранойю во всех слоях общества. У богатых – потому что они считают себя преследуемыми, а у остальных – потому что они получают компенсаторное удовольствие, видя, как сверхбогатые получают по заслугам.

– И в самом деле.

– Не хотел бы я оказаться на месте вашего приятеля д’Агосты. Нью-йоркской полиции достается на орехи. И мы тоже не избежали критики.

– Вы имеете в виду психологический портрет преступника?

– Да. А точнее, отсутствие такового.

По просьбе полиции Лонгстрит представил дело Головореза в отдел поведенческого анализа ФБР в Куантико и попросил их составить психологический портрет. Серийные убийцы, при всех их странностях, подразделяются на типы, и ОПА создал базу данных по всем известным в мире типам убийц. Когда на сцене появлялся новый убийца, ОПА мог соотнести его с одним из существующих шаблонов, чтобы создать психологический портрет преступника – его мотивации, методы, стереотипы, рабочие привычки. И даже такие вещи, как социально-экономический фон и есть у него машина или нет. Но они не смогли создать психологический портрет Головореза: убийца не подходил ни под один из известных ранее шаблонов. Вместо портрета Лонгстрит получил пространный защитительный доклад, который сводился к одному факту: для этого убийцы в базах данных Куантико не нашлось аналогов.

Лонгстрит вздохнул.

– Вы специалист по серийным убийцам, – заговорил он. – Что вы скажете об этом? Так ли уж он уникален, как хочет представить ОПА?

Пендергаст склонил голову набок:

– Я все еще пытаюсь понять. Откровенно говоря, я не уверен, что мы вообще имеем дело с серийным убийцей.

– Как это возможно? Он убил четырнадцать человек! Или тринадцать, если не считать первую.

Пендергаст покачал головой:

– В основе действия всех серийных убийц лежит патологическая или психотическая мотивация. Но в данном случае мотивация… относительно нормальная.

– Нормальная? Убить и обезглавить полдюжины людей? Вы в своем уме?

Лонгстрит чуть не рассмеялся. Это был классический Пендергаст, всегда готовый удивлять, получающий удовольствие оттого, что своими скандальными заявлениями приводит в замешательство всех присутствующих.

– Возьмите Адейеми. Я совершенно уверен, что у нее в шкафу нет скелетов, нет какой-нибудь отвратительной истории. К тому же она была не слишком богатой.

– Тогда нынешняя версия мотивации Головореза ничего не стоит.

– А может быть… – Пендергаст замолчал, потому что официанты принесли еду.

– Что «может быть»? – спросил Лонгстрит, насаживая на вилку кусочек телячьего мозга.

Пендергаст махнул рукой:

– Разные версии приходят на ум. Может быть, настоящей целью была Адейеми или кто-то из других жертв, а остальные убийства – только для отвода глаз.

Лонгстрит попробовал свое блюдо. Бледно-розовые телячьи мозги оказались пережарены. Швырнув приборы на тарелку, он подозвал официанта и отправил блюдо назад, потребовав заменить. Затем снова обратился к Пендергасту:

– Вы действительно считаете это вероятным?

– Не вероятным. Напротив, едва ли возможным. – Пендергаст немного помолчал, прежде чем продолжить. – Я никогда не встречал дела, которое бы так сопротивлялось анализу. Очевидно только, что головы отсутствуют и что первые жертвы хорошо охранялись. Кроме этого, мы пока не видим между ними ничего общего. Но этого недостаточно, чтобы делать выводы. Это оставляет широкий выбор возможных мотиваций.

– И что теперь?

Лонгстрит ни за что не признался бы, но он получал удовольствие, наблюдая за ходом мыслей Пендергаста.

– Мы должны вернуться к началу, к первому убийству, и двигаться оттуда дальше. В нем ключ ко всему случившемуся впоследствии, по той самой причине, что оно занимает дебютную позицию. Кроме того, это самое странное из убийств, и мы должны понять его аномалии, прежде чем сумеем выявить шаблон в последующих событиях. Почему, например, кто-то отрезал девушке голову двадцать четыре часа спустя после убийства? Похоже, никого это не волнует, кроме меня.

– Вы и в самом деле считаете это важным?

– Я думаю, это чрезвычайно важно. Собственно говоря, сегодня утром я заглядывал к Антону Озмиану – надеялся получить больше информации. К сожалению, мой обычный набор уловок не позволил мне пройти через его свиту холуев, юристов, прихвостней, телохранителей, лакеев и прочих атрибутов. И мне пришлось удалиться в некотором смущении.

Лонгстрит подавил улыбку. Он бы с удовольствием посмотрел, как Пендергаст получает решительный отказ, – это случалось так редко.

– Почему мне кажется, что за этими словами последует просьба?