Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

– Прекрасно. А вы догадались, почему я убивал именно этих людей?

– Может, сами скажете мне? – спросил Пендергаст.

– Я предпочту услышать это от вас.

– Хобби, которое вы предположительно оставили много лет назад, – охота на крупную дичь. Вы жаждали сильных ощущений – «самая опасная игра» [28], так сказать.

Озмиан широко улыбнулся:

– Я впечатлен.

– Одно вызывает у меня недоумение: почему ваша дочь стала первой жертвой. Впрочем, полагаю, это как-то связано с недавними трудностями, возникшими в вашей компании.

– Что ж, тут я вам помогу, так как уже поздно и игра скоро начнется. Как вы уже догадались, именно моя дочь, моя любимая, преданная дочь слила в Интернет наш код, и это чуть не погубило мою компанию.

– Насколько я понимаю, ваши отношения вовсе не были такими безмятежными, как вы изображали.

Озмиан немного помолчал, прежде чем ответить:

– Когда Грейс была маленькой, у нас были довольно близкие отношения. Пожалуй даже, мы были задушевными приятелями. Она восхищалась мною, а я в ней одной находил безоговорочную любовь. Но с началом пубертатного периода она начала ходить налево там, где нужно было идти направо. Она обладала блестящим умом, когда хотела им пользоваться, уже не говоря о том, что с самых ранних лет она великолепно разбиралась в компьютерах. Я всегда надеялся, что Грейс станет моим партнером, а со временем и заменит меня. Можете себе представить, каким ударом стало для меня ее предательство.

– И почему же она вас предала?

– Из желания идти налево, а не направо. Вы знаете, как это бывает, агент Пендергаст: дела в семье пошли наперекосяк из-за избытка денег, избытка бывших жен, избытка проблем. – Он глумливо усмехнулся. – Нет, приличия мы соблюдали, ведь куда ни сунешься – всюду наблюдение, папарацци; верно я говорю? И мы оба были в этом заинтересованы. Но случилось так, что моя дочь подсела на наркотики, стала саморазрушительной, злобной маленькой шлюшкой, которая ненавидела во мне все, кроме моих денег. А когда я перестал давать ей деньги, она использовала свои немалые навыки, чтобы проникнуть в мой компьютер, и сделала то, что могло принести мне самую сильную боль. Она попыталась уничтожить компанию, которую я создал для нее.

– И вы убили ее в приступе ярости.

– Да. Мне говорят, что у меня трудности с «управлением гневом» [29] «Управление гневом» – кинокомедия режиссера Питера Сигала (2003). В главных ролях Адам Сэндлер и Джек Николсон. . – Озмиан показал пальцами кавычки. – Но дело в том, что я никогда не сожалею о моих вспышках. Они весьма полезны в бизнесе.

– А когда вы остыли… я полагаю, вы задумались. О голове.

– Я вижу, вы нашли последнюю часть пазла. Тело Грейс лежало в том гараже. А я сидел в моей вычищенной квартире, попивал коньяк и думал. Если откровенно, я был потрясен тем, что сделал. Меня одолела ярость, но, когда вспышка прошла, я погрузился в депрессию. Дело было не только в Грейс – во всей моей жизни. Здесь я достиг всего, о чем когда-то мечтал. Заработал состояние. Унизил врагов. И все же я чувствовал, что не добился того, чего хотел. Мои мысли обратились к охоте на крупную дичь. Понимаете, я оставил это занятие, после того как пополнил свои трофеи черным носорогом, самцом слона и несколькими другими видами, чье существование под угрозой, хотя я, естественно, хранил это в строжайшей тайне. Но теперь, в моем нервозном состоянии, мне пришло в голову, что я поспешил распрощаться с охотой на крупную дичь. Понимаете, я ведь никогда не охотился на самую крупную дичь. На человека. И я не говорю о людях среднего уровня, заурядных кретинах. Нет, я решил, что моей «крупной дичью» станут влиятельные, богатые люди, имеющие врагов, люди, которые окружили себя несколькими барьерами охраны; умные люди, осторожные люди, которых почти невозможно сокрушить. Только не считайте меня сексистом – женщины тоже входят в их число. Я спрашиваю у вас, как у коллеги, который тоже охотится на крупную дичь: разве можно найти дичь лучше, чем Homo sapiens?

– И вы решили сделать свою дочь первым трофеем. Большая честь для нее, в самом деле. Поэтому вы отправились к ее телу и отрезали голову.

Озмиан снова кивнул:

– Вы удивляете меня своими способностями.

– Ваш выбор объектов не имел никакой связи с их порочностью. Вот почему Адейеми не укладывалась в схему. Вас привлекало то, что она, как и другие, окружила себя непробиваемой охраной. Обзавестись таким трофеем было в высшей степени соблазнительно.

– А знаете, в чем ирония? Я хотел, чтобы она стала моим последним трофеем. Но тут вы и этот ваш Лонгстрит силой прорвались в мой кабинет. И решили, что переиграли меня. Ха-ха! Я с таким удовольствием рассказывал вам о Хайтауэре. Жаль, я не видел лица старины Хайтауэра, когда вы заявились к нему с визитом. Надеюсь, вы заставили его хорошенько попотеть! Все то время, пока вы забрасывали меня своими вопросами, у меня на уме было одно: как прекрасно будет смотреться ваша белая прекрасная голова, когда я повешу ее на мою стену трофеев.

Его смех эхом разнесся по убогому дому.

Приглушенное яростное рычание, похожее на рев раненого быка, вырвалось из груди д’Агосты. Озмиан проигнорировал его.

– После этого визита вы меня заинтриговали. И то, что я выяснил, только укрепило мое убеждение: моим главным трофеем должны стать вы, а не Адейеми. И еще я понял, каким образом лучше всего заманить вас. – Он кивком показал на тело Лонгстрита. – В своем кабинете я понял, что вас с ним связывает долгая история отношений. Узнать о вашем добром друге д’Агосте тоже не составило труда.

Он ухватил пальцами клок волос Лонгстрита и покрутил отрезанную голову.

– Я знал, что, если они оба будут в моих руках, у вас не останется иного выбора, кроме как приехать сюда и сыграть в мою игру.

Пендергаст ничего не сказал.

Озмиан подался вперед на своем стуле:

– И вы ведь знаете, в какую игру мы будем играть, да?

– Это слишком очевидно.

– Хорошо! – Озмиан помолчал. – Мы будем совершенно на равных. – Он поднял пистолет. – У нас будет одинаковое оружие – почтенный тысяча девятьсот одиннадцатый с дополнительным магазином. Вам может показаться, что вы будете иметь небольшое преимущество с вашим «лес-баером», но я владею этим оружием не хуже. Каждый из нас возьмет нож, часы, фонарь и свои мозги. Нашим местом охоты будет соседнее сооружение – здание девяносто три. Вы ведь видели по пути сюда эту заброшенную больницу?

– Видел.

– Я не даю себе никаких преимуществ. Это будет спортивная охота, в которой каждый из нас одновременно и охотник, и преследуемый. Не лиса и гончая, а два опытных охотника, выслеживающих каждый свою главную жертву. Победителем будет тот, кто упакует побежденного! – Он махнул взрывателем в сторону д’Агосты. – Лейтенант служит гарантом того, что вы будете подчиняться правилам охоты. Этот жилет смертника установлен на таймер, взрыв произойдет через два часа. Если вы убьете меня, то сможете вытащить таймер из моего кармана и выключить его. Но если вы будете мухлевать – просто сбежите или попытаетесь сообщить властям, – мне нужно будет только нажать на кнопочку, и – бабах, д’Агоста на небесах. Взрыватель гарантирует также, что охота закончится в течение двух часов: секунды тикают, их не замедлишь, от них не спрячешься, их не обманешь. Через несколько минут я верну вам ваш пистолет и второй магазин, сниму с вас наручники, дам вам маскировочную одежду… и начальную фору. Вы пойдете в здание девяносто три. Через десять минут я пойду за вами, и охота начнется.