Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

На этот раз он встрепенулся.

– Да, миссис Траск? – спросил он, поворачиваясь к ней.

– У дверей стоял мальчик. Он сказал, что никто не открывает дверь. Вы не слышали звонок?

– Нет.

– Он сказал, что ему заплатили, чтобы он доставил вам это письмо. – Она вошла в библиотеку, неся на серебряном подносе грязный, сложенный вдвое конверт. – Не могу понять, почему Проктор не ответил на звонок, – не сдержалась она, так как не вполне одобряла те вольности, которые Проктор иногда позволял себе по отношению к своему нанимателю.

Пендергаст посмотрел на письмо с непонятным для миссис Траск выражением:

– Я думаю, он не ответил на звонок, потому что тот не звонил. Мальчик вам солгал. Будьте добры, положите письмо на стол.

Она поставила поднос рядом с чайным набором:

– Что-нибудь еще?

– Пока нет, спасибо, миссис Траск.

Пендергаст дождался, когда она выйдет из библиотеки, когда ее шаги стихнут в коридоре, когда во всем доме воцарится тишина. Но и тогда он не шелохнулся и ничего не сделал – только разглядывал конверт, как мог бы разглядывать взрывное устройство. Он не знал, что в этом конверте, но предчувствие чего-то дурного было слишком сильным.

Наконец Пендергаст наклонился вперед, взял конверт за уголок и развернул его. На конверте стояло одно-единственное слово, напечатанное на пишущей машинке: АЛОИЗИЙ. Он долго смотрел на него, ощущая, как тревога усиливается. Потом он осторожно вскрыл конверт ножом с выкидным лезвием, который держал поблизости специально для вскрывания писем. Внутри конверта лежали сложенный вчетверо лист бумаги и маленькая флешка с USB-разъемом. Пендергаст вытряхнул лист на поднос и развернул его кончиком ножа.

Записка, напечатанная на пишущей машинке, была короткой.

Дорогой А. Пендергаст.

Пишет вам Головорез. Вот и подошел конец игре. На флешке вы увидите короткое видео с лейтенантом д’Агостой и исполнительным заместителем директора Лонгстритом в главных ролях. Они пленники. Если откровенно, то они наживка – чтобы вызвать вас ко мне на специальный вечер. Я нахожусь в здании 44 в заброшенном психиатрическом центре «Кингс-Парк». Приезжайте один. Не присылайте кавалерию. Не берите с собой Проктора или кого-либо еще. Не говорите об этом никому. Если вас не будет в 9:05 вечера, а это приблизительно через пятьдесят пять минут, если мое письмо было доставлено надлежащим образом, то вы больше не увидите любого из ваших друзей живым.

Хотя вы еще не знаете, кто я, вам определенно немало известно о моих талантах. Как человек разумный, вы оцените ситуацию, в которой теперь оказались, и поймете, что сделать вы можете только одно. Конечно, вы посмотрите видео, поразмыслите и оцените разные образы действий; но в конце концов вы поймете, что у вас нет иного выбора, кроме как приехать сюда сейчас и в одиночку. Так что не медлите. Часы тикают.

И еще одно требование: Возьмите с собой ваш «Лес-баер 1911» калибра.45 и дополнительный магазин на восемь патронов, полностью заряженные, и чтобы в патроннике был патрон, общее количество патронов – семнадцать. Это очень важно.

Искренне ваш,

Головорез

Пендергаст два раза перечитал письмо, вставил флешку в порт компьютера; на ней обнаружился единственный файл, и он щелкнул по нему.

На экране появилось видео: д’Агоста и Лонгстрит, связанные, с кляпами во рту и обездвиженные, у каждого свободна только одна рука. Они смотрели в камеру, обливаясь потом, и держали между собой в свободных руках утренний номер «Нью-Йорк таймс». Видео шло без звука. На заднем фоне виднелся интерьер складского помещения. Двое в кадре были избиты и окровавлены – д’Агоста в большей степени, чем Лонгстрит. Видео продолжалось всего десять секунд и проигрывалось снова и снова в бесконечной петле.

Пендергаст просмотрел видео еще несколько раз, снова прочел письмо, потом положил и то и другое в конверт и спрятал его в карман пиджака. Три минуты он сидел совершенно неподвижно, освещаемый подмигивающими язычками пламени в камине, и наконец поднялся.

Головорез прав: у него не было иного выбора, кроме как подчиниться указаниям.

Пендергаст имел лишь туманное представление о «Кингс-Парке» – гигантской заброшенной психиатрической больнице на Лонг-Айленде, неподалеку от города.

Быстрый интернет-поиск позволил узнать подробности: больница прекратила функционировать много лет назад, осталось множество полуразрушенных зданий, раскиданных на огромной территории за сеточной оградой; заведение приобрело скандальную известность благодаря электрошоковым методам лечения, применявшимся без всяких на то показаний к безнадежным больным до того, как появились эффективные лекарственные средства. Больница располагалась в округе Сассекс, между Ойстер-бей и Стоуни-брук.

Пендергаст распечатал карту психиатрического центра, сложил, спрятал в карман, вытащил из ящика дополнительный магазин с патронами калибра.45, проверил, полон ли он, сунул в другой карман, потом достал «лес-баер» проверил, полон ли его боекомплект пистолета. Он заслал в патронник один патрон, вытащил магазин, вставил еще один патрон в освободившееся место и убрал пистолет в карман.

Когда он надевал пальто в передней, к нему тихо, как кот, подошел Проктор:

– Я могу быть вам полезен, сэр?

Пендергаст посмотрел на него. Миссис Траск, вероятно, сказала ему про письмо. Он видел на лице Проктора рвение, необычное и одновременно вызывающее тревогу. Проктор определенно знал гораздо больше, чем говорил ему Пендергаст. Или догадывался.

– Нет, спасибо, Проктор.

– Вам не понадобится водитель?

– У меня возникло желание прокатиться вечерком в одиночестве.

Он протянул руку в ожидании ключей.

Несколько секунд Проктор стоял неподвижно, на его лице застыла бесстрастная маска. Пендергаст прекрасно понимал, что Проктор чувствует его ложь, но времени, чтобы сочинить что-нибудь более убедительное, у него не было.

Не говоря ни слова, Проктор вытащил из кармана ключи от «роллса» и отдал Пендергасту.

– Спасибо.

Пендергаст кивнул и, пройдя мимо Проктора, направился в гараж, на ходу застегивая пальто.

Через сорок восемь минут он свернул с шоссе 25А на Олд-Док-роуд, проходившую по территории психиатрического центра «Кингс-Парк». Было почти девять часов, холодная тьма уже опустилась на землю. Пендергаст вел свою большую машину по пустой дороге, по обеим сторонам которой виднелись темные очертания зданий, заколоченных и заброшенных.

Он сбавил скорость, развернулся в обратном направлении, переехал через тротуар, выключил фары и по мерзлой земле докатил до группки деревьев, за которыми и остановил машину так, чтобы ее не было видно с дороги. Потом он достал карту и сориентировался. По другую сторону дороги стояло несколько зданий, обозначенных на его карте как «Группа 4» или «Четверка»; здесь когда-то содержались душевнобольные преклонного возраста. Справа от Пендергаста, в двухстах ярдах за сеточным забором, окружающим территорию больницы, вырастало огромное десятиэтажное здание, обозначенное на карте как «Сооружение 93», вздымающее свои коньки и башни к ночному небу. Обширный фасад купался в призрачном лунном свете, а пустые черные окна смотрели на безжизненную территорию прежней больницы, словно какое-то многоглазое чудовище. Пендергаст созерцал здание, чувствуя шепоток, дрожь воспоминаний, которые хранил этот дом о пациентах, запертых внутри, тараторивших что-то невнятное, плачущих, шагнувших за грань отчаяния, о пациентах, на которых опробовались экспериментальные лекарства, лоботомия, электрошоковые процедуры, а может, и что-то похуже. Над зубчатыми стенами здания поднималась распухшая луна, прикрытая вуалью спешащих куда-то облаков.