Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

– Только без спешки. Не совершите ошибку, думая, что вам удастся выстрелить первым, потому что я прежде вышибу вам мозги.

Взяв пистолет двумя пальцами, Пендергаст засунул его за пояс.

Озмиан вытащил из кармана ключ и показал Пендергасту:

– Я использовал часть того времени, что вы провели на выступе, чтобы найти ключи от этих комнат в столе санитара.

Продолжая держать Пендергаста под прицелом, он отпер дверь и распахнул ее, потом выкинул ключ через окно в темную ночь.

– Ну вот, мы опять на равных. Ни у кого никаких преимуществ. А теперь – вперед. У вас десять минут.

Пендергаст молча вышел из комнаты. В дверях он повернулся и на мгновение встретился глазами с Озмианом. К удивлению Головореза, пораженческий вид его противника изменился; в его глазах появилось что-то еще хуже, какая-то разновидность экзистенциального отчаяния… или это у него воображение разыгралось?.. Через мгновение агент исчез.

Озмиан ждал, используя десятиминутный перерыв, чтобы сосредоточиться и прикинуть, куда может отправиться Пендергаст, какие шаги собирается предпринять. Он был уверен, что на сей раз его добыча не станет терять драгоценные десять минут форы, устраивая засаду в месте вероятного выхода охотника. Возможно, он устроит гонку по зданию, чтобы выйти на охотника с тыла? Или подготовит еще одну ловушку? Озмиан не знал, каким будет следующий шаг противника, – животные, ощущая приближение преследователя, начинают вести себя непредсказуемо. Не сомневался он в одном: Пендергаст попытается перевернуть игровую доску или изменить условия, и от этой мысли дрожь предвкушения прошла по его телу.

Пендергаст пробежал по коридору и спустился по лестнице, желая как можно больше увеличить расстояние между собой и Озмианом. Он бежал быстрее, чем мог идти по следу Озмиан, так что его главная задача заключалась в том, чтобы оставить длинный след и выиграть как можно больше времени. Из лестничного колодца он опять выбежал в темные коридоры, опять поднялся вверх по лестнице и снова спустился, вверх и вниз, с этажа на этаж, создавая для своего противника проблему в виде длинного хаотичного лабиринта следов.

На бегу он предпринимал невероятные усилия, чтобы подавить несвойственное ему чувство отчаяния. Хотя со вторым шансом предвидение его не обмануло, противник уже два раза сумел перехитрить его. И пусть даже его посетило психологическое прозрение, но как повернуть это к своей выгоде? Теперь он видел, в чем состояла главная его ошибка: он решил, будто сможет выиграть у Озмиана в игре по чужим правилам, что ему удастся обойти противника при помощи логики. Он играл в шахматы с гроссмейстером и, перейдя в миттельшпиль и понеся фатальные потери в фигурах, понял, что непременно проиграет.

Если только …

Если только полностью не изменить игру. Да, из шахматной превратить ее в игру в кости. В игру случая.

Пендергаст вспомнил, что, подбегая к зданию 93, заметил следы пожара: западное крыло дома частично выгорело и казалось неустойчивым. Вот эта обстановка и обеспечит ему необходимую непредсказуемость.

В результате своего хаотичного передвижения он оказался в большом открытом помещении и остановился, чтобы перевести дыхание и обдумать свой следующий шаг. Он находился где-то в задней части больницы, снова на первом этаже, и, оглядевшись, понял, что это что-то вроде мастерской, отданной под занятия декоративно-прикладным искусством. Длинные пластиковые столы были завалены незавершенными предметами, поеденными временем и крысами. Пендергаст быстро оглядел комнату в поисках чего-нибудь полезного. На маленьком ткацком станке лежал полуразложившийся кусок ткани; на пробковом щите висели прикнопленные детские акварели; на одном столе валялись высохшие комки модельной глины, принявшие какие-то карикатурные формы; на другом столе лежали навалом искривленные пластиковые спицы с незаконченными шарфами. В дальнем конце комнаты вокруг старого лампового телевизора с выпуклым экраном стояли стулья, его трубка была разбита, на полу валялись осколки.

Пендергаст схватил несколько незавершенных шарфов, вытащил спицы и обмотал ноги вязаным полотном. Двинувшись дальше, он увидел, что следы его стали менее заметными среди следов, оставленных прошлыми посетителями, и прочесть их стало труднее. Он не обманывал себя: Озмиан наверняка обнаружит его следы, но это потребует от него большей концентрации, а значит, даст Пендергасту выигрыш во времени.

Теперь он шел на восток, стараясь производить как можно меньше шума. Он проходил комнату за комнатой, коридор за коридором, поворот за поворотом и вскоре начал ощущать едкий запах старого пожара. Пройдя через кухню, Пендергаст оказался в коридоре, явно ведущем в выгоревшее крыло. Он уже далеко оторвался от Озмиана, а потому позволил себе включить фонарик и провел лучом по черным стенам.

То, что он увидел, заставило его остановиться. Стены покосились и искривились, некоторые частично обрушились. Потолки провалились, а с ними и бревна обугленных балок и разбитых бетонных колонн с обнаженной перекрученной арматурой. И это только на первом этаже, а сверху находились еще девять, едва удерживаемые этими неустойчивыми стенами. Оценивая степень ущерба, Пендергаст понял, что пожар случился не так давно, может быть в прошлом году.

К ближайшей стене был прибит почерневший лист фанеры, самодельный предупреждающий знак, на котором серебристым маркером было написано:

Привет коллегам-ползунам!

Слушайте сюда, ребята: если вы считаете, что исследование крыла D предлагает уникальный вызов, то подумайте еще раз. Это место чертовски опасно. Если здесь кто-нибудь угробится, то доступ сюда закроют для всех нас. Так что в вашем распоряжении все остальное здание 93, но, пожалуйста, не лезьте в крыло D. Не забывайте бессмертные слова величайшего из всех ползунов:

«Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Немного помедлив, Пендергаст вошел в темный вонючий лабиринт.

Озмиан двигался за своей добычей без спешки, наслаждаясь удовольствием выслеживания. Он никуда не торопился – время работало на него. Хотя Пендергаст и разочаровывал до этого момента, все же нельзя было отказать противнику в уме и хитрости, и его недооценка могла плохо кончиться для Озмиана. И он учился. Совершенствовался.

Долгая петляющая погоня наудачу по следу привела его в конечном счете в комнату для занятий декоративно-прикладным искусством. Как ни странно, но он не помнил этой комнаты, да и вообще не помнил, чтобы в больнице занимались такими делами. И все равно это помещение, где на столах лежали последние незавершенные проекты пациентов – недовязанные шарфы, глиняные головы, отвратительные акварели, дурацкие творения сдвинутых мозгов, – в высшей степени обескураживало. Следы шли мимо стола с шарфами, и Озмиан мгновенно догадался, что здесь произошло: Пендергаст взял несколько шарфов и обмотал ими ноги, после чего его следы стали более слабыми, сглаженными.