Бернар Миньер - Сестры [litres]

– Хочешь видеть Флавиана и Меган? – спросила Шарлен, указывая на дом.

– В другой раз.

Она кивнула и скрылась в доме.

В эту ночь, обложившись подушками, с кучей книг, сваленных рядом на перине, со стаканом воды и таблетками анальгетика на ночном столике, Сервас снова углубился в чтение в круге света от настольной лампы. А за окном тихо падал снег.

Проходили часы, и Мартен все больше позволял Лангу завлечь себя словами. Это было мучительное чтение – пусть кто-то и находил его привлекательным, – особенно в такой час, когда повсюду царила тишина. Он не относил себя к людям впечатлительным: ему доводилось встречать врагов и пострашнее тех, о ком писал романист, вооруженный только своим воображением и текстовым редактором. Но Сервас должен был признать, что Ланг знал свое дело, когда надо было внедрить в мозг читателя чувство нарастающей тревоги и беспокойства.

Яд этих строк действовал медленно, однако настал момент, и Мартен почувствовал себя в ловушке образов и мыслей автора, словно попал в липкую паутину, причем паук оставался невидимым. По ходу чтения у него иногда возникало ощущение, что он ощупью движется по скользким недрам чьей-то мерзкой души. Ибо все, что рассказывал Ланг, и то, как он рассказывал, вызывало отвращение. И дело было не в убийствах, которые он описывал, услужливо подсовывая читателю самые жуткие детали, и не в гнусных мотивах преступлений его персонажей – жадности, ревности, ненависти, мстительности, безумии, неврозах. Дело было в мрачной атмосфере, в голосе автора, который возникал в ночи и нашептывал на ухо, и в конечном, почти постоянном, триумфе зла над добром.

Сервас готов был держать пари, что Ланг писал по ночам, в тишине и одиночестве. Этакая ночная птица… выпускающая на бумагу собственных демонов. Из какого источника черпали силы все его фантазии? Тот, кто создал эту романтическую вселенную, не принадлежал к типу людей, к которому принадлежал Ланг. Он был из другой породы. Из породы безумцев, поэтов и… убийц ?

Как и в прошлый раз, вначале Мартен не нашел в тексте ничего нового, что касалось бы расследования. Ничего, кроме медленно, по капле сочащейся тревоги, из-за которой он покрылся гусиной кожей, услышав шаги за дверью в другом конце квартиры. Видимо, кто-то ошибся этажом, потому что через несколько секунд Сервас услышал, как шаги застучали вниз по лестнице.

На втором романе его внимание заострилось, и он почувствовал тот знакомый озноб, который уже испытал двадцать пять лет назад, штудируя «Первопричастницу», и прошлой ночью, читая «Красное божество». Роман назывался «Укусы». Он был из тех книг, что Мартен только что купил: видимо, уже в магазине его привлекло название. И сразу же, на первых строках, у него снова закружилась голова: « Она лежала на полу в неестественной позе, на боку, словно бежала лежа, а потом вдруг внезапно остановилась. Отекшее лицо невозможно было узнать. Но не из-за этого он с отвращением отскочил назад: вокруг нее шевелился клубок змей ».

Сервас взглянул на дату публикации: 2010. О чем это говорило? В очередной раз жизнь – точнее, смерть – имитировала роман Эрика Ланга… В очередной раз фантазии автора сошли со страниц его книги и воплотились в реальной жизни.

Сервас продолжил читать, но больше не нашел ни малейшей связи. Отбросив в сторону этот роман, он взялся за следующий. Тоже ничего. Тогда Мартен принялся лихорадочно рыться в куче книг, лежащей перед ним. У них были кричаще яркие обложки, сразу напомнившие ему карманные издания шестидесятых годов.

Протянув руку, он выудил одну и начал читать по диагонали.

Прежде чем капитан перевернул последнюю страницу, прошло не меньше часа. Но он снова ощутил головокружение, и ему показалось, что температура в комнате упала. Роман под названием «Непокоренная» рассказывал историю двадцатилетней девушки, которая завлекала мужчин, приводила их к себе, флиртовала с ними, но отказывала им, когда дело доходило до логического конца. И так было до тех пор, пока ее не изнасиловали и не убили. Главная героиня, очень красивая блондинка, обожала испытывать силу своей привлекательности на разных мужчинах, но не позволяла им входить, по словам автора, «ни в тело, ни в сердце». Серваса посетило знакомое чувство дурноты, и он подумал о другой юной девственнице, которую не насиловали, а просто взяли и убили.

У него перед глазами возникли два человека. Один, к которому они приходили двадцать пять лет тому назад, – высокомерный и надменный, сама спесь… И другой, которого он увидел два дня назад, – сломленный, раздавленный смертью жены… Какое отношение эти двое имели друг к другу? Тогда, давно, он делал заметки для себя, и его поразило, в каком количестве и с какой частотой появлялись слова «смерть», «ночь», «холод», «безумие», «страх». Были и другие повторы, но появлялись они гораздо реже: «вера», «любовь», «случай». В «Первопричастнице» повторялось слово «троица». Может быть, Амбра, Алиса и Эрик Ланг составляли троицу ? Тогда что было основой? Губительная злоба? Любовь?

Мартен отдавал себе отчет, что чем дальше он углубляется в чтение, тем больше его, как в былое время, снова захватывает двойное убийство 1993 года. Две сестрички постепенно выдвигаются на передний план, оставляя позади смерть Амалии. Тогда, в далеком прошлом, они ускользнули от него, а теперь – снова здесь, перед ним, наряженные в свои белые платьица… Пристально смотрят на него и ждут… чего? Что он найдет наконец истинного виновного?

Одновременно Сервас начал распознавать доминирующие линии в творчестве Ланга. И должен был признать за писателем известный талант в воссоздании мрачной атмосферы и в расстановке декораций, будь то лес или песчаная равнина, будь то сумерки, спускающиеся на холм или на развалины старой фермы. Настоящий театр теней, с его неоспоримым колдовским очарованием. Даже если Ланг и прибегал к избитым клише, он умел сдобрить преснятину таким острым соусом, такой сумасшедшинкой, что по страницам начинал гулять свежий ветер. В конечном итоге получался мир, отданный во власть жестокости, убийств и несчастий, но насыщенность, сила и внутренняя логика его воссоздания были неоспоримы.

Под конец ночи, закрыв последнюю книгу, Мартен был уже на грани полного истощения. Он вместе с Лангом и его персонажами прошел по всем клоакам, где подростки падали жертвами передоза; по роскошным квартирам, где дети убивали родителей, чтобы скорее получить наследство; по узким улочкам, где проституткам заступал дорогу жестокий Ангел Искупления; по лесам; по ночным поездам, где кого-то убивали. Побывал и на острове, где члены некой секты предавались ритуальному каннибализму и поеданию фекалий. И почувствовал, что больше в него не влезет ни одной строчки. Все, с него хватит…