Бернар Миньер - Сестры [litres]

Он отодвинул на другой край постели груду книг и вытянулся. Глаза у него закрывались, сон брал свое.

Последней мыслью было: надо связаться с группой бывших сыщиков на пенсии, к которой, как он знал, принадлежал и Лео Ковальский. С группой, которая на общественных началах занималась нераскрытыми исчезновениями людей, в сотрудничестве с Центральным управлением розыска людей, пропавших по неизвестным обстоятельствам.

Было пять часов утра.

Наутро Сервас уже ехал по направлению к Тарну, сначала по шоссе A68, потом, после Граньяга – по № 126. От Камбонле-Лавор он съехал с национального шоссе и свернул на дорогу департаментского значения, которая, то поднимаясь, то спускаясь, петляла между холмов. Пейзаж здесь чем-то напоминал тосканский, с его рощицами, средневековыми городками, прозрачным небом и фермами, спокойно несущими вахту на гребнях холмов. Было 9.45 утра 10 февраля.

До Ковальского он дозвонился не сразу. Наконец ему ответил женский голос:

– Подъезжайте часам к десяти, к кофе. Он как раз вернется с прогулки.

Теперь путь Мартена лежал через небольшую заросшую ложбину. Указатель сообщил, что поблизости находится центр верховой езды, которого не было видно. Сервас обогнул какие-то развалины с полуразрушенными стенами, поднялся вверх и пересек широкий и прямой тракт – все, что осталось от старой римской дороги. Потом, после крутого виража, перед ним открылся просторный пейзаж, с замком, стоящим среди деревьев на макушке холма.

Он проехал мимо новой фермы, где его во все горло облаяла собака, и двинулся по посыпанной гравием аллее. Та привела в небольшой лесок, а когда он выехал оттуда, прямо перед ним оказался просторный дом, окруженный террасами. Интересно, каким образом Ковальскому удалось приобрести такую громадину…

Сыщик-пенсионер дожидался его в конце аллеи, в тенечке под дубом. Сервас с трудом узнал бывшего шефа. Годы не пощадили Лео Ковальского: волосы сильно поредели, рыжая борода стала седой. Выйдя из машины и подойдя к нему, Мартен заметил, что тот сильно похудел. По подсчетам, ему сейчас должно быть семьдесят четыре.

– Мартен, – сказал сыщик на пенсии, – вот уж кого не ожидал…

Зато рукопожатие не утратило былой крепости. Ковальский стиснул ему руку и пристально посмотрел в глаза. И волчий взгляд остался тем же. Ко прошел между двух каменных столбиков, изъеденных непогодами.

– Я следил за твоими подвигами в прессе, – бросил он. – Знал, что из тебя выйдет хороший сыщик. Но чтобы до такой степени…

Сервас заметил, что Ковальский не договаривает фразы, бросает их на полпути. Казалось, Ко рад его видеть, но не более того. Когда-то он ведь был легендой тулузской полиции. Может быть, его не так уж радовало, что известность его бывшего протеже превзошла его собственную. Но все же… Сервас должен был признать, что, несмотря на все различия между ними, Ко был первым, кто сделал из него настоящего сыщика. Пока он не попал к нему в группу, Мартен практически ничего не знал об этом ремесле. Все, чему его научили в школе полиции, было неизмеримо меньше того, чему его научил этот рыжий волк, включая неудачи и провалы, которые сейчас ему не хотелось бы повторить. Благодаря Ко он усвоил азы сыскного ремесла, совсем не желая становиться сыщиком. Именно Ко, с его следовательской хваткой, его методами и теневыми сторонами, разглядел в нем настоящего полицейского, такого, каким Мартен раскрылся в расследовании 2008 года, и сделал из него того следователя, каким он стал сегодня.

Они поднялись по ступеням крыльца и вошли в вестибюль, слишком тесный для такого огромного здания. Ковальский толкнул дверь справа от себя, и они очутились в гостиной вполне разумных пропорций, которых, однако, вполне хватило бы, чтобы зажарить кабана. Высоченный потолок с кессонами вполне соответствовал эпохе. На стенах висели портреты предков, которые явно не были предками сыщика на пенсии.

– Впечатляет, – протянул Сервас.

Бывший шеф группы покосился на него.

– Прекрасный пример непрямого допроса, – заметил он. – Ты ведь хочешь спросить, как я умудрился купить эту штуковину? Да проще простого. По решению суда высокой инстанции это имущество было описано и арестовано. Я получил удачный телефонный звонок в нужное время. Выгодные сделки так и заключаются… Работы я произвожу сам, и мне есть чем заняться. А подсобные помещения на семь месяцев из двенадцати сдаю туристам. Раньше я просыпался утром, и у меня была ясная цель на сегодня, ложился спать – и у меня была ясная цель на завтра. А теперь я ищу, чем бы мне заняться.

Паркет скрипнул под чьими-то шагами, и Сервас обернулся. На пороге появилась худая женщина с редкими седыми волосами. У нее был скромный вид и черные круги под глазами. Она явно не соответствовала критериям Ковальского в те времена, когда тот, по его собственному признанию, «выходил на охоту».

– Моя жена, – кратко представил женщину Ковальский.

Она поздоровалась, поставила поднос с кофейником и чашками и исчезла.

– Мне стыдно за то, во что сейчас превратилась полиция, – сказал Ко, разливая кофе. – Полицейских избивают, и никто не протестует. Полицейские машины забрасывают камнями или жгут. По Интернету гуляют видео, в которых полицейских унижают и осмеивают. Черт возьми, куда мы катимся? Неужели в этой стране не осталось ни одного мужика с яйцами?

Да, прежний Ко, разъяренный лев, вовсе не отошел в прошлое. С возрастом он не приобрел ни грамма житейской мудрости. Та же звериная сила, тот же огонь.

– За двадцать пять лет – ни одного визита, ни одной новости, – сказал он вдруг. – И вот тебе, здрасьте-пожалте! Я так полагаю, ты приехал не потому, что тебя ностальгия заела…

Он буквально впился глазами в глаза Серваса. Лео Ковальский не утратил ни природной уверенности в себе, ни ярости. Мартен хотел ответить, что за все эти годы ему самому тоже ничто не мешало объявиться. После вхождения в профессию Сервас гораздо больше общался с коллегами, чем с другими людьми, включая бывшую жену Александру и дочку. И все же, когда некоторые из коллег ушли на пенсию, они вообще перестали подавать признаки жизни. Ни слова, ни письма, ни звонка. А ведь его было совсем нетрудно найти. Он справлялся и знал, что пенсионеры не общались ни с кем. Они одним взмахом ладони отмели сорок лет своей жизни, сожгли за собой все корабли… Может, затаили злобу на свое прошлое? Ковальский – и Сервас это знал – ни в коей мере не отрекся от былого ремесла.

– Мне говорили, что совместно с другими полицейскими на пенсии ты занимаешься незавершенными делами о пропавших людях. Вы связаны с организациями, которые разыскивают пропавших.

– Точно, – осмотрительно ответил Ко. – Я, может, и предпочел бы шататься по ресторанам, но сказал себе, что мои знания здесь пригодятся больше.