Бернар Миньер - Сестры [litres]

Катрин Ларше была женщина сдержанная, но порой могла проявить резкость, даже грубость. Она являла собой пример типичного трудоголика: нередко свет в ее кабинете горел допоздна даже в выходные. Поговаривали, что у нее нет никакой жизни вне работы. Она была не замужем, мало интересовалась светской жизнью (даже когда однажды приехал министр и весь личный состав Региональной службы судебной полиции выстроился во дворе, она предпочла остаться на месте и заниматься своими делами) и обладала независимым характером. У нее была лишь одна страсть, о которой знали все: Катрин и летом, и зимой бегала по берегу Южного канала. Нередко случалось так, что она, со своим научным и точным складом ума, разносила в пух и прах гипотезы сыщиков криминальной полиции, и некоторых это раздражало. Но все полностью признавали ее надежность, безотказность и серьезное отношение к делу.

– Что это? – наконец спросила Ларше, указывая на контейнер.

Мартен рассказал о деле 1993 года, об Алисе и Амбре, привязанных к стволам деревьев, о крестике на шее одной из девушек.

Катрин слушала, не шевелясь.

– Так это и есть срочный анализ? – возмутилась она, когда он закончил. – Дело двадцатипятилетней давности?

– Оно может быть связано с расследованием убийства жены Эрика Ланга, произошедшего во вторник, – уточнил Сервас. – Я хотел бы провести сравнительную генетическую экспертизу следов, обнаруженных на месте преступления, с теми, что сохранились на этих старых вещдоках, – он указал на контейнер. – Всех следов ДНК, обнаруженных на месте преступления, абсолютно всех … В то время, конечно, никто не искал следов ДНК на платьях девушек. Тогда не было ни генетической экспертизы, ни мобильных телефонов, ни камер видеонаблюдения. Тогда работали другими способами, вы же сами знаете…

Он заметил, что ему удалось ее заинтересовать.

– Вы полагаете, что убийца один и тот же? По прошествии двадцати пяти лет? Я не знакома с делом, о котором вы рассказали… Тогда вы не нашли виновного? Вам удалось получить от кого-то признание во время содержания под стражей?

По ее тону можно было догадаться, что ей удалось ухватить и проследить возможный сценарий развития событий.

– Не совсем так… Один из имевших отношение к этому делу сознался в убийстве и повесился.

– И вы думаете, что это был не он?

– Мне не хотелось бы влиять на ваши выводы, – сказал Сервас.

– На приборы не повлияешь, – заметила Катрин. – И на генетические коды тоже. Ваши мысли никак не изменят результат.

– До чего же прочно устроен ваш мир… Всё на своем месте.

– Напрасно вы так думаете, майор. Всегда остается куча загадок. Например, биологические основы нашего сознания: мы только-только начинаем расшифровывать процессы, происходящие в мозгу. Вам известно, что когда пятнадцать лет назад закончили анализировать человеческий геном, оказалось, что в нем гораздо меньше генов, чем предполагали: всего двадцать пять тысяч, немногим больше, чем в цветке? Так как же им удается отображать такой сложный организм? Вы знаете, что известная нам материя, та, из которой состоят звезды и галактики, составляет во вселенной всего пять процентов? А вот «черная материя», о которой почти ничего не известно, составляет около тридцати процентов. Ее невозможно обнаружить классическими средствами, поскольку она не поглощает, не испускает и не отражает свет. О ее существовании говорит гравитационная составляющая. Или возьмем, к примеру, СПИД: тридцать лет исследований, миллиарды потраченных денег, двадцать восемь миллионов умерших больных – и никакой вакцины… А знаете ли вы, майор, что бессмертие уже существует? Да-да: у гидр, крошечных многоклеточных существ, обитающих снизу на листьях кувшинок. Видите ли, генетики считают, что эти полипы бессмертны. И что такое человеческий век в сравнении с продолжительностью жизни секвойи: четыре тысячи лет… Вы хотели бы быть секвойей, майор?

Всякий раз, слушая Катрин Ларше, Сервас ощущал легкое головокружение. Руководительница биологического отдела жила в совсем другом мире. В мире законов науки, цифр, парадоксов и загадок, рядом с которыми их расследования были ерундой. Что такое убийство из ревности, алчности или по глупости в сравнении с масштабами большой науки? Что такое смерть двух молоденьких девушек? Что такое романы Эрика Ланга? Разделяющее их расстояние было бесконечно, и это неминуемо погружало сыщика в состояние, близкое к прострации.

– И когда вы хотите, чтобы это было готово? – спросила Катрин.

– Чем скорее, тем лучше.

– Поняла.

В этот вечер он снова читал Эрика Ланга. И в очередной раз ощутил, как слова писателя увлекают его в мир, где царят ночь и преступления. Его снова пригвоздило к страницам смешанное чувство тягостного беспокойства и притягательности. В круге света от лампы слова, сцены и персонажи сошли со страниц книги и закружились в хороводе вокруг него.

Неожиданно ему в голову пришла мысль: интересно, сколько людей в этом городе вот так, как он сейчас, сидят, уткнувшись в книгу? Сотни? Тысячи? А сколько смотрят в телевизоры или в свои мобильные телефоны? Неизмеримо больше, вне всякого сомнения. Может, все читатели, как индейцы в Америке в XIX веке, находятся под угрозой истребления новой расой? Может, они принадлежат к миру, который вот-вот исчезнет?

Мартен прочел по диагонали еще три романа, не найдя в них никаких связей с преступлением, и хотел уже совсем отказаться от этой затеи, когда открыл обложку романа под названием «Заледеневшая смерть», вышедшего в 2011 году. С первых страниц он стал читать медленнее, а сердце, наоборот, стало колотиться в бешеном темпе. Ему показалось, что слова начали пульсировать на страницах… Ибо то, что он читал, напрямую касалось его самого .

Сервас закрыл глаза и увидел человека, который прятался в тени и смеялся над ним. Его громкий смех взрывался в мозгу и метался в черепной коробке. Высокомерный, по-макиавеллиевски хитрый, с неестественной, словно приклеенной улыбкой, этот человек был жесток и беспощаден. Опаснее, чем змея…

Безжалостный .

Первое, что сделал Сервас, выйдя на следующее утро из дома, это открыл почтовый ящик. Там было пусто. Что за бестолковый нотариус… Где конверт? И только потом он сообразил, что сегодня воскресенье. У тебя, мой милый, уже шарики за ролики заходят . Мартен договорился со своей юной соседкой, что она присмотрит за Гюставом. Она предупредила его, что в воскресенье согласится побыть с ним только за двойную плату. Это молодое поколение и вправду знает толк в ведении дел…

Сервас чувствовал себя виноватым, бросив сына на целый день. Сколько же раз ему приходилось так поступать?